Нордшельский отшельник - Злоключенный

К ее удивлению, многое поменялось из-за ее решений даже в лесу. Быстрая река, как ей помнилось, совсем недалеко от опушки оканчивалась проклятой топью, полной смертельной черни. Сейчас же в озере стояла кристально чистая вода, и она с удивлением глядела на свое отражение в зеркальной водной глади.

— Ты спасла и это озеро. Его отравляло мое проклятие, предостерегая всех живых существ о том, что недалеко живет зло. Даровав мне каплю своей надежды, ты дала мне новую жизнь. А вместе и с этим исчезло проклятие тюрьмы.

— Ты спас и меня тоже, так что… мы квиты.

Озеро продолжало тихонькими ручейками бежать дальше, расползаясь водяной змеей по просторам Нордшельского леса.

Пока они шли молча, она разглядывала надвигающиеся тучи, гадая, как скоро им придется искать пристанище среди зеленого моря деревьев и кустов.

— Ты хорошо знаешь этот лес. Долго ли нам идти к хронам?

— Несколько недель непрерывного пути. Если будем задерживаться и копошиться, может и весь месяц.

Она кивнула, продолжая идти среди частокола елей. Промедление было бы жутким расточительством, учитывая то, сколько времени они уже потеряли. Невольно ее шаг ускорился, но Отшельник не отставал. Вскоре его фигура и вовсе замаячила впереди, ловко выбирая видимые ему одному тропы.

Позже им пришлось взбираться на отвесный пригорок, когда дождь все же зарядил. Сапоги ее начали скользить по комьям грязи, которые скатывались вниз, и она невольно вскинула руку, пытаясь удержать равновесие. Сильная рука под кожей перчатки схватила ее ладонь и запястье, вытаскивая за собой наверх.

Оказавшись наверху, она отряхнула одежду, но он впервые не отпустил ее руки. Задержавшись взглядом на их переплетённых пальцах, отдающих друг другу свое тепло, она вскинула голову на простирающийся вид. Далеко впереди по лесной долине стелился непроходимый серый туман, и вдалеке, за сотни верст, перед ними грозно возвышалась каменная громадина — Хроновские горы. По легенде, они перебрались в нее, вырубив изнутри систему пещер. Скрываясь в их тьме и сырости, они уже давно не выходили в моря, которые с восточной стороны омывали их гору.

Лэниэль вздохнула, прикинув, что путь займет и правда много времени, но Норд ее успокоил.

— Я не утратил способность бежать сквозь леса на оленьих ногах. Я лишь обрел свободу выбора.

Она покачала головой, представив, как предстояло навьючить его всеми пожитками и мешками.

— Так ты быстрее устанешь, и не сможешь долго бежать. Да и я давно уже не пушинка.

Он чуть сильнее сжал ее ладонь, пытаясь передать ей свою уверенность.

— Ерунда. У нас всего пара сумок, да оружие. А ты наговариваешь на свою фигуру и недооцениваешь силу оленя. К тому же, идти пешком по дождю — плохая затея. Тебе нужно лишь укутаться поплотнее, и смастерить седло, чтобы не скользить по влажной шерсти. Я вмиг донесу нас до какой-нибудь пещеры.

С этими словами он обернулся сохатым, а она накинула на него плотную ткань, найденную в мешке, обвязав вокруг шеи. Девушка завязала шнуры своего плаща, чтобы он не продувался, и глубоко натянула капюшон. Две сумы она связала вместе бечевкой, и перебросила так, чтобы они уравновесили друг друга. Но как быть с его длинным мечом и шпаловом? Не найдя решения лучше, она перебросила его ножны себе через плечо, расположив оружие за спиной. Так ничего не мешало ей обхватить его шею.

Лэниэль действительно недооценила его мощь, ведь он мчался во всю прыть. Ветки и ветер свистели мимо них, а капли дождя не успевали осесть, как уже пролетали мимо. До вечера еще было далеко, но они успели преодолеть большой шаг этого пути. Ей становилось теплее, потому что тело оленя распалялось от движения, а кровь кипела.

Наконец, взмыленный, он замедлил бег подле окаменелостей, внутри которых зияла теплая пустота пещеры. Дождь стал усиливаться, так что они без промедления заскочили внутрь. Лэниэль спешилась, и стук ее сапог о камень гулко разнесся внутри.

— Еще больше часа, прежде чем солнце зайдет, — сказал он, снимая с плеч сумки. Его маска все так же неотрывно скрывала истинный облик. — Нужно собрать хвороста вдоволь, чтобы хватило до рассвета. Я пойду, а ты расстели пока тряпок, набери дождевой воды.

С этим трудностей не возникло — дождь лил стеной, и стоило только выставить небольшой котелок за пределы каменного свода, как капли громко затрещали о его чугунное дно, постепенно наполняя сосуд.

Тряпку поверх плаща он унес на своих плечах, и она надеялась, что его многослойность спасет его от промокания и простуды. Хотя чего бы ей беспокоиться о нем — сильнейшем из всех, кого ей доводилось знать? Простуда скорее сама умрет, чем подкосит его.

Чугун уже наполнился, а его шагов все еще не было слышно. Она обеспокоенно высунула нос наружу, но туман опустился на землю, скрывая все дальше вытянутой руки. Девушка стала перебирать запасы, сидя на тряпье и шкурках, когда он наконец вернулся, удерживая целую охапку поленьев и веток поменьше, накрытых ветошью.

— Все промокло, плохо дело. Сырое гореть не будет, а просыхать будет еще очень долго.

Эльфийка повела продрогшими плечами. Солнце уже зашло, и весенний дождливый вечер принес с собой холодные ветра.

— Черт с ним, с этим холодом. Чаю бы попить, — тоскливо отозвалась она, отламывая корку хлеба.

Вдвоем они принялись сооружать костер, подсовывая вниз то тряпки, то солому, но огонь не занимался. В пещеру не проникал ветер из-за частокола наваленных у входа камней, но температура стремительно падала. Наспех поужинав в темноте, они завернулись в шкуры и расселись по углам.

— Ты… знаешь эльфийский. Откуда?

У нее зуб на зуб не попадал, и голос дрожал, как осиновый лист.

— Из книг. Я много путешествовал, и бывало, находил книги в разрушенных или брошенных городах. Те же Руины в свое время были изобилием для грабежа. Когда-то там располагались уцелевшие библиотеки. Пока все не растащили, — его голос звучал спокойно и уверенно, словно он сидел в кресле у камина, а не прикасался спиной к ледяному камню, от которого не спасали даже плотные одежды.

— Н-ну… значит ты такой же жулик и в-вор… — попыталась пошутить она, но вышло как-то жалко.

В темноте она услышала шуршание, и почувствовала тепло чужих рук на своих плечах. Норд отодвинул ее от стены, провел ладонями по ее плечам, спускаясь к талии, и расположил девушку на своей теплой груди, подставив вместо ледяного камня свое тело. Прильнув к груди щекой, она услышала его гулко бьющееся сердце, и не сдержалась.

— Я думала оно…

— Не бьется?

— Ну… не совсем…