Сэйл-мастер - Варвара Мадоши

— Тогда я предупрежу нашего пилота, — сказала Княгиня, касаясь рукой броши на воротнике — так она носила свой амулет корабельной трансляции. Сашка знал, что вампиры не любят прокалывать уши.

Не успел он оглянуться, как Бэла и Сандра были предупреждены о возможности маневров, а они с Княгиней поднялись по узенькой лестнице в парусный фонарь. Он располагался сразу за грот-мачтой: шестиугольник зеленоватого стекла. Сквозь прозрачные стены очень ясно было видно и течение Большого Залунного Стрима (для Сашкиного глаза — фиолетовое, хотя, как он знал, Сандра находила его золотистым). Над стримом парили, свиваясь в узлы, бледно-зеленые ветры, а звезды за тонкой вуалью эфирного пространства казались алмазной крошкой.

Внутри фонаря хватало места только для низкой деревянной скамейки — сиденье для одного или двух парусных мастеров: больше на таком маленьком кораблике, как «Блик», просто не нужно. Это на фрегатах на один парус может приходиться один человек — но где фрегат, а где бригантина!

Сашка припомнил свои тренировки на учебных судах в Санкт-Петербургской Академии эфира и вздохнул: как все это решительно отличалось. Здесь он видел вокруг бесконечное, колышущееся пространство эфира, чувствовал под собой дрожь и качку корабля, и отчетливо осознавал, насколько мала и хрупка их бригантина; насколько отчаянны люди, вздумавшие штурмовать бескрайние пространства в такой непрочной деревянной скорлупке.

— Ну же, штурман, — Балл оседлала скамейку и похлопала рукой перед собой. — Приступайте.

Сашка сел — до этого он стоял, согнувшись в три погибели. Глубоко вздохнул. Княгиня развела руки, коснувшись стенок фонаря — там, где тонкими насечками нанесены были на стекло управляющие печати. Две из четырех. Две, стало быть, для него.

Пальцы коснулись зеленоватых стенок парусного фонаря, почти вмерзая в стекло. Легко и естественно: туда, где за долгую жизнь корабля ложились, наверное, десятки ладоней. Совсем рядом с руками Княгини: Сашка слегка поежился, соображая, что сейчас они оказались слишком близко, особенно после этого дурацкого кровавого дела. На расстоянии дыхания. С другой стороны, она же капитан, и если она все воспринимает как должное, значит, и ему не стоит начинать нервничать.

Тем не менее, спокойствие все не приходило.

— Вот, — сказала Княгиня. — Почувствуйте корабль. Вам, как штурману, это может быть сложнее, чем пилоту, и все же отчаиваться не стоит. «Блик» совсем небольшая пташка, он легок в управлении.

Сашка прикрыл глаза, вслушиваясь в гудение корпуса, в вибрацию мачт, представляя себе траекторию, которую концы их выписывали в темном пространстве между звезд. Легче легкого: проникнуться и поверить. Он уже делал это — несколько раз.

Стрим перекатывал бригантину на мелкой волне: основной ветер был направлен слегка под углом к стриму, и дул сильнее, от этого появлялась косая рябь. С двигательными кристаллами они могли идти хоть против ветра, хоть поперек — да хоть против стрима или по относительно неподвижному эфиру, взбреди им в голову такая дурацкая фантазия. С парусами же… это все представляло определенную сложность.

— Ну вот, — сказала Княгиня. — Как только я раскрою паруса, давайте Сандре сигнал вырубать двигатели. А потом возьмете у меня бизань-марсель, грот-марсель я оставлю за собой. Двух парусов пока хватит за глаза.

— Есть, капитан, — сказал Сашка, надеясь, что она не заметит, как у него потеют ладони.

Княгиня чуть улыбнулась. Ее темные глаза на миг изменили цвет, стали как будто лиловыми — словно внутри разожгли костер. Сашка не отпрянул: он знал, что такое частенько случается с магами, а вампиры особенно беспомощны перед бесконтрольным выделением энергии; да что там, с ним самим такое тоже случалось пару раз. Хорошо, он это со стороны не видел.

И тут же — ему показалось — корабль вспыхнул ярким, ало-оранжевым огнем. Пораженный, Сашка еле успел схватиться за серьгу и скомандовать Саньке «Двигатели — отбой!» А может быть, и не успел, он не мог бы за это поручиться. Просто Санька, своим предвидением или же просто хорошим чувством корабля, поняла, что что-то изменилось в рисунке движения «Блика», в окружающей реальности — и выключила двигатели сама.

Над бригантиной распустился цветок парусов, похожих не то на розу, не то на тюльпан — насыщенный красный цвет, с нежнейшими переходами в оранжевый и желтый; пламя, чище и яснее всего, что Сашке доводилось видеть. Капитан Балл подняла не только грот и бизань-марсели; она распустила абсолютно все паруса. В ее интерпретации оснастка «Блика» выглядела довольно старомодно — с прямыми гротом и бизанью, которые даже на море не используются вот уже сотню лет — но необыкновенно красиво. Без паутины бегучего такелажа, со световыми лучами рей (ибо настоящих рей на мачтах «Блика» имелось ровно по одной, для поддержки аварийных парусов в случае посадки на дальнюю воду), окутанная голубоватым сиянием, — должно быть, со стороны бригантина казалась не то детской игрушкой, не то сверхъестественным существом. Ангелом, случайно попавшим на торговый маршрут.

Если же смотреть снизу вверх, из сэйл-фонаря, то все это выглядело, как пожар, и вместе с восторгом рождало самый настоящий страх.

Корабль дернуло, как будто даже приподняло в фиолетовом потоке стрима; Княгиня неожиданно по-настоящему хмыкнула, часть парусов (не все названия Сашка мог вспомнить), опала, и бригантина заскользила под углом к ветру

— Ваш черед, Александр, — Княгиня говорила редкостно эмоционально — с удовлетворением мастера. — Перехватываете бизань-марсель, — и, очевидно, не слишком веря в то, что ее штурман хорошенько выучил домашнее задание, добавила: — Верхний косой на задней мачте.

Сашка кивнул. Он нервничал, и довольно сильно, но все-таки прекрасно помнил, как это делается. Парус сначала надо раскрыть внутри себя, как говорил каперанг Шкалик, их препод в Академии; и только тогда…

Пока Сашка не поднял свой первый парус, Шкалик казался ему бесполезным старым романтиком, а его наставления — поэтичными, но малопонятными. В эфирном флоте предыдущего поколения, обтесавшимся во время долгих русско-турецких войн, иногда попадались удивительные персонажи. На самом деле, как Белобрысов решил потом, чудаковатый бывший шкипер ближе всего подошел к описанию того, как это на самом деле ощущается: ты раскрываешь парус, как ладонь, и тянешься ей к звездам.

Глупо, да. Но работает.

Может быть, поэтому не все способны поднять паруса: не все сэйл-мастера, встреченные Сашкой за его недолгую военно-эфирную карьеру, были романтиками, а еще меньше из них страдали поэзией в той или иной форме, но, пожалуй, все были наделены определенным качеством, которое он для себя называл широтой души. Хотя некоторые, при всей этой широте, отличались узким кругозором и совершенно невыносимым характером.

Итак, он нашел то, что искал — то ровное, спокойное пространство, — и вывел его наружу. Его собственные паруса с первых академических дней были нежно-зелеными, как молодая листва. Именно такой зеленый лист распустился на бизань-мачте «Блика» вместо алого лепестка Княгини.

— Цветовая гамма не очень, — заметила капитан. — Вы ведь не умеете управлять их цветом, не так ли, штурман?

— Нет, — удивился Сашка, — да нам говорили, никто не умеет. Это просто такое свойство…

Сашка слышал даже байку, будто многие военные капитаны недолюбливали сэйл-мастеров за «неряшливую пестроту». Если корабль был большим, на каждого сэйл-мастера приходилось по одному парусу — и все они оказывались разных оттенков. Облику аккуратного военного судна не вполне соответствует, безусловно; но Сашка не верил, что именно по этой причине и отказались от парусного вооружения на военных фрегатах и линкорах.

— Тогда сделаем вот что, — сказала Балл, и вдруг «уронила» почти все паруса, кроме одного, на грот-мачте, как и обещала. И этот, единственный, парус вспыхнул чистейшей лазурью.

У Сашки перехватило дыхание: такого виртуозного владения собственными подсознательными стремлениями он никогда не видел.

— Ничего сверхъестественного, — сказала Княгиня. — С возрастом у некоторых сэйл-мастеров появляется второй или даже третий цвет парусов. Мы это называем «линькой». Не совсем верный термин: ведь первый тоже остается за нами. И все же. Ну-те ка, теперь попробуем зайти ближе к ветру. Не бойтесь выйти за пределы стрима: здесь он широкий. Давайте, на счет три…

Глава 11,

о романтических историях

— Нет, никак! — Сандра злобно посмотрела на нотную бумагу, разбросанную по столику в кают-компании.

— Не выходит каменный цветок? — спросил Сашка, задумчиво подкручивая колки. Он пытался настроить альт самостоятельно, одолжив у Княгини камертон.