Клятва - Кимберли Дертинг

По этой причине я избегала центра площади и каждый раз нервно оглядывалась, не обратил ли кто на это внимание.

Законом не предписывалось обязательное ликование по такому случаю, но было крайне нежелательно привлекать к себе внимание, явно выказывая негативную реакцию. Только не с таким количеством сограждан, желающих донести друг на друга.

В конце концов, повешеный только что на площади расценивался как преступник — враг королевы, возможно даже шпион.

Или просто несчастный, отказавшийся опустить голову при звуках языка, которого не понимал.

Он потянулся к моей руке, пальцы слегка прикоснулись к участку чувствительной кожи, где рана от печати все еще заживала.

— Может ты передумаешь, и мы все же прогуляемся? Мне на самом деле хотелось бы узнать тебя поближе.

Я думаю, ты представляешь собой гораздо больше, чем просто хорошенькая девушка острая на язык. -

Он широко улыбнулся, и это было по-мальчишечьи очаровательно. У глаз его собрались мелкие морщинки.

Я изо всех сил старалась не замечать этого.

— Ты ошибаешься.

Я всего лишь самая обычная дочь торговцев.

И потом, я и так уже задержалась.

Развернувшись, с пульсирующей болью в голове, я пошла вдоль ресторанной стены, оставив его стоящим на тротуаре.

Желая как можно быстрее очутиться подальше от него, я почти бегом добралась до угла здания. Сразу за углом был черный вход. Ступив на знакомую кухню, тут же почувствовала, как напряжение потихоньку отпускает.

Я даже не отдавала себе отчета, насколько скованной была в его присутствии.

И что все это время сдерживала дыхание.

Сирены, взорвавшие тишину ночи, ворвались в мою темную спальню.

Я резко поднялась, мое тело отреагировало раньше затуманенной сном головы.

Я почувствовала, как рядом со мной испуганно дернулась Анжелина, её пальцы вцепились в меня.

Я несколько раз моргнула, пытаясь очистить мысли. понять, что происходит. Сирены за окном продолжали реветь.

“Нападение,” медленно начало приходить осознание.

На город напали.

Это не была учебная тревога.

Дверь в спальню с силой распахнулась, ударившись о стену.

Я подскочила.

Отец ворвался в комнату, двумя широкими шагами добрался до кровати и протянул мне ботинки и куртку.

Мама уже подняла Анжелину и укутывала её в собственный плащ.

На то, чтобы быть сонной и вялой, времени не было.

В спешке я не могла попасть в рукава куртки.

— Бери сестру и спускайтесь в шахты. -

Четким уверенным голосом произнес отец.

Мама передала мне сестру. Ботинки зашнуровать я так и не успела.

— А как же вы? Разве вы не пойдете с нами? -

Опустившись на колени, отец завязал шнурки на моих ботинках, мама погладила Анжелину по голове.

Она поцеловала нас обеих. По её щекам катились слезы.

— Нет, мы останемся здесь, на случай, если нагрянут отряды

Если мы с мамой будем здесь, может, они поверят, что в этом доме нас только двое. -

Он запнулся, увидев мое взволнованное выражение.

— И тогда может они не станут искать тебя и твою сестру. -

Я не могла понять, какой в этом смысл.

Для чего вообще мы нужны отрядам, с родителями или без них? С чего вдруг они станут искать двух детей, исчезнувших в ночи?

Я помотала головой, протестуя, желая сказать, что никуда не пойду без них, но не смогла произнести не слова.

— Давай же, Чарлина, быстрее! -

Он подтолкнул меня к выходу.

— У нас нет времени на споры. -

Я попыталась упираться, но он был сильнее.

Анжелина вцепилась в меня, обхватив руками за шею. Кексик болтался, зажатый в её бледном кулачке.

Её широко распахнутые глаза были наполнены ужасом.

Пронзительный вой сирен неприятно резал слух, подстегивая необходимость искать укрытие.

— Мы придем за вами, когда все стихнет. -

Голос отца смягчился, когда он увидел, что я, наконец начала двигаться к двери.

За спиной я услышала, как всхлипнула мама.

На улице я очутилась в целом море сотен, может даже тысяч людей, покидавших свои дома.

Со всех сторон меня толкали, вокруг царила паника.

Здесь, на открытом пространстве, рев сирен был просто оглушительным — громкоговорители были развешены через каждые пятьдесят метров или около того, и в экстренных случаях вроде этого они превращались в системы тревожного оповещения.

Анжелина прятала голову за полами моей куртки, пытаясь защититься от ужасного шума.

За непрекращающимся ревом можно было расслышать крики страха и отчаяния, служивших подтверждением тому, что на город напали.

Над головой не было грохота двигателей, нас не бомбили, звуков выстрелов тоже не было.

Однако это не имело большого значения — одних сирен было достаточно, чтоб я продолжала двигаться дальше.

В городе были сооружены бомбоубежища: в церквях, школах, и даже в заброшеных уличных переходах.

Вот куда направлялась основная масса людей.

В этих местах было уговорено встречаться в случаях, если сражения подберутся близко к дому.

Но наш отец опасался, что убежища были слишком открытыми, поэтому мы с Анжелиной шли дальше.

Отец считал, что эти места не надежны.

Они спасут от обстрелов, но против отрядов, которые могли войти в город с востока, или от сил повстанцев, сражающихся за свержение королевы Сабары, городские убежища были бесполезны.

А во времена военных действий часто случалось, что людей — по крайней мере военных — стоило опасаться больше любого оружия.

Они могли быть грубыми, беспощадными. Они приносили смерть.

Поэтому нужно было найти другое место, чтоб спрятаться.

Например, в шахтах за окраинами города.

Тяжело стуча подошвами ботинок о землю, я проталкивалась сквозь толпу, крепко сжимая Анжелину, постоянно врезаясь в тела идущих рядом.

Чем больше мы отдалялись от центра города, тем реже становился людской поток, пока не остались лишь мы вдвоем да случайно отбившийся от толпы прохожий, который тоже вскоре пропал из виду.

Уже недалеко.

Показались стены, окружавшие город — стены, возведенные, чтоб защитить нас, не пускать врагов, теперь стали нашей западней.

Лишь они отделяли от шахт, расположеными сразу за стенами.

Я заметила как несколько человек карабкаются на стены. Те, кто, по-видимому, разделял мнение моего отца.

Достигнув этой каменной преграды, стоящей на пути к нашей цели, я опустила Анжелину на землю.

— Ты пойдешь первая, — сказала ей.

Она напряглась, но сделала, что велели.

Подняв как можно выше, подтолкнула её что есть силы вверх.