К черту моральные принципы - Алина Лис

Синий «Ниссан Мурано»! Точно такой же, как был там, на бензоколонке, с которой начались мои приключения.

Он стоял прямо на соседнем с моей машиной месте. И кажется, там внутри даже кто-то сидел. Хорошо разглядеть я не успела, потому что отскочила обратно за ближайший куст.

Ну что же я за трусиха! Мало ли в Москве «Ниссанов»? И наверняка среди них хватает синих!

«Может быть, это какой-нибудь совершенно безобидный местный житель», – пыталась я себя успокоить, а ноги уже сами несли меня обратно, под прикрытием спасительного кустарника, мимо бирюзового столика, к противоположному углу дома. Подальше от страшного автомобиля.

Сворачивая за угол, я все-таки обернулась и бросила взгляд через сплетение еще не покрытых листвой веток на злополучный автомобиль. Мне показалось, что переднее его стекло поползло вниз и в темном провале окна показалась рука с огоньком сигареты между пальцев.

Дальше я бежала не оборачиваясь. Только вылетев из дворов на более-менее людный и оживленный проспект, смогла заставить себя перейти на быстрый шаг.

Несмотря на все рациональные аргументы в пользу того, что виденное – просто совпадение и игра моего не в меру буйного воображения, заставить себя вернуться и забрать машину было выше моих сил.

Ну и черт с ней пока. По слухам, убийц хлебом не корми – дай вернуться на место преступления. Значит, поеду на метро, не барыня. В какой стороне тут должно быть метро, я примерно себе представляла, потому что проезжала мимо него. Осмотревшись, я убедилась, что иду в нужную сторону, и прибавила шагу.

Вот что интересно. Если предположить, что убийца видел меня какую-то секунду, что он мог запомнить? Лица в полумраке он, скорее всего, не разглядел. А если и разглядел… не такое оно у меня приметное, чтобы запомнить, один раз скользнув взглядом. Фигуру более-менее скрывала куртка.

Сможет ли он узнать меня, если встретит? Вот я его точно не узнаю. Преступник стоял спиной к свету, поэтому выглядел для меня просто черным силуэтом. Помню только, что высокий был. И, кажется, в сером плаще.

Тут меня осенило. Волосы! Мой природный оттенок – довольно редкий, русый с отливом в медь, – вполне мог запомниться. Мужчины, конечно, не так внимательны к подобным вещам, но несколько случаев, когда меня узнавали именно по цвету волос, я могу припомнить. Значит, надо перекраситься. И подстричься.

Мысль оказалась настолько неожиданной, смелой и абсурдной, что я даже сбилась с шага и чуть не споткнулась на ровном месте.

Я одна из тех счастливых женщин, которых полностью устраивает цвет их волос. То есть – абсолютно. У меня никогда даже мысли не возникало перекраситься. Но вот пришло и мое время. Краска смоется, волосы отрастут. Раз уж довелось перейти дорогу поджигателю на синем «Ниссане», лучше иметь надлежащий камуфляж. Целее будешь.

Сжав для решительности покрепче кулаки, я свернула в сторону ближайшей парикмахерской.

Экзекуция заняла немного времени. С цветом я определилась быстро. Меняться так меняться – пусть будет радикально черный. Как у классиков.

После того, как все необходимые операции были проделаны, а моя голова чисто вымыта, высушена и расчесана, я взглянула в зеркало и поняла: любовь к беллетристике в этот раз подвела. Лучше бы я побольше смотрела модных нынче японских мультиков и попросила парикмахера извазюкать шевелюру зеленым или фиолетовым. Хоть розовым в крапинку, только не черным. Более неудачного цвета для меня, пожалуй, не существует.

Из зеркала, в котором я привыкла видеть вполне миленькую мордашку, смотрела какая-то общипанная ворона. Для полного сходства не хватало только антрацитовых теней вокруг глаз, какие бывают у готичных девочек и мальчиков. Даже появился откуда-то острый клювообразный шнобель, наличия которого у себя я раньше не предполагала. Неужели цвет волос может повлиять на длину носа? Или дело в «модной» стрижке, предложенной мастером?

Сделав недюжинное усилие, я заставила себя отвести глаза от зеркала и мило улыбнуться ждущему одобрения парикмахеру.

Ничего, переживем. И не такое переживали. Но зеркала теперь мои злейшие враги. На несколько месяцев.

На свою новую работу я, разумеется, опоздала. Просто потеряла счет времени в вихре обрушившихся событий. Если бы не синий «Ниссан», если бы я не решила вдруг поиграть в шпионов и замаскироваться…

Когда я открывала входную дверь и проскакивала мимо строгого дядечки-охранника, до начала эфира оставалось минут двадцать. А меня просили приехать минимум за два часа, чтобы «провести инструктаж». Ой, чую, что-то будет. Хорошо, если просто наорут. Терпеть не могу, когда на меня орут, но если уволят, будет гораздо хуже.

Понятия не имею, как продолжить расследование, если профукаю эту работу.

В кабинет Жужельского я влетела без пятнадцати шесть, забыв постучать. Мой новый босс сидел, уткнувшись в экран ноутбука, и даже не поднял взгляда. Минуты три я ждала его реакции, потом не выдержала.

– Извините… – начала я.

– Не извиняю. Еще раз опоздаешь – уволю и денег не выплачу. Ты думаешь, мы тут в бирюльки играем? – Он наконец удосужился оторваться от компьютера и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ой, а вы меня узнали? – ляпнула я первое, что пришло в голову.

– А ты надеялась меня разыграть? – Голос его просто сочился ядом. – Как мило! В следующий раз нарядись зайчиком.

Я мысленно выдохнула и досчитала до десяти.

– Прошу прощения за опоздание. Это была абсолютно форс-мажорная ситуация, я попала в аварию, пришлось ждать ГИБДД, потом ехать на метро. Обещаю, что больше это не повторится.

– Меня не интересуют оправдания. Это первый и последний раз, когда я такое терплю. – Я открыла рот, чтобы возразить. – Хватит! Десять минут до эфира. Быстро в студию!

– А как же…

– Восьмая комната. Быстро!

Больше надоедать вопросами начальству я не рискнула. Придется на месте разбираться. Может, все-таки будет какой-то инструктаж?

Восьмая комната оказалась той самой студией, в которой я вчера подслушивала разговор террористов. Сегодня она была залита рассеянным светом, на пульте горело множество лампочек, а за столом восседал тощий юноша с козлиной бородкой.

Молодой человек раскачивался, очевидно, в такт музыке, лившейся из надетых на него огромных наушников. Мое появление он проигнорировал – ну зашел незнакомый человек в студию, делов-то… Я прокашлялась… Ноль реакции.

– Здравствуйте.

Бесполезно. «Доктор, меня все игнорируют!» Пришлось подойти к юноше и похлопать по плечу. Паренек поднял руку, нажал какую-то кнопку на пульте и обратил на меня подслеповато прищуренные глазки.

– Здравствуйте. – Я улыбнулась, призывая на помощь все свое обаяние. – Я ваша новая коллега, буду вести вечерние эфиры. Павел Петрович сказал прийти сюда…

Козлобородый молодой человек выразительно махнул в сторону дверцы в стене, на которую я раньше не обращала внимания, снова нажал кнопку на пульте и воспарил на крыльях музыки в горние выси.

Ладно. Не хочет разговаривать – и не надо. Дверца вела в соседнюю комнату, расположенную за стеклом. Ту, в которой вчера совещались террористы.

Комната оказалась даже не комнатой, а каморкой два на два метра. Почти все ее пространство занимал большой стол. На столе фаллическими символами торчали три микрофона, тихонько гудел ноутбук. Все остальное свободное место в каморке заполнял собой в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, который вольготно развалился в продавленном кожаном кресле.

Нет, он не был похож на Карлсона из мультфильма. Просто при виде этого человека в голову невольно приходило именно такое определение. Был он статен, розовощек и полон жизни. Листал какие-то бумажки на столе, выглядел очень увлеченным своим делом и, кажется, даже что-то насвистывал.

– Здравствуйте! – сказала я, просовывая голову в дверь.

Дядечка жизнерадостно улыбнулся:

– Ага! Нашлась пропажа. Что же вы так поздно, девушка? Ладно, ладно, – замахал он руками прежде, чем я успела поведать заготовленную ложь об аварии. – Это все не важно, вы как раз вовремя, через восемь минут ваш выход. Садись. – Он кивнул на табурет рядом. – Да садись ты, садись, не стой в дверях.

Я покорно присела, завидуя непринужденности, с которой он перешел на «ты».

– Вы знаете… – начала я.

Дядька сделал испуганное лицо и замахал руками:

– Нет, нет, нет! Никакого «вы», пожалуйста. Особенно в прямом эфире. Только на «ты»! Хорошо, что вообще приехала. А то бы мне пришлось зачитывать новости. А я терпеть не могу зачитывать новости сам, – он скривил круглую холеную физиономию так, что стало совершенно ясно видно: вот совсем никак не может терпеть.

– Там обычно такую ересь пишут. Или всякие вещи, которые меня совершенно не интересуют, – пояснил он свою позицию относительно новостей. – Впрочем, давай знакомиться. Меня зовут Всеволод, для тебя – просто Сева. Сева Пухов. – Он лучезарно улыбнулся. – Ты когда-нибудь раньше работала на радио?