Новости о господине Белло - Пауль Маар

— В её квартиру? — господин Мельхиор выпучил глаза так удивлённо, что можно было подумать, эта гениальная идея никогда не приходила ему в голову. — А почему бы и нет? — наконец отозвался он. — Давайте спустимся!

— Ты правда пойдёшь ко мне? — спросила его дочь.

— Конечно, мы пойдём вместе с тобой. Почему бы и нет? — переспросил он и вслед за нами с Белло перешагнул порог комнаты так естественно, как будто проделывал это каждый день.

Эксперименты продолжаются

Вскоре мы с госпожой Майке и господином Мельхиором сели за обеденный стол. Белло тоже получил порцию сосисок и уплетал их с большим аппетитом.

Мне было немного жаль пса, но удержаться я не мог, и мы посмеивались над ним втроём. Белло, кажется, совсем не обижался. Он так углубился в поедание сосисок, что ничего не замечал, а выглядел уморительно. Уши у него начали синеть и совершенно не сочетались с жёлтым цветом морды и туловища.

Кухня госпожи Майке была обставлена так же необычно, как и гостиная. Тут не было настоящего стола, и приходилось сидеть, взгромоздившись на высокие табуреты у высокой стойки, похожей на прилавок. Эта стойка отгораживала плиту от остального пространства на кухне.

Господин Мельхиор обмакнул последнюю сосиску в банку с горчицей и сказал, указывая ею на дочь:

— Майке, еда у тебя всегда пальчики оближешь. И в кухне очень чисто. Плитка вон так и блестит, в ней даже отражается наш жёлтый пёс. Кстати, белой кухне это очень идёт, придаёт приятный золотистый оттенок…

Она посмотрела на отца.

— А сейчас ты скажешь своё «но», правда?

— Совершенно верно, — сказал он. — Но! Эти твои табуреты… на них же сидишь как на жёрдочке! От них у меня с начала обеда портится настроение. Но у тебя больше не на чем сидеть!

— Так ты из-за табуреток не приходишь ко мне обедать? — спросила она. — Давно бы мог сказать. Какая разница, можно поставить и обычный стол и стулья.

— Не самая плохая идея, — сказал господин Мельхиор. — Ну что ж, мы задали работу желудкам, пусть они переваривают, а в это время и сами поработаем. Мы с моим ассистентом Максом вернёмся в лабораторию и начнём эксперимент номер два. Пошли, Бенно, ты нам, конечно, тоже понадобишься — ты же у нас главное действующее лицо, вернее, действующая морда!

Белло так энергично замотал головой, что его синие уши почти вертикально взлетели в воздух.

— Что это с нашим псом? — спросил господин Мельхиор.

— Мою собаку зовут Белло, — поправил я его, сползая с табурета.

— Тогда пошли, собака Белло! — скомандовал господин Мельхиор.

— Спасибо за обед! — сказал я госпоже Майке и побежал в лабораторию следом за Белло и Мельхиором.

Господин Мельхиор подбирал и смешивал компоненты для нового эксперимента, а тем временем шерсть у Белло постепенно приобретала нормальный окрас. Похоже, меркуриальная вода подействовала что надо.

Господин Мельхиор несколько раз подходил к шкафу, подолгу задумчиво смотрел на полки, вынимал пакетик или пузырёк, бормотал что-то неразборчивое и смешивал в стеклянной мисочке всевозможные жидкости и порошки.

Наконец мне показалось, что он удовлетворился результатом.

— Так, и самая последняя добавка — щепотка корня аконита, — сказал он.

На этот раз он всыпал не больше горсти порошка. Мешочек и так был почти пустой.

Потом он ещё раз как следует размешал жидкость, снова перелил её в медный тазик и поставил на пол. Смесь получилась тёмно-синяя.

Белло с интересом следил за приготовлениями, а теперь сразу же набросился на синюю микстуру. Похоже, смесь оказалась вкуснее, чем в прошлый раз, потому что пёс выпил её почти всю.

И опять мы с господином Мельхиором замерли и стали внимательно смотреть на Белло.

На этот раз цвет у него не менялся, а это уже кое-что. Но и человеком он не становился.

Напиток действовал постепенно. Сначала шерсть у пса отросла подлиннее и встала дыбом, растопырившись во все стороны, как иглы у громадного ежа. Потом вытянулись и уши, они стали длинными, как полотенца, свесились и продолжали расти, стелясь по полу мягкими складками.

Белло глядел на меня несчастными глазами, а я точно так же смотрел на него.

— Да что же это с тобой! — воскликнул я.

Белло хотел подойти ко мне, но наступил передней лапой на правое ухо, споткнулся и чуть не грохнулся. Я сам подошёл к нему, обнял и стал утешать.

— Это у нас превращение скорее нежелательное, — отметил господин Мельхиор. — К сожалению, придётся собаке опять пить отвратительную меркуриальную воду.

— По-моему, экспериментировать бесполезно, — грустно сказал я господину Мельхиору. — Рецепт сока для превращений забыт окончательно.

— Давай попробуем в третий раз! Три — хорошее число! — воскликнул господин Мельхиор. — Я бы решился на ещё один, последний эксперимент. А четвёртый и не получится, потому что аконит почти закончился. Хватит ровно на один раз. А корень аконита — единственно возможная замена мандрагоры. Конечно, до мандрагоры он немного недотягивает, но что делать? Если у тебя нет масла, придётся есть пирожные. А если нет мандрагоры, сумей обойтись и корнем аконита!

Я не до конца понял это умное сравнение, но главное — господин Мельхиор решил попытаться ещё раз, он не сдавался.

Для начала бедному Белло опять налили в миску меркуриальной воды, и он храбро выпил её. К сожалению, противоядие сработало не так удачно, как в первый раз. Шерсть у Белло, правда, вернулась к нормальному виду и уже не торчала веником во все стороны, уши тоже укоротились. Но правое ухо так и осталось заметно длиннее левого. Может быть, потому что Белло наступил на него и немного растянул.

Господин Мельхиор старался ещё больше, чем первые два раза. Он выбрал компоненты не сразу, а сначала долго сидел за столом, сунув палец в ухо, и напряжённо думал. Даже что-то записывал. Бумаги у него не было (она вся лежала этажом выше, в кабинете), так что он неразборчиво чиркал шариковой ручкой прямо на левом рукаве халата, писал, зачёркивал, переписывал, а после некоторых слов даже ставил восклицательный знак.

Наконец он приступил к работе, собрал порошки, жидкости и другие ингредиенты (что-то нашлось в шкафу, кое-что на полу, а кое-что на стульях), разбил крупные кристаллы специальным молоточком, просеял мелкие через сито и тщательно смешал всё в огромной чаше.

— Ну вот, эта попытка у нас последняя, — сказал господин Мельхиор и, отлив часть жидкости в медный тазик, поставил его у стола. — Теперь твоя очередь, Белло.

Пёс опять сунул морду в таз и стал лакать. Потом потянулся и сел на задние лапы. Мы с господином Мельхиором не сводили с него глаз, выжидая хоть каких-нибудь признаков превращения. И ничего не видели.

Я уже собирался спросить господина Мельхиора, замечает ли он что-нибудь, и тут пёс громко и отчётливо сказал:

— Вроде как опять не получилось!

Голос был человеческий, низкий, точь-в-точь как голос господина Белло.

— Белло, ты научился говорить?! — воскликнул я.

Кажется, он и сам того не ожидал и ошарашенно сказал:

— Мммакс! — а потом ещё раз: — Макс, Макс, Макс! — Затем прислушался к собственному голосу и довольно сообщил: — Белло может Говорррить! Белло умеет говорить как чевекк!

— Удивительное воздействие! — сказал господин Мельхиор. — Срочно надо записать.

А так как он уже искалякал всю левую манжету, то большими буквами написал на верхней части рукава — от плеча до локтя: «Языковая деятельность!!!».

Потом он спросил меня:

— А теперь что будем делать? Опять дадим ему меркуриальной воды?

Вместо меня ответил сам Белло:

— Белло больше не пьёт меркуриальной воды. Белло хочет разговаривать как чевекк!

— Зачем вы хотите дать ему меркуриальной воды? — спросил я господина Мельхиора. — Как вам это в голову пришло! Это же так здорово, что он говорит, мы теперь сможем болтать. Вы что, не рады?

— Да нет, я рад, — ответил он, — просто на минутку подумал, какие могут быть последствия, если станет известно, что Бенно умеет говорить.

— Белло! — поправил Белло.

— Какие ещё последствия? — спросил я.

И господин Мельхиор нарисовал мне такую картину:

— Сбегутся корреспонденты всех газет, телевидение тоже захочет снять репортаж, над собакой будут проводить опыты учёные со всего мира. Может, даже разведка заинтересуется говорящей собакой.

— Вы правы. Никто не должен знать, что Белло говорящий. Никто, только вы, и я, и моя семья, — сказал я. — Белло, ты слышал?

— Да, Белло слышал, — ответил пёс. — Белло хорошо слышит. У Белло большие уши.

Я чуть было не ответил: «Особенно правое!», но сдержался — вдруг он обидится?

— Значит, эта попытка была последняя, — сказал я господину Мельхиору. — И Белло не превратится в человека?