Запертый - Руслан Алексеевич Михайлов

— Мы всегда так шутили!

— Над ним?

— С ним! Он тоже смеялся!

— Прямо смеялся? Когда вы называли его дыркой в жопе — он прямо взахлеб смеялся?

— Ну не взахлеб… но улыбался точно! Послушайте, мистер Маланин… мы же с вами почти из одного рода…

— То, что мы оба являемся потомками выходцев из Россогора не дает тебе никаких преимуществ, сурвер — вздохнул голос — Наоборот! С тебя больше спрос!

— Ну не хотел я! Я же на работу торопился просто! И тут увидел его — Амоса! Подошел поздороваться! Да я клянусь! — в дрожащем голосе Сержа зазвучали чуть ли не истерические нотки — Я поздороваться подошел! А мне кулак в зубы прилетел! Я и не сдержался! Ну да… переборщил… но и он мне врезал! Да еще и по яйцам добавил!

— Он тебе дал по зубам и по яйцам. В ответ на оскорбление. А ты чуть не забил его до смерти… Ладно… вижу ты не понимаешь всей глубины проблемы, сурвер. Сурверский суд рассудит вас.

— Холисурв… ну зачем доводить до суда? Дайте мне поговорить с ним! С Амосом! И я все улажу. Мы договоримся — как сурвер с сурвером. Мы договоримся!

— Нет. Ты переступил черту.

— Прошу…

— Тихо! Серж Бугров! Своей властью я, Гренар Маланин, отправляю тебя под домашний арест!

— Да у меня просто как перемкнуло в голове! Не знаю почему! Я же добрый! Я реально добрый человек! Я правильный сурвер! Все имеют право на ошибку! Дайте мне поговорить с Амосом — ведь мы с ним были друзьями в школе!

— Выведите его. Дайте возможность купить все необходимое — и под домашний арест — распорядился Маланин.

Больше Серж Бугров не произнес ни слова, а вскоре мягко закрылась тяжелая дверь. Я хорошо помню эту дверь — с прозрачным небьющимся стеклом с красным крестом, покрашенную в белый цвет и с толстой пружиной, что неспешно и надежно закрывала ее. Я часто бывал здесь в школьные годы — медсестры клеили мне пластыри на ушибы от побоев, дезинфицировали царапины… Но в этот раз меня явно в паре мест зашили…

— Ты ведь все слышал, Амос Амадей?

— Я все слышал — подтвердил я, медленно вставая и не выпуская пока кровати — Где мои вещи?

— Тут в сумке. Сурвер Амадей… ты не хочешь мне ничего рассказать?

— Он оскорбил меня — пробубнил я как можно громче, поняв, что мою первую фразу поняли с трудом из моей невнятности — Я ударил первым. Да… я виноват и готов ответить. Бегать не буду…

— Прямой ответ честного сурвера — хмыкнул вставший мне навстречу Маланин.

Ему чуть больше пятидесяти, хотя выглядит гораздо младше. Подтянутый, подстриженный под машинку, хорошо выбритый, с тяжелым взглядом серо-синих глаз. Отутюженный серый комбинезон с черными вставками, цифра шесть на правом рукаве и красная нашивка там же чуть ниже. На воротнике пара значков — внутренняя охрана, офицер службы. Достаточно серьезный человек на достаточно серьезном посту. И у него на самом деле было достаточно прав на отправку Сержа Бугрова под домашний арест.

Ничего не ответив на его похвалу, я, чуть покачиваясь, двинулся к лежащей на широкой скамье сумке с моими наверняка заблеванными окровавленными пожитками.

— Тебе бы отлежаться…

— Я вправе уйти. Если я не под арестом.

— Ты не под арестом, сурвер. Максимум что на тебя наложат так это административное взыскание и как минимум десять часов общественных работ за несдержанность. Даже оскорбление не дает никому морального права опускаться до животного уровня и устраивать самосуд. Везде должны быть порядок и взаимоуважение.

— Где вы были с этими словами в мои школьные годы? — вырвалось у меня.

Дошаркав до сумки, я откинул клапан и глянул внутрь. В нос ударил запах рвоты и крови. Требуется срочная стирка.

— Да… — задумчиво произнес Маланин, заложив руки за спину и наблюдая за мной — После происшествия я порасспрашивал и понял причину твоей агрессии. Я доведу эту информацию до судьи и уверен, что тебя могут избавить от негативной записи в личном деле. Но от общественных работ это не спасет.

— Учту — пообещал я — Можно сумку заберу? С возвратом.

— Можно — кивнул Маланин, жестом останавливая поднявшуюся было тетеньку медсестру — Когда вернешь?

— Сегодня или завтра.

— А поточнее?

— Сегодня или завтра. Или никогда, если сдохну.

— Тебя надо в больницу, сурвер Амос — первый раз нарушила молчание медсестра — Электрокар уже в пути.

Я тут же среагировал:

— Отказываюсь!

— Нужно провести тщательный осмотр, сделать рентген и…

— Отказываюсь! У меня есть на это право! Если только никто не считает, что у меня инфекция…

— Ты вправе отказаться, сурвер — кивнул Маланин и, похоже, потеряв ко мне интерес, шагнул к двери — Также как и вправе пожинать плоды собственной глупости.

— Сдохну так сдохну… — буркнул я, стаскивая сумку со скамьи и делая шаг к двери. Глянув на медсестру, что сидела, устало уронив руки на колени, я уже совсем другим тоном добавил — Спасибо вам, госпожа Сензар. Извините, что вам пришлось возиться с моей… грязной одеждой.

— Береги себя, Амос — вздохнула она и покачала головой — По всему этажу ходят слухи о тебя. Будто вселилось в тебя что…

— Не вселилось — тихо рассмеялся я, толкая дверь медпункта — Просто из меня выбили кое-что…

— Инстинкт самосохранения?

— Наверное — кивнул я, выходя — Наверное…

— Купи обезбола! Через два часа тебе станет ой как больно, сурвер! Пей больше воды! И при первых признаках ухудшения звони сюда!

— Спасибо — опять кивнул я и дверь со стуком закрылась за моей спиной.

* * *

Почти не помню, как я, бредя по улице, сначала остановил испуганного моим видом мальчишку скорохода, вручив ему одну монету и попросив передать бригадиру Раджешу Паттари сообщение о том, что по причине плохого самочувствия сурвер Амос не сможет сегодня выполнить свое задание, но все сделает чуть позднее и по возможности просит придержать эту работенку за ним. О причинах плохого самочувствия я пояснять не стал — и так все видно невооруженным взглядом, а мальчишка наверняка распишет все так, что я буду в его рассказах выглядеть ожившей мумией из старых любимых фильмов. К тому же все случилось недалеко от кафешки, так что, уверен, бригадир и так в курсе случившегося. Передав послание, я двинулся дальше, мучительно туго выбирая наикратчайшее направление.

«Как же здесь дерьмово» — прошелестело у меня в голове — «Как же меня здесь все бесит»…

Пошатывающие стены тянулись и