Кокон Кастанеды - Мария Брикер

– Не понимаю, – вздохнула Елена Петровна. – Глупо! Идиотизм! Убийство Холмогорова, по словам Палыча, случилось между пятью и шестью часами утра. Трупы обнаружили за сорок минут до прибытия в Москву, ближе к полудню, потому что убийца повесил на двери табличку «Не беспокоить». Откуда взялись, кстати, эти таблички? Никогда не видела в поездах подобных вывесок?

– Они во всех купе, эти таблички, – сообщил криминалист. – Не пойму, что вас смущает?

– Идиотизм меня смущает. Зачем он выпрыгнул в окно? Кстати, ты точно уверен, что он в окно выпрыгнул? Может, просто открыл его? Выкинул что-то, например пистолет и прочие улики. Или ввел нас в заблуждение, а сам благополучно сошел на ближайшей станции. Или в Москве на вокзале. Перешел в другой вагон и…

– Выкинул он что-нибудь или нет – не знаю. Но потом сам выкинулся, сто пудов, – перебил Рыжов. – Леночка Петровна, вы меня за лоха не держите, хорошо? На окне отпечатки. По ним видно, что он вылез из окна, на руках повис и соскочил. Профи!

– Я же просто спросила. Конечно, ты профи, – примирительно сказала Зотова.

– Да не про себя я. Про гоблина этого. Он профессионально из окна вылез. Так что исключать заказуху я бы не стал. Выстрел в лоб, опять же. Пистоль с глушаком.

– Сомневаюсь, что тут работал киллер. – Елена Петровна осмотрела дверь в соседнее купе. Осторожно провела пальцем по противоположной стене вагона, напротив двери. – Слишком он нервный для профессионала. Как ты, к примеру, можешь объяснить тот факт, что стреляли из купе Холмогорова через дверь?

– А фиг его знает, – пожал плечами Владимир. – Может, бабка услышала шум, метнулась в купе Холмогорова, открыла дверь, увидела момент убийства, дверь захлопнула и помчалась к себе. В этот момент и был произведен выстрел. Убийца хотел ее сразу пришить, но промахнулся.

– Ерунда какая-то. – Елена Петровна скривилась.

– Ну! – подтвердил Палыч. – Больно шустрая бабушка оказалась.

– Жить захочешь, еще не так забегаешь.

– Все, хватит паясничать! Не в цирке же, – не сдержалась Елена Петровна, ничего смешного она в происшествии не видела. Два трупа в одном поезде, убийство известного тележурналиста, главного подозреваемого по делу о распятии девушки в деревне Петрушево, и старухи. О происшествии очень скоро раструбят газеты и телевидение, спокойной жизни не жди. Какая неприятность, однако! Елена Петровна вздохнула. – А с отпечатками что? Можешь мне четко сказать, открывала дверь старуха в купе Холмогорова или нет?

– Не могу, – гоготнул Владимир. – На одной ручке все стерто. На других пальцы смазаны, и тут их так много, что хрен разберешь, чьи они. Бесполезно, короче. Наляпали все, кому не лень. Есть одни четкие, но, думаю, это пальчики проводницы. Она дверь последней открывала.

– Это мои, – подал голос лейтенант. – Проводница так вопила, что я не сразу понял, что произошло. Подумал сначала – драка.

– Молодец! – гоготнул Владимир. – Драка в двух купе одновременно!

– Второе я уже с платком открыл, – нахмурился молодой человек.

– Флаг тебе за это в руки! Вот кто, оказывается, отпечатки стер.

– Лейтенант, – подключилась Зотова. – А одежду старухи кто-нибудь трогал? – Милиционер отрицательно мотнул головой.

– Странно, куда же одежда убитой делась? И где ее вещи?

– Не знаю, я ничего не трогал, – залепетал лейтенант.

– Кроме дверной ручки, – ехидно поддел Владимир.

– Ладно вам, я ж не знал.

– Отстань от человека, – вступился Палыч. – Правда, куда вещи убитой делись?

И тут Зотову осенило.

– Слушайте, он ее надел! – возбужденно воскликнула она.

– Что? – оторопел Палыч.

– Одежду старухи. Убийца надел одежду старухи, переоделся, чтобы его не узнали, и покинул поезд через окно!

– Точно! Какая ты умная, Лена! – кивнул с уважением Палыч.

Криминалист тоже с жаром закивал и посмотрел на Елену Петровну с восхищением, но Зотова на комплимент не обратила внимания: в данную минуту следователя мало волновало восхищение коллег, что-то ее сильно беспокоило, а что, она никак не могла понять. Вроде бы версия выглядела убедительно. Убийца садится в поезд вместе с Холмогоровым, дожидается, пока все пассажиры уснут, пробирается в его купе, чтобы тихо его убить, вернуться к себе, выкинуть все улики в окошко и лечь спать. Но вдруг случается неприятность: кто-то открывает дверь в купе Холмогорова и застает его на месте преступления. Выход один – избавиться от свидетеля. Он стреляет, но промахивается. Старушка в состоянии шока бежит к себе, закрывает дверь, ложится на койку и притворяется спящей в надежде, что преступник ее не видел. Тут убийца начинает ломиться в закрытую дверь, старуха понимает, что ей конец, и у нее случается сердечный приступ. История покруче мексиканского «мыла» будет! Убийца входит в купе, видит, что старуха умерла или при смерти. Что делать? Дырки в дверях, труп в его купе. Он понимает, что наделал массу ошибок и теперь менты его будут трясти, как грушу, выйти чистеньким из воды не получится, – остается только бежать. Он переодевается в старухину одежду, чтобы неузнанным покинуть поезд, берет ее чемодан, и поминай, что называется, как звали. Но зачем он в окно выпрыгнул? Мог бы легко в одежде покойной выйти на ближайшей станции. Почему бросил свой чемодан? Псих какой-то. Шизофрения продолжается! Какая связь между двумя убийствами, кроме того, что убийца – однозначно больной на всю голову? А что, если она ошиблась и Холмогоров не убивал девушку? Ее убил человек, который ехал со старухой в одном купе, а Холмогорова устранили как свидетеля убийства в Петрушеве? Или убийство тележурналиста – это отдельная история? Случайное стечение обстоятельств?

К купе подошел оперативник Вениамин Трофимов.

– Как там проводница? Что-нибудь выяснил, Вень? – ласково спросила Елена Петровна и потрепала опера по русой кучерявой голове.

Вениамин подобных ласк не любил и скривил физиономию. Елена Петровна усмехнулась, она знала, как он отреагирует, но все равно удержаться не смогла.

– Очухалась наконец-то. Говорит, что в этом купе ехали монахиня и некий гражданин, подданный Германии, Николай Владимирович Чуйков. Вернее, они попутчиками просто были.

– Ты говоришь, монахиня?! Она – монахиня? – охнула Елена Петровна и внутренне перекрестилась.

– Во как! – обернулся Палыч. – А я думаю, чем так странно пахнет от ее волос. Ладаном от нее пахнет! Слушайте, а как же теперь со вскрытием быть? Господи, прости меня, грешного! – Судмедэксперт торопливо закрыл покойницу покрывалом, отскочил от полки и замер с озадаченной физиономией.

Некоторое время все молчали, размышляя над проблемой.

– Мы же убийцу ищем, святую миссию выполняем, – философски изрекла Елена Петровна. – Палыч, возьми себя в руки!

– Не могу, она Христова невеста. Нельзя, – уперся судмедэксперт.

Елена Петровна выпучила глаза, чтобы высказать все, что она думает по этому поводу, но в последний момент промолчала – впервые она видела судмедэксперта таким растерянным.

Палыч смущенно топтался на месте, интенсивно потел и ждал ее решения.

– Ладно, в морг тело отправим, а там видно будет, – сжалилась над ним Елена Петровна.

– Спасибо, – проблеял Палыч.

– Не за что. – Елена Петровна болезненно поморщилась, растерла ноющую спину. Спина разболелась ночью, сказались последствия вчерашнего скалолазания и холодного подвала, в котором она провела несколько часов. Поэтому сегодня она кофту шерстяную напялила. А под кофту – старую блузку, не снимешь теперь. Как она перед Варламовым в старой блузке покажется? Вдруг он еще там, на платформе? Или, может, снять пока кофту, а потом снова надеть?

– Вам не жарко? – отвлек ее от размышлений Трофимов.

– Не жарко, – передумала снимать кофту Елена Петровна. – Что там с опросом остальных пассажиров? Ребята нарыли что-нибудь?

– Ничего, совсем ничего. Пора отпускать всех. Волнуются, устали, ругаются.

– Отпускай, – махнула рукой Зотова и направилась в начало вагона.

Проводница увидела ее и опять разрыдалась. Начинается, недовольно подумала Елена Петровна и попыталась ее успокоить. Но это никак не получалось. Проводница ныла, размазывала косметику по щекам и вытирала слезы рукавом униформы. Исчерпав запас словесных микстур, Зотова не выдержала, прикрикнула на проводницу и хлопнула по столу ладонью с такой силой, что стаканы в серебристых подстаканниках заплясали. Женщина вздрогнула и реветь перестала.

– Я понимаю ваше состояние, Вера Константиновна, – вновь смягчилась Елена Петровна, – но вникните: дело не терпит отлагательств. Плакать потом будете, а сейчас мне от вас нужна информация. Пожалуйста, успокойтесь и отвечайте на мои вопросы. Четко и подробно.

– Я, гы, с им, – всхлипнула проводница.

Елена Петровна схватила со стола стакан и подсунула под нос неврастеничке: