Пожалуйста, избавьте от греха - Рекс Тодхантер Стаут

– Кеннет Меер. Он позвонил вчера утром лейтенанту Роуклиффу.

– Вот как.

– Да. – Кремер достал из кармана сигару, засунул в рот и впился в нее зубами. – Попробую рассказать дословно, как Гудвин. Роуклифф рассказал мне про этот звонок и закончил так: «Конечно, когда все разошлись, этот жирный сукин сын откинулся на спинку своего дурацкого, специально изготовленного для него кресла, закрыл свои дурацкие глаза и почмокал сальными губами, а потом выпрямился, назвал этому умнику Гудвину имя убийцы и велел ему пригласить его к шести часам, когда он спустится из своей дурацкой оранжереи. Поэтому нам остается только поставить там человека, засечь пришедшего, а после этого уже раздобыть необходимые улики и вычислить мотив». Мы и в самом деле отправили сюда своего человека, который сообщил, что в половине седьмого к вам пришел Теодор Фолк. Вот я и решил, что можно сэкономить время и попросить вас дать нам хотя бы мотив, а уж улики мы как-нибудь сами раскопаем.

Вулф потряс головой:

– Не похоже это на вас. Тратить столько времени и сил на неуклюжие насмешки. И вы сидели здесь, слушая, как я раздаю распоряжения этим людям, но даже не сказали, что мы пытаемся помешать официальному расследованию. Сколько раз вы угрожали отобрать у меня лицензию? Неужели вы окончательно зашли в тупик?

– Да.

– Вот как? – Вулф широко открыл глаза, потом на секунду закрыл и снова открыл их. – Хотите пива?

– Да.

Вулф потянулся к кнопке звонка и подал Фрицу условный сигнал. Кремер вынул изо рта сигару, изучил оставленные зубами отпечатки, поднес было сигару ко рту, но в последний миг передумал и положил ее рядом с собой на маленький столик. Вошел Фриц, который принес на подносе бутылку пива и стакан, и Вулф велел ему подать второй поднос Кремеру.

Кремер окинул меня хмурым взглядом и переключился на Вулфа:

– Я пришел к вам вовсе не за помощью. Так низко я еще не пал. Хотя это дело представляется мне почти невозможным. Конечно, нам не впервой закрывать дело и отправлять его в архив, однако с такой жертвой, как Питер Оделл, этот номер не пройдет. Но судите сами: как мы можем схватить убийцу, когда даже не знаем, кого он хотел убить? Представляете, три недели прошло, а нам даже это неизвестно. Даркин считает, что нужно выяснить, где взяли эту бомбу. Ерунда! Семнадцать человек добывали сведения для этой программы. Они назвали девятерых, к которым обращались за информацией. А скольких еще они не назвали и никогда не назовут? Некоторые из них узнали достаточно, чтобы и самим научиться изготавливать нехитрые бомбы. Они тоже расскажут об этом? Ха! Конечно, мы продолжаем копать в этом направлении, но надежд на успех питаем даже меньше, чем неделю назад.

Он повернул руки ладонями вверх и растопырил пальцы.

– Вы сказали им, что главный вопрос состоит в том, чтобы выяснить, кто знал о том, что Оделл собирается пойти в ту комнату и выдвинуть тот ящик. Да? Ну, разумеется. И что, вы думаете, они принесут вам список имен? Как бы не так! Или вы уже сами знаете ответ на свой вопрос? И поставили его лишь потому, что здесь был я?

– Вздор! Знай я правильный ответ, то не стал бы прибегать к помощи этих людей.

Фриц принес второй поднос с пивом, Вулф вынул из ящика стола открывашку, откупорил обе бутылки, а я встал и обслужил Кремера. Вулф налил себе пива, дождался, пока пена осядет до необходимого уровня, и сказал Кремеру:

– Разумеется, вам известно, почему Оделл пошел в ту комнату и залез в тот ящик.

– Вы так думаете?

– Безусловно. Имея при себе сильнодействующий наркотик, залезать в ящик, где хранится виски… Вы же не идиот.

– Вы, конечно, узнали об этом от миссис Оделл.

– Она сказала мне только то, что вы показали ей ЛСД. Не думаю, чтобы это была мука или сахарная пудра, подложенная вашими сотрудниками. Зачем бы вам такое потребовалось? Или я не прав?

– Вы правы. – Кремер отпил пива, потом осушил весь стакан, поставил на столик и налил еще, затем взял сигару, засунул в рот, но снова вынул. И дождался, пока Вулф допьет пиво и посмотрит на него. – А пришел я вот зачем. Не за помощью, нет, хотя и подумал, что обсуждение этого дела было бы полезно для нас обоих. Мы собрали целую кучу фактов, тысячи, как установленных, так и нет. Миссис Оделл наверняка сообщила вам нечто такое, о чем умолчала, разговаривая с нами. Возможно, другие тоже рассказали вам что-нибудь этакое. Давайте обменяемся. Я понимаю, вам это непросто. Ведь вы обманете своего клиента, да и я приоткрою вам официальные сведения, которые обязан по долгу службы держать в тайне. Предлагаю вам честный обмен. Без дураков. Надеюсь, наш разговор не записывается?

– Нет.

– Хорошо. – Кремер снова взял стакан. – Вот почему я к вам пришел.

Вулф повернул голову и посмотрел на меня. Взгляд его был красноречивее любых слов. «Надеюсь, ты получил удовольствие?» – спросил он глазами. «Еще какое», – так же взглядом отозвался я. Вулф снова взглянул на Кремера и произнес, просто констатируя факт:

– Так не пойдет, мистер Кремер.

– Вот как?

– Да. Взаимоуважение между нами существует, это верно, а вот взаимного доверия нет. Даже если я поделюсь с вами каждым словом, услышанным от миссис Оделл и остальных, вы наверняка подумаете, что я что-либо от вас утаил. По вашим словам, вы располагаете тысячами фактов. Но даже если вы приоткроете мне десять тысяч фактов, я также подумаю, что вы скрыли от меня по меньшей мере один. Самый важный. Вы сами знаете, так же как и я, что за всю мировую историю не удалось придумать более глупой и бессмысленной формулировки, чем старинная судебная клятва: «Клянусь говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды». Пф!

– Значит, вы и впрямь что-нибудь утаили бы?

– Не исключено. Могу добавить, что, поделившись с вами всем, что мне известно, я не помог бы вам ровным счетом ничем, но вы мне все равно не поверите.

– Еще бы, черт побери! – Кремер метнул свирепый взгляд на свой стакан, словно увидев его впервые. – Спасибо за пиво. – Он отставил недопитый стакан на столик и взял сигару.

Я подумал, что он швырнет ее в мою мусорную корзинку и, как всегда, промахнется, но Кремер засунул ее в стакан с пивом, жеваным концом вниз. Потом встал.

– У меня был вопрос, – процедил он сквозь зубы, – один только вопрос, но теперь я его не задам. Черт