Улугбек - Глеб Голубев

И тут же начался необычный экзамен. Мавляна отвечал толково, рассудительно.

Потом седобородый Казы-заде неторопливо расспрашивал его о строении небесных сфер, об особенностях каждого из семи климатов Земли. Слушая ответы, он одобрительно кивал.

Но и это было еще не все. По знаку Улугбека вперед выступил Нафис и, в свою очередь, стал задавать вопросы. Оказалось, что Мавляна сведущ и в таинственной науке врачевания. Зная, что правитель любит стихи Низами, он даже весьма кстати вспомнил отрывок из поэмы «Сокровищница тайн», где образно описывалось строение «внутреннего мира» человеческого тела:

Предо мною чертог. Не чертог, о нет!Предо мною сияние всех планет.Но сквозь стены царственных тех палатНикогда не проникнет недобрый взгляд.Небосвод перед этим царством мал.Я глядел. Предо мною и прах блистал.Семь халифов со мною в зданьи одном,Славно семь сказаний в преданьи одном.Первый — это полудня, движенья царь.Стран дыханья живого стремленья царь.Красный всадник, витязь учтивый второй.Третий скрыт под яхонтовой кабой.Дальше — горький юноша-следопыт.Пятый — черный, что едким отстоем сыт.Словно хитрый ловчий, халиф шестойСел в засаду и мечет аркан витой.А седьмой, с телом бронзовым боец,Весь в броне из серебряных колец...

Придворные слушали внимательно, хотя мало кто из них мог разобраться в этой премудрости, где медицинские взгляды того времени, и без того весьма сложные и запутанные, были вдобавок еще выражены поэтическими символами. По прихоти поэта сердце превратилось в «царя живого стремленья», печень — в красного витязя, а «седьмой, с телом бронзовым боец, весь в броне из серебряных колец» олицетворял собою... почки.

— Ты воистину достоин стать мударисом, — сказал восхищенный Улугбек.

Но шейхи не хотели так легко расстаться с мечтами о выгодном местечке. Они тоже, перебивая друг друга, начали задавать вопросы, особенно нажимая на знание священных книг.

— В каких случаях допускается кораном очищение песком и пылью?

— Омовение песком, называемое тайамум, разрешено аллахом в семи случаях: когда нет воды поблизости; когда ее очень мало и омовение ею грозит погубить путника от жажды; когда есть опасность, что часть воды, взятой для омовения, может быть пролита при переноске; когда правоверного мучает болезнь, не терпящая воды; когда у воина переломлены кости и надо дать им спокойно срастись или есть раны, к которым нельзя прикасаться...

— Как называется четвертый дом Солнца?

— Телец.

— Какой год будет всегда счастливым?

— Год, кратный семи.

— Как должен правоверный уплачивать закят[24]? — посопев, спросил какой-то мулла.

Мавляна ответил и ему:

— Сказано в коране: «Они спросят тебя, как должно творить милостыню. Скажи им: должно помогать родным, ближним, сиротам, бедным, путешественникам. Добро, которое вы сделаете, будет известно аллаху».

— Но ты не ответил про закят,— не унимался мулла. — Скажи, как может правоверный уплачивать его?

— Аллах разрешает уплачивать закят четырнадцатью разными способами: золотом, серебром, верблюдами, коровами, баранами, зерном, ячменем, просом, маисом, бобами, горохом, рисом, изюмом и финиками. Может, ты хочешь, чтобы я рассказал, как именно следует высчитывать десятую долю — в золоте или в верблюдах?

— Нет, нет! — замахал руками мулла, отступая в толпу. — Ты поистине мудрый человек.

— Кому аллах запрещает вступать в брак? — летел уже новый вопрос.

— Сказано в четвертой суре корана: «Вам запрещается вступать в брак с матерями вашими, с сестрами вашими, с дочерьми вашими; с тетками с отцовой стороны, с тетками с материнской стороны, с дочерьми брата вашего и с дочерьми сестры вашей; с матерями вашими, которые вскормили вас грудью, с сестрами вашими молочными, с матерями жен ваших, с падчерицами вашими, живущими в ваших домах, с матерями которых вы входили в супружеские отношения (но если вы не входили в такие отношения, то на вас не будет греха жениться на них); с женами сынов ваших, которые от чресл ваших, а также запрещается иметь женами вместе двух сестер...»

Тут Улугбек вмешался и властно сказал:

— Хватит! Отныне ты мударис моего медресе, Мавляна Мухаммед. — Он усмехнулся и добавил: — Только помойся и переоденься, чтобы не смущать учеников, — ведь многие привыкли судить о человеке по его платью. Не так ли, о почтенные шейхи?

В тот же день новый мударис прочитал первую вступительную лекцию. На ней присутствовало, кроме учеников, девяносто ученых. Но, увы, отмечает летописец, лекция оказалась настолько ученой и умной, что ее никто не понял, кроме Казы-заде и Улугбека.

Это, вероятно, исторический анекдот. Но в нем, конечно, есть доля горькой истины. Он показывает, какой схоластической и заумной была наука того времени, связанная по рукам и ногам религиозными догмами, и как далека она оставалась от широких масс. Ученые были одиночками, и голос их не доходил до народа.

ДОРОГА К ЗВЕЗДАМ

Закрой коран! Свободно оглянисьИ думай сам! Добром всегда делись,Зла никогда не помни! А чтоб сердцемВозвыситься, к поверженным нагнись!

Вражда между Улугбеком и дервишами усиливалась с каждым годом. Но пока она оставалась скрытой, словно торфяной пожар под землей. Огонь пылает все жарче, а сверху ничего не видно. Только изредка струйки дыма да вдруг прорвавшиеся языки пламени выдают приближение опасности. Но потом они исчезают, и все опять кажется спокойным и мирным. А невидимый пожар между тем разгорается все сильнее...