Полёт феникса (СИ) - Риз Лаванда

— С вашего разрешения я пойду спать! — подчёркнуто официально отдав честь, она заспешила в сторону своей каюты.

— Торес, не создавай себе лишних проблем, — кивнул ему Дейн.

— А это уже моё дело! — огрызнулся Кирби.

Первую половину следующего дня, Эллис собирала данные для отчёта об их следующем задании. Каждый член экипажа перед вылетом был загружен работой, поэтому времени думать о вчерашних сценах — не было совершенно, тем более что ни Кирби, ни Данас ничем не напоминали ей об этом.

Если собранная ею информация о Гастоне была скудной, то данные о планете Локка были просто мизерно смешными. Эллис собирала их по крупицам из отчётов патрульных разведчиков и всё что она узнала — уместилось в нескольких предложениях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Планета Локка находилась в созвездии Лебедя на расстоянии трехсот тысяч парсек от Земли, подобием которой она и являлась — по своей структуре и положению орбиты, массе, времени обращения вокруг своей оси и своего солнца, наличии одного спутника, а также по флоре и фауне. О развитии находившейся там цивилизации и о её характеристиках — данных не существовало, только отмечалось наличие человеческих существ не желающих вступать в контакт.

Всё это она вкратце изложила перед собравшейся командой.

— И ещё, специально для сержанта Дейна, — Эллис захотелось непременно поддеть его за прошлые его придирки. — Присутствие вражеских кораблей близи Локки не отмечено. Никаких астероидных блокад и чёрных дыр. Единственное, на поверхности планеты зафиксировано энергетическое поле неизвестного происхождения. Так что, сержант, если мы и столкнёмся с опасностями, то только с теми, которые сами же и откроем! — её лицо осветила дерзкая улыбка.

— Эллис, да вы растёте прямо у меня на глазах! — не задержался с ответом Данас, укусив её в свою очередь.

— Предупреждаю сразу, если вы опять собрались ругаться, лучше пресеките это желание, — капитан не преминул вовремя вмешаться. — Иначе я лишу вас бонусов! Кто бы ни был зачинщиком! Оба останетесь без дополнительной оплаты!

— Не батогом так звонкой монетой? — изящно выгнул бровь Данас. — На неё не подействует!

— Впредь я буду умнее, — сухо заявила Эллис, чем тут же вызвала смех Данаса.

— Уже заинтригован! — прыснул он.

— Данас, ладно она — юна и не сдержана, но ты? — возмутилась Дана, хотя остальным со стороны было забавно наблюдать за этими сценками, но никто бы из них в этом не признался.

— Да дедуля, чего это ты разошёлся? — вставил и свою шпильку Кирби.

Данас только рассмеялся, покачав головой.

— Может, чаю? — посмотрел он на Эллис. В его яшварских глазах играли лукавые искорки. — Я угощаю! Знаю одну забавную легенду о радже и чайных лепестках.

— Почему бы и нет? — улыбнулась в ответ Эллис. — С удовольствием.

— Кто ещё сомневается, что эта парочка ругается не просто так? — заметил Фью с присущим ему венерианским радостным придыханием, когда Эллис и Данас скрылись за дверью. — Дейн втюрился.

— Можешь же ты испортить настроение! — бросил капитан, ринувшись следом за подозрительной парочкой. — Буду штрафовать всех нещадно, за малейшее нарушение! У нас здесь работа, а не дом свиданий!

— Молодчина, Фью, — хмыкнул Кирби, едва скрывая ликование. — Теперь наш капитан будет ходить за Эллис по пятам, дрессировать и сторожить. Если у Дейна и были такие мысли, то ему не подобраться.

— И тебе тоже, — многозначительно посмотрел на него Джино Тоскани.

***

В такой далёкой экспедиции, в течение многих дней, вдали от дома было важно сохранить собранность и ответственность, но, не смотря на столь строгую дисциплину и чувство долга, они всё-таки оставались живыми людьми.

Иногда чувства и подавляемые эмоции брали вверх, потому что человеческие создания ещё не нашли надёжного способа контролировать свой сути.

Их сердца порой напоминали собой бриллиант в пыли, кто-то очищался сам, иные притрушивали его ещё большим слоем пыли. Однако сколько бы они не ожесточались внешне и внутренне, их сердце всё равно нуждалось в любви, жаждало отдавать её и получать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Большинство людей не признавались себе в этом, некоторые просто не понимали, что с ними происходит и как назвать эту потребность. Многие пытались выложиться в работе, увлечениях, ставили перед собой высокие цели и многое другое. Хотя ответ всегда был перед ними. Успокоить своё сердце можно лишь в соприкосновении с теплом другого сердца.

Забыв об этом, люди со временем пришли к удобной взаимовыгодной системе заключения браков — подавалось заявление, и машина с компьютерным мозгом находила нужную кандидатуру, рассчитывая совместимость по различным принципам и признакам. Вступали в брак из необходимости иметь семью и потомство, потому что таким парам предоставлялись дополнительные льготы.

И пара жила совместно, имея на первом месте чувство долга, ответственности, затем привязанности, любви часто не было вообще и это было абсолютно нормально и закономерно для современного общества покорившего космос. Выбор за человека делала бесчувственная машина, лишая возможности найти сердцем свою любовь.

Конечно, были исключения, люди встречали друг друга самостоятельно, влюблялись, но таких становилось всё меньше. Большинство отдавали свои судьбы кибернетическому мозгу, в основном из-за сознательной лености и из боязни потерпеть неудачу. Но и при такой системе число разводов всё равно было большим.

Капитан Эдвард Нэм именно так и женился двадцать пять лет тому назад. Они просто жили с женой, отдаваясь работе, не особо задумываясь, хватает им чего-то в отношениях или нет. И теперь далеко от дома он не знал, тоскует он о семье или нет. Порой он воспринимал жену как необходимый атрибут. Их единственный ребенок, их сын, воспитывался ими строго, с юных лет капитан пытался подчинить его правилам общества. В этом Эдвард Нэм видел свою отцовскую любовь, искренне считая, что таким образом он воспитывает в сыне образцовую личность. Но так не вышло. … Его сын Карл исчез несколько лет назад, бросил колледж и затерялся на одной из колоний в космосе.

Вспоминая о своём ребенке, сердце Эдварда каждый раз болезненно сжималось, а разум пытался вычеркнуть сына из памяти, сына который не оправдал его надежд. За маской бесчувственности, которую часто примерял капитан, скрывался просто уставший несчастный отец. От незнания как дать сердечное тепло близким и как его принять, он становился всё жестче. Команда имела для него большее значение, чем семья. И здесь на корабле он следовал тем же принципам воспитания, думая, что таким образом он выражает свою заботу о них.

Дана Берг, вышла замужем по той же системе, но не выдержала таких отношений, несмотря на всю просчитанную совместимость и оформила развод. Здесь на корабле был один человек, который с первого взгляда вызвал у неё немалую симпатию. Ей было непередаваемо интересно беседовать с ним, слушать его голос и весьма неординарные высказывания, и с каждым разом эта симпатия росла. Она хотела, чтобы он обратил внимание на неё не как на доктора, а как на женщину. Но Данас Дейн оставался с ней по-прежнему учтивым и холодным, зажигаясь лишь в присутствии Эллис. И образованная исполнительная женщина не могла понять, что он нашёл в этой неуравновешенной девчонке.

На второй день полёта, второй части их экспедиции в медбоксе вышла из строя часть системы внутреннего наблюдения, и по настоятельному требованию Даны — Дейн должен был настроить её, чуть ли не отложив все дела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И пока он разбирался с проводами, Дана, переговаривалась с ним по мелочам, болтая ни о чём.

Сам того не желая, Данас непроизвольно услышал, о чём думает эта женщина.

В первую секунду он даже не поверил, не показалось ли ему, но это действительно было так. Докторша мечтала блуждать губами по его телу, хотела, чтобы он шептал ей на ушко всякие глупости, и чтобы в её пустой, но шикарной квартире появились его вещи. Это конечно льстило его самолюбию, но все эти чувства к нему со стороны Даны были весьма некстати. Эта женщина была совершенно не в его вкусе. Мало того, что-то было в ней такое, что наоборот отталкивало от себя. То ли её дотошная щепетильность, то ли её самомнение с налётом властности.