Ключи от цивилизации - Райдо Витич

У Дмитрия была мечта перейти к ним и, он мог часами рассказывать о физике времени, параллелях вселенной и пространственных пересечениях, о незнакомом, будоражащем кровь адреналином ощущении неизвестности, когда заглядываешь туда, где тебя может ждать что угодно. Ты можешь попасть в болото или выйти к пирующему викингу — и в этом самый интерес, самый риск и острие «жизни», как он называл. Мечта же Володи была проще — он хотел побывать в древней Руси, помять хазар и кинуть ответку тевтонским рыцарям, пожать руку Невскому и Донскому.

— А я бы Гитлера грохнул, — тихо сказал Чиж. Мужчины внимательно посмотрели на него и, Сазонов кисло выдал:

— Нельзя. Жизнь выдающихся деятелей истории менять нельзя, они стоят в основании временной ленты, как маячки прогресса.

— Вообще, ничего нельзя оттуда брать. Контрабанда. И туда нельзя, чтобы не мешать чистоте происходящих событий и не повлиять плохо.

— Не поверю, что наши не прихватывают каких-нибудь мелочей на память.

— Экскурсии серьезно досматривают и наказывают строго.

— Ну, и правильно, — заметил Митя. — Представь, что будет, если каждый напишет на основании плиты пирамиды Гиза: здесь был такой и такой, и прихватит камешек со строительства. От фундамента одни воспоминания останутся.

— Все отбирается и передается ученым. Только они могут изымать с санкции какие-то определенные вещи. Или там пробы грунта, растений. Остальным банзай за это. Общественное фи и косяк до конца жизни.

— И только? — удивился Николай.

— Да пойми ты, чудак — человек, здесь не так как у нас, здесь люди сами по себе другие. У них просто в голове не уложиться взять чужое, пронести втихаря. Зачем? Спрашивают. Я Ромку Левшина из трассеров просил, мол, меч там или какое оружие древнее наше пронеси, если занесет. А он мне — ты чего, Дима? Оно же чужое. И зачем тебе? Любоваться? Иди в местный музей времен и любуйся на здоровье, хочешь и потрогай, а просто так брать, чтобы на стену повесить или посмотреть на него, глупо и тупо. Оно, мол, там кому-то пригодиться. Зачем у человека его отнимать? Для тебя это раритет, для него возможность выжить или память. Короче, грузил, наверное, часа два и я одно понял, они ко всему с умом подходят, но вывернутым каким-то.

— Да ничего не вывернутым — правильно все, — заметил Володя.

— Не, не спорю, — выставил ладонь тот. — Но здесь все на рациональности и трепетном отношении к личности и собственности этой личности, но собственности своеобразной. Не дай тебе Бог там из Помпей перед самым извержением любимую статуэтку Юноны у торгаша взять. Это его огорчит, а тебя заклеймит.

— Да потому что неизвестно что случиться может. Он с огорчения побежит ее искать и изменит все события, или накажет ни в чем не повинного раба, или там еще, что у него не так сложится, пойдет сдвиг в цепи исторических событий. А так как чужая душа потемки и ты не знаешь, что и отчего у него сдвинется, лучше ничего не трогать.

— Но! Купить можно или обменять, или там взять на прокат.

— И с собой сюда принести.

— Если санкция есть. Подаешь прошение: хочу меч династии Али какого-нибудь. И обоснования — зачем он тебе нужен. Если веские аргументы — выдают разрешение посетить рынок этого времени и если повезет — покупаешь, нет, извини.

— На что покупаешь?

— Ну, обмениваешь. Если очень хочешь, значит, знаешь на что. Да что ты к нам с этим вопросом? У Стаси спроси, она лучше знает.

— Откуда? — насторожился. Мужчины переглянулись, замялись.

— Только меж нами браток, — выставил ладонь Володя. — А то пойдут слухи, хорошего человека подведем. Я-то что брякнул — ты же с ней в одной группе, вот и думал — знаешь. Она монеты древней Руси собирает. Пунктик такой.

— Нумизматка?

— Ага. Но начальством не приветствуется.

— Почему?

— Потому что контрабанда. Просто в каждой группе свои секреты и свои пунктики, каждая о них знает и молчит, потому что и твоих другие знают. Мне, например пацаны из второй группы подарили на День Рождения, клинок самой настоящей булатной стали. Представляешь? Пронесли. Рисковали. Обменивали на что-то, это точно, потому что красть ни у кого и в голову не войдет. Но сам факт!

— Марина вон из нашей группы, ракушки собирает, — сказал Дима. — Тоже проблема пронести, хотя кому плохо? Но как радуется девочка! Блин, я бы ей все побережье сгреб. Нельзя. Так, периодически получается прихватить. Она визжит от радости. Вроде ерундовина такая, а Марина в восторге. Тоже пунктик.

— А у Стаси значит монеты?

— Ага.

И засмеялись, видя, как заблестели глаза мужчины.

— Слушай, брат, а ты часом в свою сестренку не того? — подмигнул ему Володя.

— Ну-у, — помялся. — Хорошая она.

— Ха! — фыркнул Дима. — Здесь плохих нет. Наша вон…

— Да ты сам того!

— И чего?! Да! Я ей даже предложение делал.

— Но с ответом она не торопиться, — поняли по лицу товарищи и рассмеялись.

— Ребят, монеты будут вы… ага? — подмигнул им Чиж.

— Ага, — улыбнулся Вова. — Прямо сейчас один алтын отдать могу. Нашел, а передать все не мог. Зажал ваш Федорович в последнее время, конфисковывает только услышит.

— Что так?

— Твой командир ты и спрашивай. Может, слушок до начальства дошел, вот и придерживает, может что личное.

— Что-то было у них?

— Ну, Чиж, сплетни не к нам. Но отношения у них особые — давние. Если я правильно запомнил — лет пять они вместе в патруле. Здесь сам почувствовал, неделя, пара заданий, и уже все свои. А тут пять лет!

— Ну, да, — ежик волос потер, соображая. — Монету-то давай.

— Ох, хитер, — посмеялся Дима.

Николай шел к себе, сжимая в кулаке неприглядную монетку и, думал, как Стасе ее передать, под каким соусом? И как выведать что к чему? Что с Иваном у нее? Тот разговор в раздевалке ему крепко помнился и сейчас в свете последних новостей тон и, суть разговора казались непростыми, на ревность со стороны капитана похожие. Хотя посмотришь — нормальные дружеские отношения. Конечно, для этого времени и этого места нормальные. Был бы он у себя — точно служебный роман заподозрил. А тут все друг с другом как родня и влюбленные. Что Иштван, что Сван к Стасе, что она к ним, и к капитану так же и, капитан тоже. Иди, разберись.

А хочется. И думать про Стасю хорошо и верить, что ни с кем она, сама по себе, что чистая, настоящая, вот какой кажется такая и есть. Но с другой стороны — с Федоровичем, если — естественно, нормально. Пять лет вместе по времени шатаются, это и крокодила с бегемотом сблизит, а тут двух правильных, замечательных людей. Капитан мужик что надо, Станислава, женщина редкая. Одно по сердцу царапает — Чижу в этом раскладе места нет.

Братишка ей? Здорово. Только чувства у него к ней далеко не братские и мысли не целомудренные.

Нет, не стает он торопиться, подождет с монетой удобного случая.

Мимо Бродвей — трассер Борис Орвий с радостным криком пробежал.

— Борь, ты чего?! — окликнул его Николай.

— Наши «синих» сделали в гандбол!! — подпрыгнул почти до потолка и дальше помчался, встреченных о победе оповещая.

И все новости за день. А сколько радости?

Вот времена чумовые, — не сдержал улыбки мужчина: вернуться бы, ребятам рассказать, что в будущем людей волнует, что радует. Они бы тоже порадовались, потому что поняли — не зря, значит, воевали, не зря жили, если к такому удивительному знаменателю все пришло. А еще концом света пугали! Хотя, правда, конец — пуганию, лжи да грязи. И хорошо, что те времена ушли. Очень хорошо.

Плохо, что до этих эволюций цивилизации еще ползти и ползти.

Эволюция эволюцией, а реакция и скорость для патрульного прежде всего, поэтому ежедневно перед тренажерным залом и тиром разминались в спортивном, с обязательной программой из любого вида спортивных игр. Сегодня был гандбол. Иван гонял всех не щадя и не давая постоять на месте. Ян, которого перевели на щадящий режим и с помощью капитана отпустили из медцентра, подгонял мячами зазевавшихся. Мячи летели, игроки путались в них и подбирали, ловили, отправляя обратно в большую корзину, но при этом должны были успеть не пропустить основной мяч.

Несмотря на заданный темп, игра шла вяло. Сван, вместо того чтобы ловить мячи, уворачивался от них, Стася вовсе ползала по полю то за одним, то за другим, а Иштвана не было — его на задание отправили, и львиная доля нападений и беготни досталась «молодым».

Федорович был недоволен, поворчал, прикрикнул, погонял, пытаясь расшевелить «стариков» и сдался, решив отыграться в тире.

— Переодевайтесь, жду на стрельбах.

Группа пошла в раздевалку. Чиж внимательно посматривал на Стасю, видел, что девушка не в настроении и думал, как ей подарок передать, порадует ли он ее.

— Тебя сегодня, как сварили, — заметил, останавливаясь у ее отсека. Женщина поморщилась: