Мизерере - Жан-Кристоф Гранже

Волокин не раскрывал рта. Или бесплодный день нагнал на него хандру, или это ломка, пришло в голову Касдану.

У Порт-де-Баньоле Касдан решился сунуть голову в пасть ко льву.

— Ну что скажешь?

— Ничего. Они непробиваемы. Или невиновны. Просто-напросто.

Теперь они ехали по Баньоле. Унылый пригород. Черный пригород. Словно обмазанный смолой. Тимоте Аветикяна в школе они уже не застали. Касдан знал его адрес. Разыскали дом на улице Поль-Вайян-Кутюрье. Покончив с ритуалом представлений, Волокин занялся мальчишкой.

Армянин устроился в саду, на старых расшатанных качелях, опасаясь, что родители пристанут к нему с расспросами. Ему передалось дурное настроение Волокина. А главное, в нем вскипал гнев. Как он здесь оказался? Он убил целый день в погоне за призраком. Слишком доверился чутью молодого полицейского-нарика и потратил драгоценные часы, а ведь время и так работает против него.

Злости способствовало то обстоятельство, что у Касдана был другой след — политический. Вильгельма Гетца прослушивали. Органистом интересовались и контрразведка, и служба госбезопасности. Этим стоило заняться. Следовало потрясти тех и других, добыть информацию о политическом прошлом чилийца. Ему бы порыться в телефонных счетах Гетца и отыскать номер адвоката, к которому тот обращался. А еще обзвонить все семьи, в которых Гетц давал уроки музыки. Всем этим сейчас занимается Верну, а он, опытный полицейский, даром убил день на наркомана, помешанного на педофилии.

В глубине души он знал, почему прислушался к мальчишке. Его направляла та рана, с которой он жил. Рана, нанесенная ему отъездом сына. И вот небо послало ему в напарники ровесника Давида. Еще более близкого, чем Давид. Легавого, работавшего на улице. Касдан никогда не забывал: истинным камнем преткновения для них с сыном, кремниевым ножом, рассекшим их привязанность, стало его ремесло.

Не то чтобы Давид ненавидел фараонов. Он их попусту презирал. Однажды он сказал ему с досадой и иронией: «Легавый — это бандюга, которому не удалось преуспеть». Он и вправду так думал. Мальчишка, принадлежавший к поколению, опьяненному мгновенным успехом, новейшими технологиями и легкими деньгами, не понимал, как его отец мог сорок лет таскаться по улицам за нищенскую зарплату.

Так что ему нетрудно было убедить себя объединиться с Волокиным. Хотелось побыть рядом с парнем, который нравился ему, напоминал о его лучших годах и помогал забыть о неудаче с собственным сыном. Он был ослеплен. Он… Нет, и это не вся правда. Волокин не околдовал его до такой степени. Он привез русского и решил заново допросить ребятишек вместе с легавым ненамного старше их самих, нутром чуя, что наркоман нащупал в этом деле что-то важное. Мальчишка, оставивший на галерее собора свой отпечаток, не просто свидетель. Теперь он готов в этом поклясться.

Позади послышались шаги.

Это был Волокин в своем дешевом костюме и куртке. Опустив голову, он заправлял галстук.

— И что?

— Опять ничего.

— Может, пора пересмотреть твою теорию?

— Нет. Не мог я ошибиться. Не настолько.

— Упрямство — худший враг легавого…

Русский поднял глаза и уставился на Касдана. В полумраке его глаза блеснули как светлячки. Он вытащил свой «крейвен». Закурил. Челюсти его напряглись и тут же расслабились, чтобы затянуться.

— Я всегда доверял своему чутью, — сказал он, резко выдыхая дым. — И оно меня не подводило.

— Тебе всего тридцать. Рановато делать выводы на всю жизнь.

Волокин круто повернулся, окутав себя облачком светлого дыма.

— Идемте. Я кое-что придумал.

Касдан с трудом поднялся с ржавых качелей. Он догнал Волокина уже на улице. Рядом с ним он чувствовал себя шестеркой в следственной группе. Тем, кто опрашивает свидетелей, которые наверняка ничего не видели, и осматривает окрестности за километр от места преступления.

— Ты о чем?

— Едем к Гетцу.

— Я там уже все обыскал. Пусто.

— А в его компьютер вы влезали?

— Нет, в этом я ничего не смыслю.

— Тогда едем.

Касдан преградил ему дорогу:

— Послушай, Гетц был скрытным человеком. Настоящим параноиком. Никогда бы он не оставил ничего компрометирующего. Ни в компьютере, ни в любом другом месте.

Впервые за всю вторую половину дня Волокин улыбнулся:

— Педофилы как слизни. Как ни стараются, всегда оставляют за собой след. И этот след — в их компьютерах.

19

— Мак «Power PC G4», — прошептал Волокин, выглядев компьютер в темной квартире. — Более известный как «G4». Устаревшая модель. — Он опустил ставни и включил компьютер. — Пусть загрузится.

— Справишься с макинтошем?

— Справлюсь. «Пи-си» или «мак» — мне без разницы. Кому что нравится. Но шансов нет ни у кого. Ни у компьютера, ни у пользователя.

— Ты так хорошо сечешь в компьютерах?

Волокин кивнул. Свет от компьютера выгодно оттенял его черты, подсвечивая глаза снизу, словно две перламутровые капли. Пират, нашедший свой клад.

— Я прошел выучку в Германии, у лучших хакеров Европы. У ребят из «Хаос Компьютер Клаб».

— Что за ребята?

— Компьютерные гении. Они называют себя «галактической общиной» и борются за свободу информации. Стараются показать обществу уязвимость высоких технологий. В Германии они много раз взламывали банковские сети. Но всегда возвращали деньги на следующий же день.

— Как ты с ними познакомился?

— Они помогли нам в одном расследовании. Искали нескольких педофилов и вышли на Берлин. С их помощью мы выследили подонков в Сети. Я же вам говорил: ахиллесова пята извращенцев — их компы. В них сохраняются все следы поисков и контактов. Я ночами отслеживал фотографии и видеозаписи в Интернете через децентрализованные сети. Киберохота — лучшее оружие против педофилов.

Касдан встал у него за спиной. Он чувствовал, что ему все это уже не по зубам. Картинка на рабочем столе у Гетца изображала соляную пустыню, белую и бескрайнюю. Наверное, чилийский пейзаж.

— Вход в компьютер не запаролен. Уже неплохо. Иначе нам бы туго пришлось. Пришлось бы везти его в мастерскую, чтобы покопаться в потрохах.

Касдан недоумевал. На экране как раз открылось окно, требующее пароля. Волокин понял его замешательство:

— Пароль, который он запрашивает, нужен для работы в системе, чтобы просмотреть папки Гетца. А это совсем другое дело. Его я могу обойти.

Он скинул куртку и застучал по клавишам. В своем черном костюмчике, слишком плотной рубашке и ложном галстуке он смахивал на брокера, который понятия не имеет о непреложных правилах своего круга, в частности о дресс-коде. А больше всего он походил на молодого принарядившегося крестьянина, сошедшего со страниц новеллы Мопассана.

Касдан наблюдал за ним. Выйдя на пенсию, он было увлекся Интернетом и заранее радовался всему, что сможет извлечь из своего нового знания. Но вскоре разочаровался. Виртуальный мир оказался подобием информационного фастфуда: поверхностным, лишенным каких бы то ни было оттенков и глубины. «Отчуждающая машина», как говорят марксисты. Теперь он использовал Интернет как старый добрый Минитель: заказывал через него книги и DVD.

— Что ты сейчас делаешь? — спросил Касдан.

— Перехожу в режим «shell».

— Пожалуйста, по-французски.

— Язык программирования. Для компьютера человеческий язык — всего лишь набор символов. Кажется, будто он понимает французский, он запрограммирован, чтобы создавать такую иллюзию, но он считывает только цифры, да и те в двоичной системе исчисления…

Касдан смотрел, как по экрану бегут строки, написанные шрифтом «курьер». Сами буквы выглядели более тонкими и хрупкими, чем в обычных шрифтах. Вспомнился фильм «Матрица». Братьям Вачовски удалось обыграть сходство между языком информатики и восточной каллиграфией.

— Ну и как?

— Я создал конфигурационный файл. Что-то вроде «суперпользователя», который обойдет обычных пользователей, чтобы получить доступ к списку файлов.

Воло перезагрузил компьютер. Снова зашумел кулер, и на экране всплыла табличка с требованием пароля. На этот раз русский набрал несколько букв. Компьютер послушно выдал список иконок.

— Теперь я перехожу к корню программы. Компьютеры похожи на генеалогические древа. Надо пройти по цепочке поддиректорий, вставленных одна в другую: система, программное обеспечение, файлы…

Замелькали, множась на глазах, колонки файловых имен.

— Документы, созданные и сохраненные Гетцем. Тексты, картинки, звуки…

С безумной скоростью по экрану проносились аббревиатуры, цифры, буквы. Строчки изгибались и вертелись, как сорняки на ветру.

— Как ты можешь это понимать?

— Я и не пытаюсь понять. Я фильтрую. Пропускаю через программу, которую скачал из Интернета. Это как сеть, которая находит ключевые слова, даже зашифрованные, используемые педофилами.