Печать света - Елена Чалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда первый взрыв эмоций прошел, Мири подняла голову и увидела в дверях Эмиля. Он стоял и смотрел на нее: в шелковом халате, красивый, подбородок подернут вечерней щетиной, но это лишь добавляет ему шарма.
— Ты красивый, — выпалила Мири.
Он глянул несколько озадаченно, потом сел на высокий табурет подле кухонного стола и сказал:
— А ты плакса. Что опять случилось?
— Фрау Легерлихт умерла.
— Кто такая фрау Легерлихт?
Всхлипывая, Мири объяснила.
— Понятно. Давай-ка я налью тебе выпить, — сказал Эмиль. — Ты устала и расстроена. Вино снимет стресс, а потом помедитируешь в ванной, и все будет казаться не таким мрачным.
— То есть она оживет? — резко спросила Мириам.
Эмиль молча вздернул брови, и девушка покаянно произнесла:
— Прости. Нервы последнее время не очень. — Она знала, что не нужно задавать этот вопрос, но слишком много всего случилось, и с языка помимо воли сорвалось: — Еще меня достали типы из одного общества. Называется «Мудрость Сиона». И я с удивлением узнала, что ты тоже принадлежишь к этой организации.
Эмиль поставил на стол бокал вина и ровным голосом сказал:
— Общество «Мудрость Сиона» занимается сохранением культурного наследия. Я несколько раз жертвовал им деньги. Так же как и другим организациям. И я не понимаю, что именно тебя удивляет? То, что я занимаюсь благотворительностью?
— Нет, благотворительность — это святое, просто… они меня достали! Решили с чего-то, что у савты были какие-то ценные артефакты. Ограбление организовали…
— При чем здесь ограбление? В обществе состоят весьма солидные люди, мой брат у них казначеем. Не думаю, чтобы они действовали такими методами. Что они хотят от тебя?
— Чтобы я продала им кое-какие вещи.
— Ну вот видишь! Они хотят купить, а не украсть!
— Да, но… — Мириам умолкла. Рассказать про медальон? Пожалуй, сейчас не время. — Они такие навязчивые… и эмблема у них дурацкая! — выпалила она вдруг.
Эмиль взглянул на нее почти с жалостью и принялся объяснять, что, согласно мнению древнего историка Иосифа Флавия, семь лампад, на которые разветвляется семисвечник, обозначают семь планет. Два льва, на которых стоит светильник, — символы двух частей божественной души. Круг, в котором находится эмблема, — символ солнца.
— А что значит символ лабиринта? — жадно спросила Мири.
— Лабиринт? В иудаизме нет символа лабиринта.
— Как это нет? Я сама видела! Ну, то есть слышала!
— Что именно ты слышала? — терпеливо спросил Эмиль.
— Есть такая книга, древняя. Называется «Лабиринт Иерихона». Надеюсь, ты не станешь отрицать, что Иерихон был иудейским городом?
— Я не собираюсь отрицать исторически задокументированные факты. — Эмиль бросил печальный взгляд в сторону спальни, поерзал на табуретке и продолжил объяснения: — Иерихон был построен согласно определенной магической схеме, которая должна была укрепить обороноспособность города. Его окружали семь стен, такой градообразующий элемент в то время назывался лабиринтом. Магия — да. Символизм — нет.
— Как это? — Мири, до половины опорожнившая бокал в два глотка, чуть не подавилась. — Лабиринт — это всегда символ!
— Символ чего?
— Ну много чего… возрождения, — она постаралась припомнить, что там говорилось в тех распечатках, что приготовил ей Анри. — Еще искупления и поиска пути.
— Но все эти вещи не имеют смысла ни в иудаизме, ни, например, в мусульманстве, которые являются «религиями закона».
— Но как же так? — Мири тоже взгромоздилась на табурет, ноги уже не держали от усталости и выпитого вина. — Ты что-то путаешь! Дорога меж стен города не может быть лабиринтом, потому что она не плутает и не заводит в тупики… или заводит?
— Знаешь, почему я тебя люблю? — спросил вдруг Эмиль. И, не дожидаясь ответа, сказал: — Только ты можешь сидеть ночью в кухне в одних чулках, плакать о смерти незнакомой старушки и рассуждать на тему символизма.
— Ну, положим, я не только в чулках… — Мири покосилась на кружевные трусики — на месте. «Но когда же я блузку-то успела скинуть?» Она тряхнула головой и поняла, что тщательно уложенные с утра волосы опять растрепались и похожа она, скорее всего, на ведьму. Ну и ладно! Мири демонстративно выпятила вперед грудь.
Эмиль завздыхал, налил себе вина и принялся читать лекцию:
— Ты смешала два понятия: maze и лабиринт. Мейз появился намного позже. Именно он обладает всеми признаками загадочности: запутанными дорожками, тупиками и сбивающими с толку развилками. Но изначально, в древности, любой лабиринт вел точно в центр. По спирали.
— Но как же так? — Мири лихорадочно раздумывала. При чем здесь тогда «Лабиринт Иерихона»? Впрочем, если нет символа — то кто сказал, что не может быть настоящего лабиринта?
Эмиль смотрел на нее со все большим беспокойством, и Мири решила не пугать жениха дальше. Улыбнулась, жалобно сказала, что устала и всякая чушь в голову лезет, и отправилась в ванную. Надев шелковую открытую рубашку, она уставилась на свое отражение в зеркале. Новая стрижка вполне ничего… А медальон нагло устроился в ложбинке между грудей. Утром Эмиль его непременно увидит. Она сняла золотой кружок, сунула его в косметичку и, вернувшись в спальню, потихоньку запихала кожаную сумочку под кровать. И, уже засыпая, удивилась: откуда Эмиль так много знает о лабиринтах?
Утром Эмиль ушел на работу, пока Мири спала. Проснувшись и позавтракав, она отправилась к дяде Давиду. Покорно выслушала его сетования на задержку и сожаления о смерти бабушки. Потом она осматривала камни и писала заключения экспертизы. Привычная работа и любимое занятие позволило успокоиться и даже навело на кое-какие полезные мысли. Покончив с камнями, Мириам отправилась в мастерскую, взяла инструменты и принялась за работу. Через пару часов она придирчиво разглядывала новое украшение: крупный овальный кулон, изящная золотая рамка содержала ониксовую пластинку, на которой распластал крылья золотой дракончик. Честно сказать, дракончика она выпросила у одного из мастеров, который как раз делал коллекцию зодиакальных символов. Медальон «Печать света» она поместила с обратной стороны пластинки и закрыла тонким золотым листком. Теперь никто не смог бы обнаружить столь востребованный артефакт, и девушка сразу почувствовала себя намного спокойнее.
Она повесила цепочку на грудь и отправилась обедать в итальянский ресторанчик, где за пиццей с морепродуктами просмотрела книгу герра Рольфа, которую утром прихватила с собой.
К ее удивлению, это оказался вполне серьезный научный труд, имевший в своей основе солидную базу: множество собранных письменных и устных источников, сказаний и легенд. Мири отыскала в алфавитном указателе фамилию Легерлихт, нашла нужную страницу, где воспроизводилось уже знакомое генеалогическое древо, а также излагалось семейное предание, передававшееся из поколения в поколение. Собственно, предание являлось несколько измененной версией известного сюжета древнегерманской легенды о Сигурде и драконе Фафнире. С Сигурдом все ясно — был он герой и красавец. А вот Фафнир… Мири не без содрогания взглянула на иллюстрацию, подозрительно похожую на ту картину, что предстала перед ней в темном тоннеле несколько дней — боже, как давно это было! — назад. Поздние источники говорят о Фафнире как о драконе и изображают его соответственно, по всем правилам: крылья, хвост, лапы и прочее. Но в старых версиях легенды говорилось, что когда-то Фафнир был человеком. Асы, древние боги, призвали его служить стражем сокровищ. Дорога к кладу или Золотому городу — со временем как-то забылось, что именно охранял Фафнир, — проходила по таким местам, где человеку не выжить, и асы, пользуясь своим древним могуществом, изменили стража, сделав его змееподобным существом, невосприимчивым к холоду и жару и практически не нуждающимся в еде. Его служение заключалось в том, чтобы охранять клад. И ничего дурного он не делал — просто долго-долго стерег нечто, доверенное ему. Единственная вещь, которая из этого клада вышла, — некое кольцо, которое забрал Сигурд. После смерти героя дорогу к Золотому городу знали только братья Гуннар и Хогни, которых хитростью заманил к себе король гуннов Атли, пытал, но те так и не выдали место, где спрятан клад. Однако с тела мертвого Гуннара снял Атли медальон, известный как Печать света, которым запечатали братья лабиринт, ведущий к кладу. И поклялся Атли, что найдет дорогу туда, к чудесному золоту асов.
По данным герра Рольфа, именно от легендарного короля гуннов вел свой род король Рудольф Второй, известный любитель магии и мистики, правивший в Чехии в шестнадцатом-семнадцатом веках, когда Чехия была частью Священной Римской империи. А фон Райнц и барон Легерлихт, как явствовало из генеалогического древа, приходились дальними родственниками королю Рудольфу.