Без права на ошибку. Спасти свою дочь - Кэти Свит

Если она не согласна с моим мнением, касаемо отца ее сына, то здесь уже ничего не исправишь. Я твердо уверен, он – самый настоящий ублюдок и сволочь.

Пусть говорит, что хочет, и как хочет его оправдывает. Одними словами ситуацию, в которой оказался ни в чем не повинный мальчик, не изменить.

Он растет один, без папы. Как ни старайся, но женщине мужское влияние и воспитание не заменить.

У ребенка должен быть отец. И у мальчика, и у девочки – не важно! Важно то, что в противном случае комплекс неполноценности будет самой малой проблемой, которая останется с этим самым человеком на всю его жизнь.

Мужчина, который заделал женщине ребенка, должен заботиться о них. Заботиться!

Не кидать на произвол судьбы, не оставлять до лучших времен, не смываться при первых же трудностях, а оставаться всегда рядом, быть надежным и твердым плечом. Он должен приходить на помощь, как только она понадобиться.

Это, блин, зона его ответственности!

Я бы со своим ребенком так ни за что и никогда не поступил.

– Отражение видишь? – Яковлева гневно сверкает глазами.

– И? – хмурюсь. – При чем здесь мое отражение?

– Ну ты же хотел посмотреть на отца моего сына, – фыркает. Показывает на зеркало. – Так смотри! Нравится? – спрашивает полным злости голосом.

– Кто? Я? – не могу отвести от Яковлевой взгляд. Она рехнулась что ли? – Ты забеременела от кого-то другого, не от меня. Я всегда предохраняюсь должным образом!

– Всегда, да не всегда, – говорит убитым голосом. Скрещивает руки на груди, закрываясь. – Если хочешь, можем сделать тест на отцовство. Он не обманет.

Настя, как натянутая струна. Спина прямая, подбородок высоко поднят, глаза горят. Она так стойко держится, что мне приходится немного сбавить обороты.

Яковлева слишком уверена в собственных словах, чтобы лгать.

В мою душу начинают закрадываться сомнения…

– Покажи фото, – требовательно прошу. Увижу предполагаемого сына, и очень многое станет понятным.

Настя возвращается в палату, я иду следом за ней и пытаюсь хоть на долю секунды представить, что ее слова правда.

В голове полный бедлам, от эмоций хоть лезь на дерево! Хаос.

– Смотри, – протягивает телефон экраном вверх, с него смотрит копия меня в детстве.

Нет… Этого не может быть!

Мой сын.

Глава 25. Настя

Дима ушел, а меня всю трясет. Никак не могу успокоиться, слезы вместе с гневом то и дело вырываются из самого центра души, перекрывают кислород, не позволяют дышать, и я ничего не могу с этим поделать.

Сажусь на стул. Прячу в ладонях лицо, закрываю глаза, делаю максимально глубокий вдох и медленно выдыхаю.

Мне жизненно необходимо успокоиться и придумать, как быть дальше, ведь ничего не изменится, и Ланской останется лечащим врачом моей дочери и отцом моего сына. Теперь, после признания, моя жизнь больше никогда не станет прежней.

М-да… Попала, так попала.

Мне хочется забиться в угол и притвориться, что этого ничего не было. Словно мне приснился страшный сон, но теперь я проснулась и у меня все хорошо.

Но нет. Жизнь порой преподносит такие сюрпризы, которые ни в одном кошмаре не приснятся, поэтому стискиваем зубы, сжимаем кулаки, собираемся с духом и… живем.

Викуля начинает возиться в кроватке, я тотчас забываю обо всем, помимо нее. Подскакиваю со стула, подлетаю к дочке, она причмокивает губками во сне.

Смотрю на часы и понимаю, что настало время обеда. Как же хорошо, что она не дала мне его пропустить.

Ставлю чайник, навожу смесь, остужаю. Осторожно, чтобы не разбудить спящую малышку, приподнимаю ее головку и вкладываю соску в рот.

Во сне Вика сосет куда лучше, чем при бодрствовании, и я без труда могу ее накормить. Малышка в два счета расправляется со своей порцией, избавляется от лишнего воздуха в желудке и продолжает спать.

Улыбается.

Удивительным образом у меня на душе становится светлее и легче. Все же как сильно настроение матери зависит от состояния ее малыша.

Некоторое время я просто стою рядом с детской кроваткой и любуюсь своей принцессой. Она прелестна!

Вдруг подмечаю, что Викуля очень похожа на Тимошу в детстве и, не удержавшись, достаю телефон.

Нахожу фото сына в том же возрасте, сравниваю с дочкой и по позвоночнику пробегает холодный пот.

А что, если…

Да нет! Этого просто не может быть!

Из страшных и никому не нужных размышлений меня выдергивает звонок. Телефон начинает вибрировать с такой силой, что от неожиданности я едва не подскакиваю на месте и не роняю его на мирно спящую дочь.

В самый последний момент успеваю подхватить. Выдыхаю.

– Слушаю, – говорю, толком не смотря на имя звонящего.

– Привет, – грустным голосом говорит Юлька.

– Что случилось? – сразу же спрашиваю. Не нужно к гадалке ходить, чтобы понять. У подруги неприятности.

– Все хорошо, – не спешит грузить меня подробностями своих бед Юля. В этом вся она.

От грусти, что пронизывает каждое ее слово, мне становится не по себе. Хочется обнять и утешить подругу.

– Но все же, – мягко настаиваю на своем.

– Да, – отмахивается. – Давай не будем, – просит слезно.

Пауза.

– И без того тошно, – добавляет чуть позже.

– Ну раз ты просишь, – произношу неопределенно.

Очень хочется Юльке помочь, но как с этим быть и что делать не знаю. Мы с ней знакомы, словно сто тысяч лет, она всегда была на моей стороне, а теперь ей нужна моя поддержка, но я дать ее не в состоянии.

– Лучше расскажи, как у вас дела? – плавно переводит тему. – Что с Викусей? Какие успехи?

– Ох, – вздыхаю. – Я тут такого наворотила, – признаюсь. Вспоминаю наш разговор с Димой и понимаю, что мне стыдно до жути.

Зря я ему рассказала про Тимошу. Нужно было молчать.

Если бы я держала язык за зубами, то он все равно помог, но в этом случае я ему жизнь бы не поломала.

– Нечто из ряда вон выходящее? – ухмыляется.

– О, да! – протяжно произношу. Отхожу к окну, смотрю на улицу.

Как же мне хочется забрать дочь, выйти на улицу и отправиться домой. Я уже просто мечтаю об этом.

– Рассказывай! – просит, оживляясь.

Глава 26. Дима

– Да нет, Кир! Мне нужен не нормальный врач, а самый лучший в этой области, – заявляю с нажимом.

Пусть Игнатов даже не думает спорить со мной!

Раз я говорю лучший, то он действительно должен быть ЛУЧШИМ в этой области. Ни про каких его учеников даже речи сейчас не идет.

– Ты прекрасно знаешь, о ком именно идет речь, – начинаю откровенно заводиться.