Тамерлан. Потрясатель вселенной - Гарольд Лэмб

Там его воины взяли еще пленников, те сообщили, что были посланы присоединиться к Тохтамышу у реки, но не нашли его. На переправу тимурова войска ушло два дня. После этого Тимур провел разведку и выяснил, что множество ордынцев стоит лагерем у каждого из трех бродов. Тохтамыш устроил там засады в зарослях бука и ольхи, а когда Тимур переправился в другом месте, стал отступать.

Но Орда была опаснее всего, когда казалась отступающей.

Тимур приказал воинам оставаться в боевых порядках и не разводить ночами костров. С наступлением темноты лагерь окружало конное охранение. Несколько дней войско шло на запад через болота и неглубокие уральские долины. Выйдя на ровное место, оно снова двинулось ускоренным маршем, потом однажды неистово грянули все музыкальные инструменты, и воины поехали вперед с пением.

Разведчики столкнулись с арьергардом Тохтамыша. Но не с его основными силами. У ордынцев были более свежие лошади, больше продовольствия и последняя хитрость в запасе.

Пока арьергард ежедневно схватывался с разведчиками Тимура, Орда шла на север. Теперь она была не в силах оторваться от тимурова войска, но могла держаться впереди, истребляя всю дичь по мере того, как удалялась от населенных местностей в землю теней. Буковые и дубовые рощи сменились хвойными лесами.

Воинов Тимура мучил голод и угнетала мысль о трех племенных вождях, изрубленных со множеством людей ордынцами. Они знали, что теперь предстоит сражаться не на жизнь, а на смерть. Однако непоколебимо верили в своего эмира.

Потом пошел снег с дождем — хотя была середина июня. Шесть дней оба войска провели в шатрах. Тимур вышел в поле первым. Два тумена Омар-Шейха шли в авангарде, уничтожая сторожевые отряды Золотой Орды. Тимур двигался ускоренным маршем и к концу седьмого дня впервые увидел украшенные рогами знамена, большие стада, куполообразные юрты и скопления своего противника. Его тумены уже находились в боевых порядках, требовалось только отдать приказ. И эмир приказал спешиться, разбить лагерь и приготовить из всей оставшейся провизии обильную еду.

Длившийся восемнадцать недель путь почти в тысячу восемьсот миль был окончен. На расстоянии полумили Орда сосредоточилась перед боем, отведя телеги в тыл. Теперь ни то, ни другое войско не могло оторваться от противника — ни один из двух скрестивших клинки всадников не смог бы повернуть назад. Ордынцы изумились, видя, как воины Тимура преспокойно разбивают лагерь, словно не замечая их; но Тимуру требовалось дать отдых коням и подкрепить людей.

Его сторожевые охранения были бдительны, и он не разрешал зажигать огня после наступления темноты; но совета в последний час не устраивал. Беки из личной свиты спали на коврах вокруг него, гонцы с конями стояли у входа вместе со стражей. Облаченный в доспехи Тимур сидел при свете коптилки, проводя часы с миниатюрными воинами на шахматной доске, изредка погружался в дрему.

Все приготовления были завершены — войско выстроилось семью корпусами, как зачастую в походе. У левого крыла были авангард и основные силы, то же самое в центре; позади центра Тимур стоял с отрядами своих телохранителей и отборных воинов. Занимала центр самая слабая часть войска, зато на правом крыле под номинальным командованием Мираншаха, младшего сына Тимура, были выдающиеся военачальники, предводители тяжелой конницы. Там же находились и берсерки, братство искателей смерти, Шейх-Али-багатур и остальные тулу багатуры, «безумно отважные».

И сильному правому крылу Тимур поручил начать на рассвете бой. Седовласый Сайфуддин повел пять тысяч всадников в неудержимую атаку под клич «Дар у гар» — «Тесни и убивай!».

Развернутый строй Тохтамыша изогнулся полумесяцем, его крылья охватили тимуровы фланги. Левое крыло Орды повернуло и устремилось на Сайфуддина. Даже звуки семифутовых труб и больших литавр не могли донестись сквозь шум битвы от шатра Тимура до отстоявших на две мили флангов. Там, где Тимур не мог появиться сам, войсками руководили темники.

На помощь Сайфуддину пришли другие корпуса, и весь правый фланг галопом понесся вперед, осыпая противника стрелами{27}. Под ударом тяжелой конницы Орда попятилась. Тимур приказал центру двигаться вперед на поддержку Мираншаху.

Что происходило в центре — непонятно. Два сошедшихся войска запрудили всю равнину и бурлили в сумятице битвы, всадники разили друг друга под дождем смертоносных стрел. Раненые упорно держались в седлах; умирающие не выпускали оружия. Пощады никто не ждал — воины сражались, пока не истекали кровью и не падали с седел под копыта коней, где оказывались втоптанными в мягкую землю.

На левом фланге воины Тимура под натиском превосходящих сил отступали; сульдузы были рассеяны и разбиты; Омар-Шейх все еще защищал свое знамя. Тохтамыш устремился туда и пробился в тыл тимурову центру.

Тимур, следуя за наступающим центром, увидел слева от себя украшенные рогами знамена.

Он повернул со своим резервом обратно и врезался во фланг Тохтамышу. Под этим внезапным ударом, видя над блестящими шлемами стражи Тимура приближающееся знамя с конским хвостом, хан понял, что конец близок. Вместе с находившейся подле него свитой он повернул коня, выбрался из боя и, совершенно не думая о тысячах воинов на поле битвы, поскакал на запад. Наперегонки с призраком смерти.

И после его бегства большое, украшенное рогами знамя пало.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

МОСКВА

Войско Тимура двигалось неторопливо. Оно захватило ордынский лагерь и уже не нуждалось ни в лошадях, ни в продовольствии. Семь туменов из десяти пустились преследовать беглецов — когда знамя пало, военачальники Золотой Орды со своими воинами устремились в бегство. На волжском берегу множество их легло костьми под саблями Тимуровой конницы. Хроника сообщает, что во время битвы и бегства погибло около ста тысяч ордынцев; так это или нет, бойня была громадной.

Снова была устроена облавная охота, но на сей раз для прочесывания местности по обоим берегам Волги в поисках добычи. Войско двигалось к теплому югу, собирая стада коров, овец и верблюдов, умножая конские табуны. Воины собирали с полей созревшую пшеницу, искали в каждой деревне красивых девушек и мальчиков. Проходя по Руси, они обнаружили богатства, повергшие их в изумление — слитки золота и серебра, шкурки белых горностаев и черных соболей — больше, чем было необходимо каждому воину и его детям до конца жизни{28}.

Теперь у воинов были тюки тонких тканей, шкур черно-бурых лисиц и горностаев, гурты некованых жеребят. Все награбили даже больше, чем могли увезти, и многое пришлось бросить. Тумены опять объединились в южных степях, и Тимур разрешил устроить недельное празднество.

Место очень понравилось воинам — высокая трава, в которой шелестел теплый ветер, плеск громадной реки. Туманы кончились, под сияющей луной была видна каждая травинка, тучи, проплывавшие над этим морем трав, отбрасывали тени.

Гудение ночных насекомых, мягкий шелест крыльев пролетающих птиц, теплый запах земли превращали праздность в отраду, и Тимур не тревожил воинов. Он сидел с военачальниками в отбитом у Тохтамыша павильоне, шелковом, с позолоченными столбами. Шелковый пол был обрызган розовой водой, пленники подавали туда полководцам явства.

Тимур и его гости позвали в павильон музыкантов с двухструнными дутарами и лютнями, слушали песню о своих подвигах — она называлась «Сказание о покорении пустыни». Но когда убрали еду, и настал черед вина, музыка изменилась. Она стала тише, состояла из негромкого бренчания дутара и переливов флейт.

Победителям подавали в золотых чашах мед, вино из сока финиковой пальмы и арак. Чаши приносили пленницы-ордынки, выбранные за красивые лица и стройные фигуры. Как велось, их заставили раздеться, распустить по плечам черные волосы. И они пели свои любовные песни, потом военачальники вывели пленниц и овладели ими, не спрашивал их согласия.

Когда празднества у Волги кончились, Тимур приказал войску следовать за ним под командованием Сейфуддина, а сам спешно вернулся в Самарканд. Жители, не имевшие о нем вестей много месяцев, ликующе высыпали приветствовать его. Угроза нашествия миновала, и с того года Самарканд стали называть «Защищенным».

Тимур предоставил Тохтамыша его судьбе, а северную часть владений Золотой Орды — милости Аллаха. Правда, он выбрал знатного монгола в ханы покоренных земель. Но это было просто-напросто пустым жестом правителя. И в результате Тохтамыш возвратился.

Мы находим его три года спустя совершающим набеги на тимуровы границы, проходившие теперь к северу от Каспия. Тимур в раздражении написал ему:

«Какой демон вселился в тебя, что ты не можешь оставаться в своих пределах? Забыл нашу последнюю войну? Ты знаешь историю моих побед, знаешь, что мир или война для меня все едино. Ты испытал и мою дружбу, и мою вражду. Выбери между ними и сообщи мне о своем выборе».