Украина. Сон разума - Асия Калинина

И даже после того, как в ХIV веке английский стал государственным языком, знать продолжала говорить на французском (так подчеркивалось высокое положение в обществе — английский снобизм имеет глубокие корни). Поэтому современный английский имеет много заимствований из французского. Языком кого же был английский язык до того, как стал государственным? Языком простолюдинов, а также воров, пиратов и бандитов. Культурному жителю Англии говорить на нем было неприлично[42].

Таким образом, вышеописанное поведение англоязычного человека подходит больше под описание… американца, а не англичанина. Удивительно, не правда ли? Именно с этим языком Англия, а затем и Великобритания отправилась завоевывать чужие земли. Именно на этом языке говорили каперы — морские пираты, занимавшиеся грабежами на вполне законных основаниях, государством выдавались так называемые каперские патенты. Именно на этом языке велась английская работорговля. Именно с этим языком была «покорена» Америка. Именно на этом языке говорят и нынешние проводники демократии на штыках. Перед Великобританией стоит сложная задача. Вернется ли она «на круги своя» или пойдет и дальше вновь выбранным (два столетия назад) путем вместе с Америкой? Чтобы вернуться «на круги своя», нужен лидер иного масштаба, необходимо пробуждение своей идентичности. А англичане постепенно растворяются в потоке приезжих, происходит обратная ассимиляция. И англичан этот факт как будто не тревожит.

В Великобритании особенно сильно заметно это различие: между высокой культурой определенного круга людей и массовой культурой большинства. Совсем неслучайно именно в этой стране люди жестко разделены на своеобразные «касты», что отражено и в работе парламента, он состоит из Палаты лордов и Палаты общин. Переход из низшей «касты» в более высокую почти невозможен[43]. Только за выдающиеся заслуги королева присуждает звание «сэр», но происходит это крайне редко. Негласная мораль закрытой высшей касты — это как раз мораль джентльмена. И настоящие джентльмены не стремятся распространить свои принципы нравственности за пределы своего круга — не потому, что заносчивы и высокомерны, а потому, что понимают — это невозможно. Все равно что учить собаку мяукать. Это словно общество в обществе. Эти люди занимают высокие должности, но …мораль джентльмена не становится моралью государства. Почему-то всегда получалось так, что настроения большинства, направленные на завоевание, подавление, обогащение за счет других стран, преобладали в принятых решениях парламента…

• Меня преследует образ из фильма «Чужой». Люди с крайней материалистической позицией словно вылупились из тела европейской общности и стали новой реальностью. Прежнее тело будет отброшено, как использованное? У него уже нет перспектив собственного развития? И говоря «европейцы», мы уже видим перед собой нечто похожее на американца? Или потуги Америки представить себя единым целым с Европой все-таки провалятся?.. Все будет происходить прямо на наших глазах.

Возвращаясь к теме, отметим, что, даже не углубляясь в различные концепции, объясняющие отличия славян от англосаксов, мы видим доказательства отличия в языке. К слову сказать, китайцы и японцы (японцы до того, как их переформатировали американцы) демонстрировали самодостаточность. Эти государства не занимались экспансией. Знание иероглифов требует концентрации, способности увидеть и запомнить малейшие нюансы.

Итак, способность к концентрации и сосредоточенности, которую демонстрируют древние славяне особенностями своего языка (громоздкость, обилие нюансов), сигнализирует о том, что это были люди с большими биополями. Способность исторических англосаксов к постоянной миграции, к бесконечным войнам на новых территориях, куда они приходили, означало стремление взять у других что-то для себя. Все это вместе с особенностями уже английского языка (быстрота, легкость, прагматичность) свидетельствует о том, что англосаксы были люди с маленькими биополями.

На заре цивилизации, по-видимому, произошло расслоение древнего пранарода на «домоседов» и «бегунов-захватчиков». Это был неизбежный процесс. Таков этот мир: он состоит из энергии покоя и энергии движения. Их постоянное взаимодействие и является основой развития всего Сущего.

Как внешне выглядит сосредоточенный человек? Он неподвижен. Он молчит или мало говорит. Он полностью сосредоточивается на том, что делает, поэтому не умеет делать несколько дел одновременно. Его облик отражает энергию статики — покоя. А как выглядит внешне практичный человек, умеющий поймать момент? Он делает то одно, то другое, он много говорит, постоянно двигается. Он может делать одновременно и несколько дел. Его облик отражает энергию движения.

Это и есть коренное отличие русского человека от европейца. Отсюда и «растут ноги» нашей привычки опаздывать, затягивать сроки выполнения работ, медлительности, мечтательности. Европеец, наоборот, пунктуален, деятелен, укладывается в сроки. Европеец живет настоящим моментом, то есть находится здесь и сейчас. Ценит комфорт и функциональную целесообразность. Европейцу и русскому трудно вместе, но при желании они прекрасно сосуществуют.

Пока не является некто, кто начинает давить на любимую мозоль человека с маленьким биополем: ожидание удара. И тогда мир у него становится иллюзорным, понимание реальности — пропадает. И тот, у кого пропало понимание реальности, разумеется, обвиняет в этом противоположную сторону. Ангела Меркель заявила осенью 2014 года, что Путин «потерял связь с реальностью», находится в другом мире. Это притом, что именно немецкий представитель был в числе иностранных гарантов законности на Украине 21 февраля 2014 года. Именно европейские представители должны были проследить за выполнением подписанных договоров. Не проследили. Более того, сделали вид, что ничего и не произошло. Об обманутом Януковиче никто больше и не вспомнил. Как будто этой ситуации и не было. О реальном положении вещей твердила только российская сторона.

Человек с большим биополем не будет стараться присвоить чужое, у него есть внутреннее ощущение, что ему всего достаточно. А у человека с маленьким биополем внутреннее ощущение другое: ему кажется, что ему недостаточно того, что он имеет, что он обделен.

И у того, и у другого человека картина действительности искажается — это биополе создает иллюзии. Тогда человек приписывает то, что присуще ему самому, своему оппоненту. И возникают ложные ожидания, создаются мифы. Только у людей с разной величиной биополей эти ожидания и мифы — разные.

Вот по этим ожиданиям, по распространенным мифам и можно делать вывод о том, какие у большинства людей на той или иной территории размеры биополей. Вы можете отставить в сторону все доказательства в виде символической логики чисел, которые я буду приводить ниже, и основываться только на этом. Ожидания, мифы и действия — вот все, что необходимо для написания духовного портрета человека и нации.

Итак, возьмем самые распространенные мифы. На Западе, например, существует убеждение, клише о русской «жестокости». Знакомая песня, не правда ли: русские агрессивны, русские жестоки. Верно ли это на самом деле? Давайте рассмотрим вопрос подробнее. Для начала вспомним, как обстояло дело с жестокостью в самой Европе.

О кострах инквизиции не стоит и упоминать. Это сегодня знают все. Любое красивое личико становилось поводом для объявления его обладательницы ведьмой. Ведьмы сжигались, часто вместе со своими детьми, чтобы уничтожить ведьмино семя. Однажды за один только день было сожжено 400 «ведьм» одновременно…

Это далекая история? Отнюдь. Вот что писал русский писатель Петр Боборыкин в конце ХIХ (!) века:

«Кто живал в Париже подолгу, как я, знает, что это было за отвращение: публичные казни, происходившие около тюрьмы «La Koguette». Гаже, гнуснее этого нельзя было ничего и вообразить! Тысячи народа, от светских выверов и первоклассных кокоток до отребья… проводили всю ночь в окрестных кабачках, пьянствовали, пели похабные песни и с рассветом устремлялись к кордону солдат, окружавшему площадку, где высились деревья правосудия, как официально называют этот омерзительный аппарат. Издали нельзя было хорошенько видеть, но вся эта масса чувствовала себя в восхищении только оттого, что она «была на казни», так лихо и весело провела ночь в ожидании пленительного зрелища…»[44]

Публичные казни на Гревской площади в Париже вызывали всплеск эмоций — толпа ревела, веселилась, пела, ликовала.

Так же обстояло дело и в других европейских странах. «В Британии был случай, когда толпа рванулась к только что повешенному и буквально разорвала этот еще теплый труп на «сувениры». Особенно повезло местному кабатчику — он завладел головой и долго показывал ее у себя в кабаке, пока эта голова совсем не протухла…» [45]