Сон в красном тереме. Том 2 - Цао Сюэцинь

для себя. Мне хорошо известно, что стихи, да и вообще все, что написано в женских покоях, нельзя выносить за пределы дома и показывать кому бы то ни было! С тех пор как ты мне об этом сказала, я ни разу не выносил свой веер за ворота сада.

– Беспокойство сестрицы Дай-юй вполне обоснованно, – заметила Бао-чай. – Ты переписал стихи на веер, возьмешь его с собой в кабинет да случайно там забудешь, а кто-нибудь из бездельников, которых у нас в доме полно, найдет его, и начнутся расспросы, кто это написал. Потом пойдут всякие разговоры. Недаром с древнейших времен говорят: «Отсутствие талантов у девушки является добродетелью». Женщины прежде всего должны быть честными и скромными, а затем уж искусными в рукоделии. Что касается стихов, то это просто развлечение, и лучше ими не заниматься! Да и вообще нам, девушкам из знатной семьи, ни к чему стремиться слыть умными и талантливыми.

Бао-чай мило улыбнулась и, повернувшись к Дай-юй, добавила:

– Дай мне посмотреть стихи, а ему не разрешай уносить их!

– Если так, то и тебе незачем их читать, – возразила Дай-юй и, указывая пальцем на Бао-юя, сказала: – Стихи у него.

Бао-юй вытащил из-за пазухи листок со стихами, приблизился к Бао-чай, и они вместе принялись читать.

В стихах говорилось:

Своей красотой города сокрушив,

    по волнам умчалась она.

О ней в опустевших дворцах царства У

    лишь память осталась одна.

А девушка Дун-ши, что хмурила брови,

    желая красивою стать,

До белых волос в этой речке стирать,

    как в прежние годы, должна.

Си Ши

Во тьме – завывание ветра ночного,

    и боль завладела сердцами.

На строки «О Юй Цзи!» она отвечает:

«Мой милый с двойными зрачками!» В награду потом Пэн Юэ и Ин Бу

    изрублены были в куски;

Достойней им было бы смерть от меча

    под Чускими встретить шатрами.

Юй Цзи

Она красотой поразила людей,

    из ханьских дворцов выезжая.

Красавицам славным во все времена

    несчастья судьба посылает.

Ее оценить не сумел государь,

    постичь ее прелесть не смог, —

Зачем же была необъятная власть

    дана портретисту такая?

Мин Фэй

Как хлам, черепицу швырнув, жемчуга

    он тем за тебя заплатил.

Но разве твой новый хозяин Ши Чун

    твою красоту оценил?!

И все-таки счастьем безумным судьба

    его на всю жизнь наградила,

И даже за гробом его утешать

    ты будешь в молчанье могил.

Люй Чжу

И смелою речью, и длинным мечом

    от всех отличался герой.

Красавицы взор призывает его

    идти с ней дорогой одной.

Не знала, не видела жизни она,

    в шатре у Ян Су оставаясь,

Так мог ли красавицу эту Ли Цзин

    навеки оставить рабой?!

Хун Фу

Прочитав стихи, Бао-юй принялся без умолку расхваливать их.

– Сестрица написала пять стихотворений, – рассуждал он. – Почему не дать им общее название «Плач о пяти знаменитых красавицах»?

Не слушая возражений, он взял кисть и записал это название на оборотной стороне листков со стихами.

– Когда пишешь стихи, нужно только умело обновлять и улучшать мысли, высказанные древними, – говорила между тем Бао-чай, обращаясь к Дай-юй. – Если же просто заниматься подражанием, то как бы тонко и тщательно ни подбирать иероглифы и фразы, получится лишь переливание из пустого в порожнее, а не стихи. Вот, например, наши предки создали множество стихов о Ван Чжао-цзюнь; в некоторых из них поэты выражают скорбь по Ван Чжао-цзюнь, с ненавистью отзываются о Мао Янь-шоу, высмеивают ханьского императора, заставлявшего художников рисовать портреты красавиц вместо того, чтобы рисовать портреты заслуженных чиновников. Но, несмотря на это, тема не была исчерпана. Впоследствии Ван Цзин-гун тоже написал стихи о Ван Чжао-цзюнь, где говорится:

Нельзя в картине воплотить

    ту прелесть никогда,

И Ма Янь-шоу был убит

    напрасно в те года.

В стихах Оуян Сю можно встретить такие строки:

Услышать не смог и увидеть не смог,

    кто здесь во дворце его жил,

Так можно ли ждать, чтоб за тысячу ли

    он варваров орды смирил?

В этих стихотворениях каждый из поэтов старался выразить свои собственные взгляды и мнения. В стихотворениях сестрицы Дай-юй тема раскрывается по-новому, и содержание стихов вполне оригинально.

Бао-чай хотела сказать что-то еще, но ей помешал приход служанки, которая доложила:

– Приехал второй господин Цзя Лянь. Только что сообщили, что он отправился во дворец Нинго и скоро придет обратно.

Бао-юй тотчас побежал к главным воротам и в тот же момент увидел Цзя Ляня, сходящего с коня.

Бао-юй выбежал ему навстречу, несколько раз поклонился, справился первым долгом о здоровье матушки Цзя и госпожи Ван, а затем осведомился, как чувствует себя Цзя Лянь. Цзя Лянь взял Бао-юя под руку, и они вместе направились в дом. В среднем зале Цзя Ляня уже поджидали Ли Вань, Фын-цзе, Бао-чай, Дай-юй, Ин-чунь, Тань-чунь и Си-чунь. Они по очереди поклонились Цзя Ляню, и после этого Цзя Лянь сказал:

– Завтра утром старая госпожа приедет домой. Ее самочувствие хорошее. Она послала меня вперед, чтобы узнать, что делается дома. Завтра во время пятой стражи мне придется ехать за город встречать ее.

Потом все стали расспрашивать его, как прошла поездка, что он видел в пути. Так как Цзя Лянь устал с дороги, ему не особенно докучали и предложили пойти домой немного отдохнуть. Но о том, как прошла ночь, рассказывать нечего.

На следующее утро, когда все завтракали, приехали матушка Цзя и госпожа Ван. Их встретили, подали чаю. Матушка Цзя и госпожа Ван немного посидели, а потом заторопились во дворец Нинго. Еще издали они услышали плач и стенания – это оплакивали покойного Цзя Лянь и Цзя Шэ, которые пришли сюда незадолго перед этим.

Когда матушка Цзя входила в зал, Цзя Шэ и Цзя Лянь вышли ей навстречу, за ними следовали остальные члены рода Цзя. Все плакали. Матушку Цзя взяли под руки и подвели к гробу, где Цзя Чжэнь и Цзя Жун, стоявшие на коленях, прижались к ее груди и зарыдали.

Матушка Цзя тоже расстроилась и, обняв