Полное собрание сочинений - Юлий Гарбузов

не понимает, что идеи дает не Чаплия. И вообще не такие, как он. Дима спит и видит себя на месте Чаплии. Но трагизм его в том, что он не видит дальше своего носа. Что он будет делать на его месте, если он не в состоянии отличить талантливого ученого от пробивного, энергичного, но заурядного выскочки? Он не любит талантливых, считая их никчемными прожектерами. А без талантливых людей настоящая наука, увы, не пойдет. Этот мерзавец обречен, но сколько он еще вреда успеет причинить науке и людям, которые ее творят! Чтобы зашибать деньги, особый талант не нужен. Но науки без таланта не бывает. Ни за какие деньги его не купишь, никаким трудом не наживешь и ничем его не заменишь. Талант — это ведь дар Божий!

Идиллическую тишину нарушил бой старинных настенных часов «Павел Буре». Баммм!.. Баммм!.. Калинич начал считать удары. Десять вечера. Они проговорили пять часов. Хватит. Надо вовремя остановиться. Пожалуй, уже не вовремя, а с солидным запозданием. Но лучше поздно, чем никогда.

— Что-то я не в меру разболтался. Понесло меня вниз по течению. Ты бы меня остановила, что ли. Столько времени я у тебя отнял без толку! Прости, пожалуйста, — смущенно извинился Леонид Палыч.

— Нет, Леня, это очень хорошо, что ты выговорился. Теперь я, как мне кажется, довольно ясно себе представляю, что творится у тебя в душе.

— Да какой от этого толк? — искренне недоумевал Леонид Палыч.

— Не перебивай меня, Леня. Я тебя выслушала. Выслушай теперь ты меня, — сказала Аня, крепко приникнув к его худощавому, но жилистому телу. — Я полностью разделяю твое мнение о коллегах. Но чем больше коллектив, тем больше он похож на человеческое общество в целом. В нем есть всякие: умные и глупые, порядочные и негодяи, честные и воры, злые и добрые, талантливые и скудоумные и так далее. Но несомненно одно — то, что ты им продемонстрировал, они видели впервые в истории человечества. Раньше никто этого никогда не видел, никто о таком не слышал и не помышлял, разве что какие-нибудь фантасты. Твоим коллегам это кажется странным, невероятным, невозможным, абсурдным. Новое всегда выглядит абсурдным, в него трудно поверить. Человек легко верит в то, что обыденно, банально. А новое, необычное, он подсознательно отвергает. Скажи человеку, что книга упала со стола на пол, и он в этом ни на йоту не усомнится. Но если ты скажешь, что она упала на потолок, он поднимет тебя на смех, потому что так никогда не было. Он никогда такого не видел и представить себе такого не может. Что, в окружении Джордано Бруно и Николая Коперника не было разумных людей? Были, несомненно были. Но они не могли себе представить, что мир устроен не так, как они это усвоили с пеленок. В тысяча шестьсот десятом году Галилей построил телескоп и открыл спутники Юпитера. В их существование никто не поверил, потому что это не укладывалось в усвоенную всеми тогдашними учеными модель мира. Точно так же, как и ты, он предлагал своим современникам самим посмотреть в телескоп, чтобы удостовериться в том, что они существуют. И они отказались! Зачем, говорили, нам смотреть, если мы точно знаем, что их там нет? Вспомни Леонардо да Винчи, предложившего идеи подводной лодки, вертолета и прочих новшеств. Их отвергли, даже не пытаясь в них разобраться. И все потому, что они опередили свое время. Принять эти идеи в те времена было все равно, что предложить построить автомобиль до изобретения колеса. Альберта Эйнштейна с его теорией относительности тоже в свое время высмеивали, считали его сумасшедшим. А твоя система телепортации более необычна, чем все, что я перечислила, вместе взятое! Кроме того, в сознании твоих коллег никак не укладывается, что один из их окружения, самый обыкновенный коллега Калинич, сделал вдруг невероятное открытие. Разве такое может быть? Он что, Эйнштейн? Или, может быть, Ньютон? Нет, конечно. Он рядовой научный сотрудник — Леонид Палыч Калинич. Какой, мол, из него, к чертовой матери, первооткрыватель? Так что не удивляйся реакции своих коллег. Мы будем планомерно приучать их к мысли, что телепортация так же реальна, как и радио, телевидение или, скажем, Интернет. И что Леонид Палыч — талантливый ученый и сделал чрезвычайно важное открытие мирового значения.

Аня обернулась к стоящему у дивана журнальному столику, дотянулась до бокала с шампанским и предложила Калиничу:

— Выпьешь?

Он отрицательно покачал головой.

— Как хочешь. А я выпью, — задорно сказала Аня.

Опорожнив и поставив бокал, она снова прижалась к Леониду Палычу каждой точкой своего упругого тела и заглянула ему в глаза. Ему никогда ни с кем не было так тепло и уютно. Какая женщина! И при этом такая умница!

— Открыть или изобрести — это увидеть то, чего до сих пор не было, чего еще никто в мире не видел, — продолжила Аня.

Ее мелодичный певучий голос нежно ласкал слух Калинича, словно пение ангела или райская музыка. Ее речь лилась непрерывным потоком, журча, как весенний ручеек. Запах ее косметики приводил его в состояние упоительной эйфории, будоражил в нем юношеские эмоции, будто на время возвращая навсегда ушедшую молодость.

— Впервые посмотреть на что-то новое — это подобно изобретению. Пожалуй, нет. Скорее открытию. Не каждому дано сразу рассмотреть предлагаемое изобретение, заметить его в том, что он увидел. Очень часто потом, уже прозрев, человек считает изобретателем себя, так как это, в принципе, почти то же самое. Пойми, Леня, твой семинар прошел так, как того и следовало ожидать. Так и должно было быть. В соответствии с принципами познания человеком окружающего мира, — заключила Аня и ласково улыбнулась.

— Ты у меня необыкновенная умница! Спасибо тебе за такую мощную поддержку. Если бы не ты, я бы, наверное, от отчаяния в «дурку» угодил. А вот — послушал тебя, и понял, что все не так уж плохо, — сказал Калинич, зарываясь лицом в ее шелковистые волосы.

— Нет, Ленечка, не «не так уж плохо», а очень даже хорошо. Теперь мы с тобой должны продумать оптимальную стратегию наших дальнейших действий. Будем методично и планомерно приучать вашу публику к мысли, что телепортация — это проблема, успешно разрешенная тобой; что ее ждет великое будущее, и ее нужно повсеместно внедрять. Только ни в коем случае не раскрывай принципа ее осуществления до того, как твой приоритет будет официально зарегистрирован, чтобы не разделить участь Роя Планкетта! На втором этапе, я думаю, появится масса прихлебателей, стремящихся к тебе в соавторы. Они будут предлагать тебе множество