Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ) - Евстигнеева Алиса

Я раз за разом всматривался в снимок, одновременно веря и не веря своим догадкам. В принципе, Вера не так уж и сильно поменялась, если, конечно не считать веса, одежды и цвета волос. Во-первых, она похудела… Нет, не так, она истощала! На фото блондинка имела вполне округлые формы и достаточно милые щёчки. Теперь же Вера больше походила на тень самой же себя — выделяющиеся скулы, выпирающие косточки. Нет, она не была анарексичкой… Но и здоровым это тоже не казалось, особенно теперь, когда я знал, какой она была когда-то. Во-вторых, шикарные светлые волосы сильно обстригли. Если раньше их длина доходила ей чуть ли не до пояса, то сейчас — едва доставали до плеч… И были фиолетовыми.

В одних лишь глазах мне понравилась перемена. Раньше они были полны кротости и послушания, сейчас же их хозяйка смотрела на мир смело и непокорно, переворачивая во мне всё, что только можно.

Девочка, что же тобой случилось, что же с тобой случилось?

Чем больше я разглядывал фото, тем сильнее начинал волноваться. Я не мог понять своих эмоций, но что-то во мне буквально разжигало панику. Я не понимал, что такого должно было произойти с человеком, чтобы он захотел так кардинально изменить свою жизнь.

Судорожно читал все статьи, последние из которых были написаны почти три года назад. Оказывается, Вера (или Вероника?) была чуть ли не гением музыки, со своих четырнадцати лет прославляя себя и нашу страну на всех мыслимых и немыслимых музыкальных конкурсах, почти каждый раз становясь то победителем, то лауреатом. А ещё лет с восемнадцати она аккомпонимировала своему известному в определённых кругах отцу во время его концертов. Я даже нашёл парочку видео. Вера на них выглядела крайне серьёзной, сосредоточенной и… несчастной. Или мне так только казалось. Не то чтобы она сейчас светилась от счастья при каждой нашей встречи, но тем не менее, она казалась крайне живой. А на видео… А на видео она была лишь каким-то безэмоциональным подобием себя. Отчего мне становилось страшно.

Я вскочил с кровати и заметался по комнате, борясь с желанием схватить трубку и позвонить ей. Сердце бешено скакало в груди, из-за чего меня затошнило. Метнулся в ванную и долго умывался холодной водой, стараясь придти в себя.

В голове крутился лишь один вопрос: "Вера, кто же тебя обидел?!"

Глава 8

Когда я вернулся в комнату, там обнаружились братья, все трое. Ромка в наглую развалился на моей постели и с надутым видом что-то рассматривал на потолке. Сразу стало ясно, что с Соней у них опять всё плохо. На миг захотелось ему посочувствовать, но потом я вспомнил, что так-то это Рома, жалеть его и проявлять любые человеческие чувства по отношению к которому было дохлым номером. Брат от этого только ещё больше дурел, выпуская наружу весь свой мерзкий характер. И вообще, его Санта-Барбара тянулась уже долгих пять лет, с тех самых пор, как их с Соней ещё в школе попробовали посадить за одну парту. Вполне вероятно, что это не брату, а девушке нужно было ставить памятник за стойкость.

Кирилл сидел на кровати Дамира, а сам Бероев с загадочным видом покручивался из стороны в сторону на компьютерном стуле и разглядывал что-то на экране планшета.

Я подошёл к кровати и с силой сбросил с неё Ромкины ноги.

— Ты часом не охерел? — наехал я на него. В ответ это чудовище лишь показало мне фак и, демонстративно подтянувшись на руках, уселось задницей на мою подушку. — Ну, ты и урод.

Ромка злобненько оскалился, а я подумал, что пусть уж на меня раздражается, чем опять из-за Соньки хандрит. А с подушкой я всегда смогу что-нибудь придумать.

Дамир какое-то время обсуждал с Киром систему тренировок, а я залез в телефон, на который пришло очередное сообщение от Насти.

«Скучаю, — писала она мне. — Прилетай скорее, мур-мур-мур».

«Я только с утра улетел. Через пять дней вернусь».

«Это долго. Хнык-хнык. А может быть, приедешь пораньше на пару дней, мы забьём на всё и проведём их вместе *куча подмигивающих смайликов*».

Невольно поморщился от всех этих «мур-мур» и «хнык-хнык». А ведь когда-то это меня умиляло, а сейчас казалось каким-то детским садом.

«Не могу, надо с семьёй побыть».

«Они у тебя всегда на первом месте», — то ли обижалась, то ли констатировала она очевидное.

«Ну а как, это же семья…?»

«Тогда где в этом всём моё место?» — всё-таки обижалась Настя.

«Это разное».

«Ничего подобного! Я для тебя так и останусь навсегда всего лишь удобной девушкой».

«Если ты опять про свадьбу…», — напрягаюсь я.

«Нет, даже уже не про свадьбу. Просто я для тебя давно на десятом месте твоих многочисленных дел. А твоей СЕМЬЕ я вообще не конкурент».

Подмывает начать оправдываться, но ведь она во многом права. В последнее время я вообще выпал из наших отношений. Всё началось летом, когда после получения дипломов мы с Дамиром почти на месяц уехали из Москвы к родителям. Я звал Настю с собой, но она отказалась, резонно спросив: «Что мне там делать?». А я так и не смог придумать нужных причин.

А когда вернулись, то дела вокруг нас закрутились с новой силой. Настя, окончившая университет вместе со мной, находилась в свободном плавании, пытаясь решить, чего хочет от жизни. Пока что это сводилось к регулярным встречам с друзьями и прочим «эвентам». А я выбрал магистратуру, хоть больше и не чувствовал себя студентом. Куда интересней оказалось участвовать в различных проектах, пробовать свои силы в профессии, чему я стал посвящать всё больше времени. А ещё я опять начал ходить на футбол. С профессиональным спортом завязал давно, ещё на этапе окончания школы, но иногда было приятно вспомнить своё игровое прошлое. У нас была своя любительская команда, с которой пару раз в неделю мы часами гоняли мяч по полю.

Короче, моя жизнь стала принимать какой-то совсем иной оборот, и, видимо, отношения с Настей тоже должны были претерпеть какие-то изменения, только мы оба ещё не понимали какие. Настя видела выход в свадьбе, а я… ничего не видел.

«Насть, давай, обсудим это, как я вернусь?» — ухожу я от ответа.

«Это всё что ты можешь сказать?».

Пишу «Да», а потом же сам стираю. В голове всплывает сегодняшний разговор с отцом.

— Если тебя так пугает брак, значит, у тебя с Настей что-то не то. И с этим разобраться надо. А не бежать куда-то.

«Мы поговорим с тобой. И всё решим. Обещаю».

Настя долго молчит. Я уже даже начинаю думать, что она обиделась и не собирается продолжать наш разговор дальше. Ещё и Рома в этот момент с силой пинает меня в ногу.

— Оторвись уже от телефона!

Пытаюсь втащить ему в бок, но опять-таки, это Рома и бить его нельзя. Но иногда так хочется. К его счастью, меня опять отвлекает сообщение от Насти.

«Стасик, я так тебя люблю *сердечки*».

А я вроде как и рад, что она не сердится, но вот это «Стасик», от которого меня прям выворачивает наизнанку, просил же… Остатки совести подсказывают, что нельзя так реагировать на сообщение, в котором тебе в любви признаются. Под градом всех своих противоречивых эмоций, я хватаюсь за первую же удобную отговорку, ссылаясь на разницу во времени:

«Я тоже. Котёнок, у нас поздно, надо идти спать. Сладких снов тебе».

И, чувствуя себя последней сволочью, выхожу из чата. Отбросив телефон в сторону, устало провожу рукой по щетине на щеке, надо будет завтра побриться. Настроение на нуле, и даже радость от пребывания дома уходит в сторону. Что вообще за херня творится со мной?! От раздражения бью кулаком по спинке кровати, после чего поднимаю глаза и понимаю, что братья пристально уставились на меня.

— Настя? — с пониманием уточняет Дамир.

Неоднозначно пожимаю плечами, но в итоге свинью мне подсунул Кир, от которого я просто не ожидал подвоха.

— Ты, правда, хочешь на ней жениться?

— Окстись, — вместо меня отвечает Рома. — Тот день, когда Настенька возьмёт нашу фамилию, станет поистине чёрным! И дело тут ни разу не в фамилии.