Африканский след - Фридрих Незнанский

Прежде чем отправиться по адресу жившего в одной из упомянутых башен Антона Плетнева, Щербак не только проверил, проживает ли тот на старом месте, но и поговорил с участковым, на территории которого тот, как выяснилось, по-прежнему обитал.

— Гарантий, что он дома, дать не могу, — вздохнул пожилой, с усталым лицом служака. — Плетнев изредка пускает квартирантов, поскольку жить-то ему, бедолаге, по сути дела, не на что… У него кроме этой квартиры еще где-то, то ли за городом, то ли на окраине, домишко есть, от прежних времен остался… Ну и пьет он, конечно, будь здоров как!.. Только никто его за это тут у нас не осуждает…

— Почему? — поинтересовался Николай.

— Так ведь о трагедии-то все знают, поскольку живут здесь подолгу. Вы не в курсе разве?

— Нет.

— Жуткая история… — Участковый вновь вздохнул. — Несколько лет назад, точнее не скажу, жену у него двое ублюдков изнасиловали и убили, ну Антон их и того… В расход, словом, пустил. От правосудия и не пытался уйти, однако вместо тюрьмы его в психушку сумели направить люди, которые следствие вели… А сынишку маленького, значит, в детдом…

— Черт-те что… — пробормотал Щербак.

— То-то и оно, — кивнул участковый. — Вообще-то эта психушка его, можно сказать, от пожизненного спасла, вот только родительских прав парня лишили, а кроме сына, у него на всем белом свете никого не осталось. Тут любой запьет, между нами говоря…

— Да-а-а… история… — задумчиво протянул Николай. И все время, пока добирался до нужного ему дома, напряженно размышлял. В истории гибели Дениса Грязнова и ранения Александра Борисовича Турецкого психушка тоже фигурировала — так же как и ребенок… Даже дети, правда подростки и девочки, а сыну Плетнева было, по прикидкам участкового, от силы лет семь-восемь. И все-таки некоторое совпадение налицо… Неужели он действительно вышел на след?.. Хотя, по описанию все того же участкового, Плетнев был скорее блондином, чем брюнетом, да и никакими чертами лица, которые могли бы сойти за типичные кавказские или восточные, не отличался. Но не зря же Алексей Петрович Кротов предупреждал, что на этой стороне не следует зацикливаться?..

Подъезд, в который несколькими минутами позже вошел Щербак, вопреки его предположениям оказался чистым, светлым и даже заново окрашенным, а лифт исправно сновал с этажа на этаж. А вот дверь, нужная оперативнику, действительно оказалась обшарпанной, с облупившейся рыжей краской, и даже на самый поверхностный взгляд запор ее держался, что называется, на соплях…

Впрочем, она и вовсе оказалась незапертой, в чем Николай убедился, слегка толкнув ее. Все-таки он на всякий случай нажал кнопку звонка и даже некоторое время прислушивался к резкому звону, не услышал бы который разве что глухой… Неужели хозяин и впрямь отсутствует?..

— Эй, есть тут кто живой? — поинтересовался Щербак, распахивая дверь и переступая порог маленькой, неосвещенной прихожей, меблированной одной-единственной тумбочкой, заставленной, как отметил он, пустыми бутылками из-под водки.

Справа от него, возле упомянутой тумбочки, зиял проход на кухню, перед оперативником оказалась еще одна приоткрытая дверь, ведущая, судя по всему, в комнату. Из-за нее-то и раздались наконец звуки, свидетельствующие о том, что кто-то живой в квартире имеется. И если судить по тому, как чертыхнулся охрипший мужской голос, после чего послышался шорох, а затем звон стекла, был это сам хозяин.

— Кого там еще дьявол принес?

— Свои, не боись! — отозвался, усмехнувшись, Щербак.

— Я и черта не боюсь, а уж тебя-то с какого хрена должен?

Дверь в комнату, до этого немного приоткрытая, резко распахнулась, и на пороге возник Антон Плетнев собственной персоной… Если бы не явно похмельная отечность его физиономии, не покрасневшие белки серых, как сталь, глаз под набрякшими веками, его, возможно, кто-нибудь мог даже признать видным мужиком… Во всяком случае, обнаженный торс с четкими и выпуклыми буграми мышц, в который уперся взгляд Николая Щербака, все еще выглядел, несмотря на запои, крепким и накачанным… Однако в данный момент Щербак об этом не думал. Его взгляд был прикован к предмету, болтавшемуся посреди плетневской груди на крепком кожаном ремешке.

Это был черный, даже на вид тяжелый божок с жутковатой физиономией, в точности соответствующий описанию загадочного идола, которое дал им Алексей Петрович Кротов… А заодно, следовательно, он был еще и точной копией того самого «сувенира», который в настоящий момент находился у Александра Борисовича Турецкого в качестве, как он сам сказал Кротову талисмана.

Еще один такой же каменный божок Мбунду как раз в тот момент, когда Коля Щербак разглядывал его двойника, украшавшего грудь Плетнева, грел, почти обжигая, ладонь Георгия, незаметно сжимавшего его и мысленно бормотавшего слова, которые Щербаку, например, показались бы полной абракадаброй. Конечно, следовало произносить их вслух, однако вряд ли стоило рисковать: парк в этот час был почти пуст, но в любой момент кого-нибудь могло случайно вынести к скамейке в его дальнем уголке, на которой сидел Георгий.

Наконец заклинание было произнесено полностью. Но прежде чем отправиться в мастерскую к девочкам, Георгий, еще раз внимательно оглядевшись, убедился, что никаких случайных гуляк и ищущих уединения влюбленных парочек не видно, после чего достал мобильный телефон и набрал номер.

Ему пришлось набирать его еще трижды, прежде чем соединение с абонентом наконец состоялось.

— Это я, Ренат, — произнес он, не поздоровавшись.

— Что случилось?

— Ничего. Но нужны деньги и материалы.

По ту сторону связи некоторое время молчали. Потом собеседник Георгия что-то недовольно пробормотал, прежде чем заговорить членораздельно:

— Не слишком часто насчет денег?

— Не слишком, — коротко отрезал он.

— Насчет материалов тебе позвонят. Дату и место тоже назовут.

— Придется подождать со следующей акцией хотя бы с месяц, — хмуро произнес Георгий. — Ищейки подвели.

— Твоя вина, не надо было связываться, я тебе говорил… Ладно, пусть месяц, но не больше. Товар тоже будет к тому же времени.

Связь оборвалась.

Георгий поглядел на аппарат, криво усмехнулся и, еще раз оглядевшись, поднялся со скамейки. Пора было идти заниматься с девочками, приближалось время очередного сеанса.

Вспомнив про своих подопечных, «дядя Юра» тут же снова нахмурился. Одна из них — Аня — была совсем неплохим материалом, а вот вторая, Настя, чем-то его беспокоила, хотя сказать точно, чем именно, он пока что не мог… Но только пока!

9

— Ты кто? — Плетнев широко, со вкусом зевнул и, почесав грудь, с видимым безразличием оглядел Щербака с ног до головы.

— Вообще-то я твой гость… А звать Николаем… Дело у меня к тебе!

Антон безразлично пожал плечами и, поморщившись, направился в сторону кухни.

— Тоже мне гость… — проворчал он. — А дел ко мне ни у кого в этом паршивом городе нет и быть не может… Чего стоишь? Проходи, если уж пришел, только не обессудь: в апартаменты не зову, моя домработница сегодня выходная, прибрать там было некому…

К удивлению Николая, на кухне оказалось более-менее чисто. Никакой грязной посуды в раковине, не говоря об обнаглевших тараканах. Правда, и здесь было полно водочных бутылок, но аккуратно составленных на полу под подоконником. Щербак запоздало посетовал на себя за то, что не догадался, отправляясь к Плетневу, прихватить с собой и горючее… Разговаривать с похмельным мужиком без бутылки — глупая затея…

Он вздохнул и опустился на указанный хозяином скрипучий табурет у чисто вытертого стола с пластмассовой столешницей. Антон между тем, не обращая на него внимания, открыл один из навесных буфетов, расположенных над газовой плитой, извлек оттуда непочатую бутылку водки, две стопки и, наконец, тоже расположился со всем этим добром напротив гостя. Уже сидя, протянул руку к небольшому холодильнику и, распахнув его, достал коробку с каким-то подозрительного вида вьетнамским салатом и пакет с заранее нарезанным батоном.

— Будешь? — коротко поинтересовался он. И, не дожидаясь ответа, ловко свинтил с бутылки пробку и разлил прозрачную жидкость по стопкам.

— Вилки забыл, — буркнул он. И, исправив свою оплошность, моментально опрокинул в себя свою порцию и проглотил, не поморщившись. На то, что Щербак к водке не притронулся, он вновь не обратил ни малейшего внимания, только теперь начав разглядывать его в упор и с некоторым интересом.

— Так кто ты, говоришь, будешь, Николай? Вижу, что человек служивый, а вот откуда… черти принесли — неясно!

Щербак невольно улыбнулся:

— Почему ты решил, что я человек служивый?

— Глаз у меня наметанный.

— Ишь ты… Ладно, давай знакомиться!

Коля достал свое глориевское удостоверение и протянул хозяину, отметив, что Антон не сделал ни малейшей попытки взять его в руки, но взгляд, брошенный им на раскрытые корочки, был внимательным.