Африканский след - Фридрих Незнанский

Георгий далеко не сразу все понял, во всем разобрался, потом еще годами искал решение, прежде чем найти его и нужных людей… Но все эти годы продолжал помогать тем, кто в нем нуждался, а ему в свою очередь помогал он, бог Мбунду помогал за его преданность и верное служение, которому обучил Георгия вождь…

…Он едва не упустил момент, когда возле кафе затормозила потрепанная синяя «шестерка», хотя периодически поглядывал в витринное, во всю стену, окно.

Мужчина, выбравшийся из ободранного авто, вряд ли мог у кого-либо вызвать симпатию. Единственным достоинством его внешности в определенных условиях была разве что неприметность. Одно из тех лиц, которое, даже увидев несколько раз, ни за что не запомнишь.

И вскоре он уже входил в зал, а затем, окинув его быстрым взглядом, уверенно направился в сторону Георгия.

— Свободно?.. — Мужчина хихикнул. — Здорово!

— Сядь, Цветков, не маячь! — Георгий поморщился, не переставая есть.

— Ну сел. Эй, официант! Шашлык, только быстро!

Его манера говорить тоже в первую очередь вызывала неприязнь, держался Цветков скорее нахально, чем свободно.

— Ну-с, Гоша… — Он потер руки ладонью о ладонь. — Все отлично! Девка твоя «важняка» прокурорского с его помощником взорвала… То есть тех, кто твое дело, скорее всего, и крутил бы!.. Помощник сразу с копыт, «важняк» в лечебнице, но явно не жилец. Так что перст судьбы, как говорится…

Георгий поднял голову от тарелки и устремил на Цветкова тяжелый взгляд, от которого тот невольно поежился.

— Запомни, ты… Она тебе не девка… Язык свой поганый укороти!.. Эта девочка мне как дочь была, а погибла зря: месть ментам — это не то, что мне надо!..

— При чем тут месть? — Цветков отвел глаза. — Чего ты так переживаешь? «Как дочь»… Купишь новую, этих сирот пруд пруди, бери сколько хочешь, никому не нужны…

— Советы свои при себе оставь, по вашей милости теперь все дело под угрозой… Что, вознамерились свои проблемы моими руками решать?..

— Ты о чем? — Теперь глаза Цветкова забегали. — Я не понимаю!

— Все ты понимаешь! Эти двое, они же вам мешали, я угадал?

К радости Цветкова, ему выпала пауза для обдумывания ответа, поскольку как раз в этот момент официант принес тарелку с дымящимся шашлыком. Дождавшись, когда он отойдет, Цветков попытался перехватить инициативу:

— Стоп! Мневники — твоя личная неудача, никакого отношения к ней мы не имеем! И ты это прекрасно знаешь! Зато мы воспользуемся сложившейся по воле судьбы ситуацией, чтобы следствие, едва начавшись, захлебнулось. Найдем им козла отпущения — и кранты ихнему расследованию… Из наших же и отыщем! Единственное, что… Надо бы обсудить момент финансирования.

— А вот это я тобой обсуждать не собираюсь, — недобро усмехнулся Георгий. — Все давно обговорено — и точка!

Цветков открыл было рот, чтобы возразить, но, наткнувшись на очередной тяжелый взгляд собеседника, счел за благо молча пожать плечами и заняться шашлыком.

— Значит, так, ребятушки… — Всеволод Голованов обвел глазами серьезные лица сотрудников «Глории», собравшихся в кабинете погибшего Дениса: это было единственное их помещение, вмещавшее в себя всех. — В общем, как бы мистически ни выглядела история, которую я вам сейчас изложил с подачи Алексея, — он автоматически глянул на спокойно сидевшего поодаль ото всех Кротова, — это наша, как мы с ним считаем, единственная реальная зацепка. По этой версии и будем работать.

— А что там в Генпрокуратуре? — поинтересовался с места Филя Агеев.

— Насколько знаю, они пока отрабатывают вместе с ФСБ лечебницы, пытаясь выйти на след преступников через них. Наша задача, как вы понимаете, другая. Алексей Петрович достал полный список фамилий тех ребят, которые входили в состав спецбатальона и вернулись из Анголы живыми и невредимыми, как считали и, видимо, продолжают считать они сами благодаря тому, что судьба свела их с этими дикарями… — он заглянул в бумаги, лежавшие перед ним, — мбунду.

— Язык сломаешь… — проворчал Коля Щербак.

— Из них, — не обратил внимания на реплику Щербака Голованов, — четверо иногородние и только трое москвичи. Адреса, правда старые, у нас тоже имеются… Кто-то из них, а возможно, все трое, на взгляд Кротова, да и мой тоже, имеют прямое отношение к тому, что случилось…

На мгновение в комнате повисла тяжелая тишина, но Голованов тут же поспешно продолжил:

— Значит, так, если помните, я уже говорил вам, что таинственного психиатра описывают все, кто его видел, как человека то ли восточной, то ли южной внешности. В этой связи, Филя, твое задание выглядит наиболее перспективным: записывай — Алиев Ренат Алиевич. Теперь адрес…

— Знаете, — неожиданно подал голос Алексей Петрович, — я бы не стал слишком концентрироваться на этой стороне дела… Я имею в виду внешность психиатра…

— Почему? — удивился Сева Голованов. Кротов усмехнулся и пояснил:

— Просто на днях моей Инне Александровне вздумалось поменять масть… Если помните, она убедительная блондинка… Словом, когда Инна вернулась от мастера из парикмахерской, я едва узнал собственную супругу! Разве что по голосу, которым она причитала, проклиная свою затею…

Мужчины невольно заулыбались, даже Голованов, но тут же посерьезнел:

— Ты, Алексей, хочешь сказать, что наш клиент мог изменить внешность?

— Почему бы и нет? Мог сделать это, когда начал осуществлять свою явно маниакальную идею, мог сделать это и сейчас: наверняка ведь понимает, что засветился…

— Думаю, ты прав, — поддержал его Агеев.

— Ну возможно, — кивнул Голованов. — Что ж… Нашей версии это никак не меняет… Значит, второго из них, Антона Плетнева, возьмешь на себя ты, Щербак… Третьего оставляю пока себе. Думаю, работа нам предстоит очень нелегкая: адреса старые, еще советских времен, снимков этих ребят нет нигде… Или есть?

Вопрос адресовался Кротову ответившему не сразу.

— Не знаю, Сева, — произнес наконец Алексей Петрович. — Я, конечно, попробую и разузнать, и, если повезет, раздобыть… Хотя, думаю, все понимают, что любые сведения, связанные с Анголой, все еще находятся под грифом…

— Черт бы побрал это все… — вновь проворчал Щербак. — По-прежнему рассекречивают через полвека даже то, что и так всем известно, — достаточно покопаться в Интернете…

— Что поделаешь, Коля, — вздохнул Кротов. — Этот принцип действует во всем мире, не только у нас. В некоторых странах срок еще больше, почти в два раза… Я же сказал: попытаюсь. Но на это потребуется какое-то время… Сказать точно какое, сейчас не готов.

— Во всяком случае, терять его зря мы не будем… Приступайте, ребятки, если сумеете, прямо сегодня…

Да, Юра Гордеев просил всем передать, чтобы, если понадобится его помощь, звонили в любое время суток.

Мужчины начали подниматься со своих мест, но, несмотря на звук отодвигаемых стульев, вопрос, заданный Агеевым, расслышали все:

— Сева, а почему Вячеслав Иванович не появился? Голованов немного помолчал, перебирая какие-то бумаги, потом покачал головой:

— Он, скорее всего, и не появится… — Всеволод поднял голову и посмотрел на вновь притихших товарищей. — Все в курсе, что Вячеслав Иванович подал в отставку? Пока он в Москве, но собирается уезжать, как только все прояснится. Уезжать не на время, если кто не понял. Насовсем…

8

Самые тяжелые, первые минуты встречи остались позади, и теперь оба они, старые друзья Слава Грязнов и Саша Турецкий, просто молча разглядывали друг друга.

— Эх ты-и-и, рыжий дурень… — Александр Борисович тепло улыбнулся и покачал головой. — Не послушался меня, мудрого змея, и все-таки по-своему сделал…

Вячеслав Иванович молча отвел глаза. Рыжим Турецкий его в последний раз называл, пожалуй, лет десять назад…

— Слав, ну сам подумай: что ты станешь делать в этом чертовом заповеднике, в этой хреновой глухомани? Зверюшек охранять?.. Так я что-то не припомню, чтоб ты состоял в Гринписе!..

— Все уже решено и, как говорится, подписано, — негромко, но твердо сказал Грязнов. — А животных я всегда любил. С детства… Все хотел собаку завести, да с нашей службой — сам понимаешь…

— Дурень… — снова пробормотал Александр Борисович.

— Тебе небось Меркулов насчет меня настучал? — поинтересовался Вячеслав Иванович.

— «Настучал» — сильно сказано. Сегодня, пока Иринка к врачу моему бегала посекретничать, я ее мобильным воспользовался и позвонил Косте… Между прочим, он от твоего решения в шоке!

— Я все думаю, — прерывисто вздохнул Грязнов, — что, вот если бы не твой Меркулов… Все могло бы быть по-другому! Все!..

— Слушай, ты что, винишь Костю?

— Нет, — перебил его Вячеслав Иванович, — я себя виню, себя! Но сейчас хотел сказать совсем о другом… Разве не он нас с тобой вернул обратно в эту проклятую систему?[2]