Романтический ультиматум - Хайди Райс

поселяется в паху. – У меня закончились идеи. Мы перепробовали практически все кухни, где я обычно беру еду, – солгал он, чтобы скрыть правду, что он не хотел ждать ни минуты дольше, чтобы снова увидеть ее. – Как насчет того, чтобы я пригласил тебя куда‑нибудь поужинать? – Он заставил себя спросить, хотя последнее, что он хотел сделать сейчас, – это покинуть квартиру. Точнее, кровать. Правда заключалась в том, что, если бы мог, он бы с радостью провел следующие четырнадцать часов, перед ее отлетом домой, глубоко внутри ее, потеряв себя в этой зажигательной физической связи. Он не хотел думать о том, что будет после ее ухода. И о сильном желании попросить ее остаться еще на некоторое время. Он даже придумал план: взять целую неделю отпуска впервые после смерти своего отца десять лет назад. Но он отказался от этой идеи по дороге домой.

Когда, черт возьми, Росс стал настолько одержим ею?! Это было бы смешно, если бы не было так чертовски тревожно. И действительно ли было разумно проводить с ней двадцать четыре часа в сутки, когда он и так каждую свободную минуту думал о ней?

Кармел улыбнулась той быстрой, щедрой улыбкой, которая всегда заставляла его сердце подпрыгивать в груди.

– Было бы великолепно. За последние несколько дней я мало что видела, кроме квартиры, – сказала она. – Но сначала я должна тебе кое‑что показать, – добавила Кармел.

– Я собираюсь быстро принять душ. Хочешь присоединиться ко мне? – спросил Росс.

Ее глаза потемнели от возбуждения, но она покачала головой:

– Если я сделаю это, мы никогда не выйдем из квартиры.

– Верно, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал легко и беззаботно, несмотря на разочарование и тоску. И осознание того, что он даже будет скучать по ней. Пора отступать, де Кортни. Эта одержимость выходит из‑под контроля.

Он спустил ноги с кровати, плотно прижимая одеяло к коленям. Возможно, это было хорошо, что Кармел уезжала завтра. Он зациклился на ней. Значение имели только отношения с сыном. До сих пор он никогда не страдал от одиночества.

Росс спустился на первый этаж и увидел Кармел, стоящую перед мольбертом, вечерний свет превращал ее влажные рыжие волосы в блестящее золото. Тоска камнем упала ему в живот. «Я не хочу, чтобы она уходила. Пока нет. Я не готов».

– Вот, что ты думаешь? – спросила Мел, направляя его взгляд на картину на мольберте рядом с ней.

Росс уставился на картину, на мгновение настолько ошеломленный, что потерял дар речи. Портрет, конечно, был изысканным, сходство поразительным, глуповатое обожание в выражении собаки было так мастерски передано. Но когда их глаза встретились, боль снова зашевелилась у Росса в животе.

– Это ты нарисовала? Для меня? – спросил он.

Росс был так поражен, что едва мог говорить. Он не мог вспомнить, когда в последний раз получал подарок. Его отец никогда его не баловал, а нынешние малочисленные друзья даже не знали, когда у него день рождения.

Однако этот подарок был не только уникальным, но и очень продуманным.

Как ей удалось так точно передать то, что он видел в своем питомце? Знала ли она, насколько ему важен был пес, хоть Росс и убедил себя жить без привязанностей?

И вдруг Росс понял. Он не мог позволить ей уйти. Тоска в его груди превратилась в черную дыру.

– Росс? Все в порядке? – Сердце Кармел подскочило к горлу.

Он выглядел пораженным, его взгляд метнулся к ней – вспышка паники в нем встревожила Кармел почти так же сильно, как тающая боль в ее собственном сердце. В эту долю секунды у нее возникла разрушительная мысль, что она влюбляется в него.

– Тебе понравилось? – хрипло спросила Кармел.

Ее угнетала мысль, что сердце Росса никогда не будет открыто для нее. Он не дал ни одного намека за прошедшие дни. Мел провела свое детство, разбивая голову о такую же прочную стену в поисках материнской любви. Теперь она была женщиной, и история могла повториться.

Росс снова заговорил, его голос был полон благоговения:

– Это невероятно.

– Я подумала, что могла бы преподнести это тебе в качестве прощального подарка, – сказала Кармел, полная решимости помнить, что их время почти закончилось. Она не могла поддаться этому стремлению, этой надежде, этой глупой потребности. Только не сейчас.

– Не уходи.

– Что? – спросила Кармел, уверенная, что расслышала его неправильно. Желая, чтобы он не почувствовал, как ее сердце дрогнуло.

– Не улетай завтра в Ирландию. У меня есть поместье на Лонг‑Айленде, которое я в основном использую для случайных выходных и деловых встреч. Но я не брал настоящего отпуска уже десять лет. Я бы хотел отвезти тебя туда.

– Я не могу остаться, – сказала она, расстроенная тем, что чуть не приняла его приглашение. Насколько далеко она зашла, если захотела осуществить безрассудную несбыточную мечту, когда она так скучала по своему маленькому сыну? – Мне нужно домой. Я нужна Маку. Я скучаю по нему.

– Я подумал, что мы могли бы полететь с ним, чтобы он мог провести время с нами.

– Ты… Ты серьезно? – спросила Кармел, потрясенная его предложением. Она не могла думать из‑за стука в груди. Росс слушал, когда она развлекала его историями о Маке, задавал много вопросов об их ребенке, но такого она не ожидала.

– Абсолютно. Если я собираюсь завязать с ним отношения, мне понадобится твоя помощь. Я ничего не знаю о детях. Это большой шаг для всех нас. Я не хочу совершить ошибку.

– Я потрясена, – сказала Кармел, потому что так оно и было. Но она не хотела питать несбыточных надежд. – Мне придется вернуться в Килдараг и забрать Мака, – сказала она.

– Как насчет того, чтобы я предложил Кэти полететь с нами, заодно она привезет Мака сюда? – произнес Росс. – Мне все равно нужно наладить с ней отношения. Прошло пять лет, и после моего поведения на свадьбе, я думаю, требуется больше, чем десятиминутный разговор.

Кармел была удивлена его намерению и тому, насколько он был открыт для разговора со своей сестрой. Это был большой шаг.

– Хороший вариант, – сказала Мел, не уверенная, что Кэти пойдет на это, – в конце концов, у нее был медовый месяц. Во всяком случае, она была почти уверена, что Коналл будет настаивать на том, чтобы воспользоваться его самолетом и сопровождать свою жену в Нью‑Йорк, но, если Росс серьезно воспринимает эти отношения, ему в конечном итоге придется поговорить и с Коном. Если все пойдет так, как задумал Росс, Кармел сможет понаблюдать за тем, что действительно важно: как этот человек умеет