Романтический ультиматум - Хайди Райс

Хайди Райс

Романтический ультиматум

Соблазн – Harlequin – 419

Глава 1

Росс де Кортни опустил свой вертолет на территории внушительного поместья Килдараг, которое находилось на западном побережье Ирландии. Он торопливо направился в древнюю часовню, где два влюбленных сердца произносили клятвы, чтобы стать мужем и женой. Территория сияла яркими огнями и благоухала весенними цветами, а вокруг было очень много незнакомых людей.

В часовне у алтаря была его сестра Кэти.

Росс шел тяжелыми шагами по древним камням часовни, и все больше людей поворачивались к нему. Вчера Кэти отправила ему сообщение с просьбой не присутствовать на церемонии… Но он совершил семичасовой перелет над Атлантикой, а потом арендовал вертолет и все же успел в часовню вовремя.

Кэти была его сводной сестрой – дочерью отца от какой‑то давней возлюбленной. Когда Кэти было четырнадцать, ее мать умерла. Отец Росса не хотел впускать в свою жизнь дочь, но Росс взял сестренку под свою опеку, оплатил частную школу, пытался устроить ей жизнь… В девятнадцать лет Кэти вышла замуж первый раз. Росс был против того брака. Первый муж Кэти, Том, был бандитом, безжалостным и расчетливым человеком. Спустя несколько недель после свадьбы его убили, а Кэти потом не разговаривала с Россом пять лет. И вот полгода назад он случайно столкнулся с сестрой в опере, где она была уже с новым женихом – таким же холодным и бессердечным бандитом, как и Том. Коналл О’Риордан, ирландский миллиардер, при той встрече чуть не напал на Росса. А Кэти, наивная молодая девочка, которой сейчас было двадцать четыре года, не видела очевидного – того, как ее жених пытается контролировать ее и ограждать от родных. Росс хотел ее вразумить. За эти полгода он много раз пытался связаться с сестрой, но ни на одно из его писем и сообщений она не ответила.

Поэтому Росс был здесь. Он приближался к алтарю, четко видя перед собой цель.

Но все вышло из‑под контроля, когда он увидел рядом с женихом девушку с рыжими волосами и мальчика лет трех рядом с ней.

Этого не может быть.

Росс убеждал себя, что ему померещилось, это не может быть она…

Он мысленно вернулся на летний бал в Лондоне четыре года назад: там он танцевал с красивой женщиной, которая очаровала и загипнотизировала его в ту ночь. Это она?

Росс не мог видеть ее лица, только спину, обнаженные плечи, изящную линию шеи, соблазнительный изгиб груди, тонкую талию и длинные ноги. Он покачал головой, пытаясь сосредоточиться, жар был таким всепоглощающим, что на мгновение лишил его здравого смысла. «Не будь смешным. Это не может быть она. Твоя память играет с тобой злые шутки во время накала эмоций».

Девушка, имени которой он даже не знал, пленила его той ночью. Ее едкое остроумие с музыкальным ирландским акцентом и ее яркая, неземная красота – распущенные рыжевато‑каштановые волосы, прозрачная кожа и пронзительные голубые глаза – на мгновение превратили его в пьяного и алчного дурака. Страсть ударила Росса, когда он вспомнил, что произошло позже той ночью. Волшебные огоньки отбрасывали отблеск на ее нежную кожу, когда он взял ее. Тонкий аромат ночного жасмина и спелых яблок был подавлен диким ароматом возбуждения, когда он ласкал ее. Ее прерывистые рыдания удовольствия сводили его с ума, когда он в конце концов погрузился в нее и отправил их обоих в забвение… Они закончили тем, что занимались любовью – или, скорее, занимались грубым, безудержным сексом – под яблоней, не более чем в тридцати метрах от шумной компании.

Но то, что казалось романтичным, учитывая, что он не был романтиком, позже превратилось в странную одержимость… Девушка сбежала – намеренно создавая какую‑то дурацкую фантазию о Золушке, – и он искал ее как сумасшедший… А затем три недели спустя наткнулся на холодную, твердую стену реальности, когда она связалась с ним по скрытому номеру, полагая, что сможет вымогать у него деньги с помощью лжи о своей беременности. Так закончилась его горячая фантазия о Золушке.

Правда, Росс до сих пор слишком много думал о ней.

– Если какой‑либо мужчина или женщина знает о законном препятствии, почему эти двое не должны соединяться священным браком, говорите сейчас или навсегда замолчите, – раздался голос священника, выдернув Росса из воспоминаний и возвращая его в реальность.

Росс на секунду замер, разъяренный тем, что его вынудили на такое публичное выступление, но в то же время понимая, что не может упустить этот момент, каким бы банальным он ни был. Кэти не оставила ему выбора.

– Я возражаю, – сказал он.

Вздохи эхом прокатились по толпе. Глаза Кэти расширились.

– Росс? Что ты здесь делаешь?

Брови ее жениха сошлись.

«Ты думаешь, мне есть дело до твоего характера, приятель? Я ни за что не позволю тебе жениться на ней, пока не буду уверен, что ты не причинишь ей вреда».

– Что я здесь делаю? – спросил он так непринужденно, как только мог, в то время как беспокойство и ярость начали душить его. – Я останавливаю эту свадьбу, пока не буду уверен, что это то, чего ты действительно хочешь, Кэти, – сказал он, радуясь, что ясность вернулась к его мыслям после маленькой неприятной шутки, которую сыграла с ним его память. Но затем произошла самая странная вещь: вместо того, чтобы что‑то сказать, оба – Кэти и ее ирландский жених – повернулись, игнорируя его:

– Кармел, мне так жаль, – прошептала его сестра.

– Мел, забери Мака отсюда, – сказал жених голосом не терпящим возражений.

Росс дернулся, поняв, что слова были адресованы молодой рыжеволосой женщине, которую он заметил несколько мгновений назад. Ее свирепые голубые глаза сверкали, как сапфиры, – блестели от изумления. Ярко‑рыжие волосы только подчеркивали румянец.

Жар вернулся, за ним быстро последовала волна шока. Это она.

– Мама, кто этот мужчина?

Взгляд Росса опустился на маленького мальчика, стоящего рядом с ней. От шока у него скрутило живот, сердцебиение замедлилось. Он разглядывал сине‑зеленые глаза ребенка, круглые от любопытства, его идеальные черты лица и короткие светлые кудри, обрамляющие голову, но все, что Росс мог видеть, был он сам, в возрасте около четырех лет, на единственной фотографии, которую когда‑либо видел.

На фотографии он был со своей матерью. До того, как его волосы потемнели, а она умерла. A снимок его отец с большим удовольствием сжег