Оператор совковой лопаты - Сергей Калашников

Ника и Айн знакомили Мишку с подругами и родственницами, представляли их детей. Потом пришли мужчины и молодёжь. Они, оказывается, сначала завернули на Золотой Ручей и, кажется, перетряхнули его весь. Самородков в мешках притащили столько, что в отведённом под них месте образовалась куча. Может быть целая тонна. Или две. Это при том, что в неделю Мишкина металлургия прерабатывает два-три килограмма. На всю оставшуюся жизнь, одним словом, сырья принесли.

Мужчины вели себя сдержанно, не приставали с расспросами. Посмотрели на печи, на горшки. Свой лук со стрелами Айн уже подарила худощавому охотнику, похожему на Гойко Митича. Это второй из сделанных Мишкой уходит к новому хозяину.

Женщины непринуждённо стрекотали, рассматривали штаны на лямках с двумя карманами, а уж насчёт того, что ножики, крючки и шила, изготовленные для Ники и Айн подарены владелицами этим Зелёным Уточкам и Небесным Ласточкам — тут и сомнений не было. Подсчитал даже по черноволосым женским головам, что этого инстументария еще верных семь комплектов нужно будет изготовить. Так что десяток сделает сразу.

Ножи тоже не у всех мужчин стальные. Накуёт, конечно, и им. Кстати, обсудили форму лезвия. Все сошлись на односторонне заточенном прямом с не острым, а скошенным кончиком. И лучше, чуть короче. А женщины попросили типа сапожного ножа. Они же кожи кроят, или шкуры. Не жалко Мишке. Сделает. Со временем. Учитывая, что в племени Речной Выдры одиннадцать родов, без заказов он не останется.

То, что тороговые отношения с местным населением как-то не складываются, нисколько его не смущает. Всё, что способны предоставить эти люди, он имеет в количестве, превосходящем его потребности. Устраивать здесь промышленную революцию, никакого смысла нет. Построит сортир — и всё. А то, лес тут стал слишком прозрачный.

Глядя на многолюдье, отчётливо понял, что не будет он выпрыгивать из штанов, стараясь что-нибудь изменить в этом логично устроенном мире. Не попытается возвыситься в этой среде. А просто похлопочет о своих удобствах, но так, чтобы ни с кем при этом не ссориться. Крепкие тут мужчины.

Гости сновали между лесом и местами, отведёнными для складирования дров. Очень много принесли валежин и хворостин. Всё переломали на поленья, сложили устойчиво. Мудрый вождь Питамакан вёл себя неприметно, в отличие от трёх возрастных дядек, руководящих и направляющих усилия соплеменников. Старейшины — к гадалке не ходи.

Ритуальной общей трапезы не произошло. Люди подходили, подкреплялись, что называется в рабочем порядке. Группы собирались разновозрастные. Мишка заметно потерялся в этой кутерьме, впрочем, был накормлен, и с удивлением обнаружил, что значительная часть женщин с детворой ушли за речку по тропе к озеру. Пардон, совсем забыл. Река ведь это, просто очень тихая.

Конечно, кое-что успел увидеть за несколько часов? Молодежь флиртует. Причем ведь сплошные сопляки и соплячки. Куда смотрят родители! Мужчин ощутимо меньше, чем женщин. Детишек в меру. Впятеро примерно меньше, чем взрослых. Просматриваются семьи. То есть не свально Выдры живут, и детки отцов знают. Привычка к совместным действиям заметна, хотя одного явного лентяя приметил, его шпыняют. И девушка-недотёпа. Не отсталая, а толи раскоординированная, толи рассеянная, толи задумчивая. К тому же — худышка, что здесь достоинством не считается. Не ездят тут красотки в лимузинах по подиуму. С веслом всё больше развлекаются, да лесины к костру телепортируют настоящим, ни с чем не сравнимым мускульным усилием.

Смуглые тут люди живут, черноволосые, коренастые. А эта — просто загорелая и волосы у неё тёмно русые. Ярким пятном на фоне остальных не выделяется, присмотреться нужно, чтобы приметить.

Сходили с Айн к Большой Реке. Там лодок — видимо-невидимо. Кажется, на каждого члена рода по штуке. Есть и очень большие. Метров шесть длиной. Многие из них не разгружены. На берегу три конических шатра, все крупные. Супруга поболтала с охотником, вооруженным первым сделанным Мишкой луком. Как раз его достоинства и обсуждались.

Выяснилось, что рыбачить удобней с обычным, кроманьонским. Не нужно в лодке на ноги вставать. А этот на летящую птицу хорош, и при загонной охоте, когда место для стрельбы можно выбрать по своему вкусу. В засаде с ним удобно. Можно затаиться подальше от звериной тропы, чтобы дичь не приметила ожидающего её человека.

Как-то среди разговора выяснилось, что Никатипа с девочками уедет на рассвете, вместе со всем родом.

— Недоработал, выходит, я с ней, — шутливо высказался Мишка.

— Наоборот. Всё у вас отлично получилось, — ответила девушка. — Понесла она, не порожняя уезжает. В родах Белой Рыбы или Мохнатой Лягушки беременную, да еще мать двух детей, замуж сразу возьмут.

— Это получается, что нам Кряна не на кого будет оставить, — кто другой, может, обидчивость проявил, или душевность, но Мишка зрит в корень. — Он ведь тяжелый уже, маетно таскать его в корзинке.

— Летом должен начать ходить. И Саякинон остается. Она уже созрела для общения с мужчиной. А в пути с нею много хлопот. Очень уж девушка невнимательна.

Вот. Накликал. Ведь только посмотрел на девчонку чуть пристальней, чем на других женщин. И кстати, почему его мнения никто не спрашивает? Хотя, Айн примчали по первому требованию. Но слишком попахивает в этих местах матриархатом. Дети — по матери считаются. Женщины волю имеют, и в делах жилища у мужчин разрешения ни на что не спрашивают. Приходят или уходят. А, может они и охотников из своего шатра прогоняют, если не понравился?

Хотя вождь — мужчина. Старейшины — тоже мужчины. Путано тут. Мишка ведь дома сразу в двух институтах учился. На дневном в строительном институте, и на вечернем в институте управления. Был у него чёткий план — делать карьеру в строительной области. Причём начинать с прораба. Ну а дальше — насколько ума хватит. Потому и проводил он лето, подрабатывая на стройке, надо же объект управления изучить изнутри. А на строителей спрос есть всегда. На хороших организаторов строительства особенно. Так что про разные формации человеческих сообществ у них на лекциях упоминалось. Жаль, что он не особенно врубался — лишь бы экзамен сдать.

Опять же из кроманьонских времён архивные данные дошли скудные, не попадалось ему ничего в сетке. А может потому, что интересовался не этим?

Уход рода Голохвостых он не пропустил. С дерева смотрел, чтобы глаза не мозолить и под ногами не путаться. Дежурный, коротавший ночь у костра, разбудил лагерь, едва забрезжили рассветные сумерки. Народ стремительно смотался в кустики, поплескал себе на лица из реки, что-то поели неспешно, но деловито. Покрытия шатров буквально схлопнулись. Люди, как муравьи облепили тюки и корзины, перенесли их в лодки, сели и отчалили. Голоса их звучали ясно, но гомона не было. Заплакал ребенок, кто-то получил затрещину.