В Калифорнии морозов не бывает - Ирина Волчок

Этот дядька, водитель старой тёмно-синей иномарки, сначала почему-то принял Александру за иностранку. Заговорил на плохом английском, а когда она сказала, что понимает и по-русски, перешёл на плохой русский и заломил такую цену, что она чуть не расплакалась. Получалось, что если она поедет в больницу к Людмиле на машине, то на обратный билет из Москвы денег уже не хватит. А в метро со всеми своими сумками и пакетами она просто не справится. И в троллейбусе не справится. К тому же, до троллейбуса всё это ещё надо как-то дотащить… Она села на самую большую сумку и стала думать, что делать дальше. Получалось, что надо оставлять в камере хранения всё, что она не сможет унести за один раз, а потом возвращаться и частями перетаскивать сумки в больницу. Ну, и ничего страшного. За три поездки она всё перевезёт.

— Ну, и ничего страшного, — сказала сама себе Александра, поднимаясь с самой большой сумки. — Глаза боятся, а руки делают. Подумаешь — три ходки на метро! Где наша не пропадала… Может, и не помру.

— Так ты русская, что ли? — спросил дядька из иномарки.

Оказывается, он никуда не делся, а стоял где-то сбоку, ждал, когда иностранка одумается и поймет, что у неё нет другого выхода, кроме как отдать свои иностранные деньги ему, а не какому-нибудь бомжу, у которого не иномарка, а вообще «Жигуль».

— В какой-то степени, — машинально ответила Александра, прикидывая, как теперь волочь всю свою поклажу назад, в здание вокзала. — Все мы в той или иной степени русские… Ой, извините, вы, наверное, меня ждёте, да? Ради бога извините! Я вас от дела оторвала, вы бы уже, наверное, кого-нибудь взяли, а я влезла не вовремя… Я не знала, что так дорого… Я… в общем, я неплатёжеспособна. Извините, пожалуйста.

— Да ладно, чего там, — сказал дядька. — Какое там дело, никакого дела, уже второй час на месте стою. Совсем пассажиров нет, наши-то сейчас все неплатёжеспособные. И ты вот тоже не иностранка. М-да-а-а… Чего ж ты столько набрала, что рук не хватает? Вот ведь бабы бестолковый народ. Наберут товара, а допереть — силы нет. Жадность это всё.

— Это не товар, — возразила Александра. — Это гуманитарная помощь. Соседи для Людки в больницу собрали, кто что мог. Как бы я отказалась? Они, наверное, последнее отдавали — а я откажусь?

— Людка — это кто? — помолчав, спросил дядька.

— Подруга. Работу здесь нашла, на собеседование приехала, а в первый же день ногу сломала. Вон какой гололёд. Как-то плохо сломала, операцию делали. Теперь долго лежать придётся, а у неё с собой ни одежды, ни продуктов, ни денег… Ведь она только на один день ехала, только на собеседование, потом должна была вернуться за вещами, если бы её приняли. Или насовсем вернуться… Нам из больницы только вчера сообщили. Вот все и собирали, кто что успел.

— У неё что же, никого нет? — с сочувствием спросил дядька. — Она совсем одинокая, Людка-то? И даже барахло привезти некому, кроме тебя?

— Почему это она одинокая? — обиделась Александра. — Ничего она не одинокая. У неё все есть — и мать, и дочка, и я… Только мать и дочка сейчас болеют, простудились сильно, куда им, таким больным, ехать… А привезти всё это поскорее надо было, Людка совсем без всего, а в больницах сейчас — сами знаете… Говорят, даже постельного белья нет. И кормят как попало.

Дядька помолчал, повздыхал и неожиданно сказал:

— Ну, давай твои хархары грузить, поедем уже, чего тут на морозе торчать…

— Так я же неплатёжеспособная, — грустно напомнила Александра.

— Да понял я, — тоже грустно ответил дядька. — Что ж теперь… Все мы нынче неплатёжеспособные… Что тут у тебя потяжелей? Давай-ка я вот эти баулы прихвачу, а ты пакеты бери. Ишь, нашли на кого такую тяжесть навесить… Самая здоровая она… Ну, шевелись, чего задумалась… Ты не задумывайся, я всё равно уже домой хотел, мне до больницы как раз по пути. Вперёд садись, сейчас я печку включу, мигом согреешься.

Дядька подхватил сразу несколько сумок и понёс их к своей иномарке, на ходу что-то ворча о самых здоровых, которым всегда приходится отдуваться за самых больных. Александра взяла два оставшихся пакета и посеменила за ним, прикидывая, сколько она может отдать за такси. Сумма была стыдная, раз в десять меньше той, которую называл дядька. Может быть, он согласится взять ещё банку варенья? Или это уж совсем неприлично предлагать? Но вряд ли в Москве можно найти настоящее малиновое варенье, а если даже и можно, то это такие деньги… Предлагать или не предлагать? Дядька запихнул её поклажу на заднее сиденье, включил печку, сел за руль, придирчиво проверил, как Александра пристегнулась ремнём, и с неожиданным облегчением сказал:

— Ну и хорошо, что не иностранка. Гороскоп сегодня всё равно зарабатывать не рекомендует. По гороскопу сегодня надо помогать ближним бесплатно. То есть даром. Ты гороскопы-то читаешь?

Александра чуть не призналась, что гороскопы она не читает, гороскопы она пишет, но вовремя прикусила язык. Дядька руководствовался гороскопом, помогая ей, а выходит, что его кто-то надул в её пользу. Может быть, она сама и надула. Это было очень стыдно.

— Ну, зачем же бесплатно? То есть даром… У меня немножко денег есть. — Александра неловко помялась и всё-таки решилась: — У меня еще варенье есть, малиновое, очень хорошее. Две баночки. Я одну Людке оставлю, а другую вам отдам. Это ничего?

— Да ладно тебе, — буркнул дядька. — Говорю же: по пути. Себе варенье оставь. Насквозь простуженная. Ну, поехали… Господи, скользко-то как…

Машина медленно тронулась с места, объезжая площадь по периметру, уже даже начала набирать скорость, но вдруг резко остановилась, испуганно взвизгнув тормозами. Александра качнулась вперёд и чуть не выронила банку с вареньем, которую как раз доставала из пакета, — решила всё-таки дядьке отдать, а то бесплатно, то есть даром, — это как-то нехорошо…

Дядька чертыхнулся сквозь зубы и злобно пробормотал:

— Обдолбанный, что ли? Развелось их… Давить надо было.

Александра отвлеклась от банки с вареньем, подняла голову и увидела, что машина стоит, упираясь в какого-то типа, как в ствол дерева. Вот именно такое впечатление и было: тип стоял, как вкопанный, сдвинуть с места его было невозможно, придётся объезжать. Дядька пошарил под сиденьем, вытащил монтировку и полез из машины. Ну вот, сейчас начнётся такое, о чём каждый день сообщают в криминальной хронике… Александра открыла дверь со своей стороны и тоже собралась вылезать из машины.

— Батя, извини, — громко сказал вкопанный перед радиатором тип, поднял ладони вверх и стронулся с места. — Форс-мажор… С моей тачкой проблемы, полчаса стоим, разбираемся, всё никак не разберёмся. А мне на встречу надо ехать — зарез!