Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

– Мне лично этот случай доставил еще одну возможность полюбоваться вами, – продолжал Людовик. – Однако теперь уже не стоит садиться на коней. Гораздо лучше пройтись пешком. В той стороне есть охотничий домик… Там вы могли бы отдохнуть после пережитых вами тревожных минут.

Сказав это, король обернулся к следовавшим за ним придворным и громко произнес:

– На охоту, господа! Мы присоединимся к вам чуть позже…

Вся свита отправилась на охоту. Даже герцог Бофор повернул свою лошадь в гущу леса. С королем и госпожой д'Этиоль остались только королевский камердинер Бине, придворный камер–юнкер Шуазель и два дежурных пажа.

Ростовщик д'Этиоль тоже выразил было желание следовать за женой, однако герцог Бофор, внимательно за ним следивший, остановил его прямо на краю лесных зарослей и заговорил с ним. Честь разговаривать с герцогом на виду у всех была слишком велика, чтобы Норман д'Этиоль мог устоять.

Бофор и Миренон, подметив тщеславие ростовщика, ловко воспользовались его слабой струной – они увлекли его охотиться на оленя, который, по словам лесника, забился в ближайшую чащу.

Между тем охота продолжалась – звучали охотничьи рога, то тут то там раздавались выстрелы, со всех сторон доносился лай собак.

Шуазель, Бине и пажи шли на значительном расстоянии от короля, чтобы не мешать его беседе с очаровательной наездницей.

– Я очень рад снова видеть вас, сударыня, – говорил король. – Благополучно окончившееся приключение обернулось для меня счастьем, так как доставило мне возможность видеть вас рядом и разговаривать с вами безо всяких помех.

– Я до сих пор не могу понять, чем я заслужила милостивое внимание вашего величества, – ответила Жанетта д'Этиоль, в кокетливом смущении наклонив голову.

– Надеюсь, сударыня, – продолжал король, – вы не будете против, если я отниму у вас часок времени, чтобы провести его в вашем милом обществе… Но вы, кажется, ищете глазами вашего супруга? Он у вас ростовщик, не так ли? Я думаю, сударыня, вам следовало бы занимать гораздо более почетное положение в обществе…

Беседуя таким образом, король и Жанетта д'Этиоль вошли в лесную беседку.

Пажи подвинули им кресла и встали снаружи по бокам входной двери. А камер–юнкер Шуазель и камердинер Бине прогуливались поблизости от беседки и любовались лошадьми, которых держали под уздцы королевские конюхи.

Король и Жанетта остались в беседке наедине.

– Я желал бы, сударыня, чаще видеть вас при дворе, – говорил король. – А в данный момент я больше всего хотел бы знать, позволите ли вы мне назвать вас своею…

– Не сердитесь на меня, ваше величество, за мое молчание, – стыдливо опустив дивные глаза, проговорила Жанетта, – но совершенно неожиданное милостивое внимание ко мне вашего величества несказанно смущает меня…

– Я высказываю только свое желание, – не без тревоги в голосе произнес король.

– Я с детства привыкла считать желания вашего величества приказами и очень рада этому. Но не слишком ли просто звучит для того высокого положения, какое ваше величество предназначает мне, мое скромное имя: Жанетта д'Этиоль?

– Вы находите в этом препятствие для представления двору? Ну, это маленькое препятствие легко можно устранить. Чтобы доказать вам мою благосклонность и искреннее расположение, могу сказать вам, что накануне вашего представления двору вам будет пожалован титул маркизы де Помпадур.

Большие чудные глаза Жанетты д'Этиоль заискрились нескрываемой радостью. Она подошла к королю и попыталась было опуститься перед ним на колени, однако король Людовик милостиво поднял ее.

– Бесконечно благодарю вас, ваше величество, за это доказательство вашей ко мне благосклонности, – произнесла она дрогнувшим голосом.

– Я очень рад, маркиза, что эта безделица радует вас, – ответил король. – Однако можно занимать очень видное положение в свете и в то же время жить безотрадной жизнью. Такова, например, моя жизнь. Несмотря на весь блеск и пышность, окружающие меня, я чувствую себя совершенно одиноким. У меня нет ни одного человека, которого я действительно мог бы назвать близким…

Людовик умолк, взгляд его устремился вдаль, на лице появилось выражение бесконечной грусти.

– Я и в юности, – заговорил он вновь, – чувствовал себя очень одиноким. Правда, в ранней юности было короткое время, которое можно считать прекрасным, но, увы, оно прошло и не возвратится больше никогда… Однако, что это я предался грустным размышлениям? – улыбнулся король. – Мои доктора утверждают, что следует избегать мрачных меланхолий, вредных для здоровья… Обращаете ли вы внимание на звуки охотничьих рогов и крики? Охота, судя по всему, приближается сюда. Пойдемте взглянем на охотничьи трофеи.

Неподалеку от беседки была поляна, на которой был сборный пункт охотников. Герцог Бофор, генерал Миренон, маршал Ришелье и большинство придворных уже толпились на поляне. Ростовщик д'Этиоль все еще где‑то гонялся за оленем.

Король и сияющая госпожа д'Этиоль подошли к охотникам. Придворные, жадно ловившие выражение лица короля и его спутницы, тотчас догадались, что на горизонте восходит новая звезда.

Герцог Бофор, согласно церемониалу, должен был доложить королю об убитой дичи и о том, куда загнана самая интересная дичь, оставленная на конец охоты.

Генерал Миренон, пользуясь тем, что король заговорил с герцогом Бофором, улучил минуту и подошел к госпоже д'Этиоль.

Как раз в это время Людовик приказал подать себе лошадь и, обращаясь к генералу Миренону, сказал так громко, чтобы все присутствующие могли слышать:

– Будьте любезны, генерал, проводите госпожу маркизу де Помпадур к ее лошади. Маркиза была так мила, что пообещала мне принять участие в окончании сегодняшней охоты.

Весь двор с почтительным вниманием устремил свои взгляды на новую маркизу.

– Позвольте мне первому, маркиза, принести мои поздравления, – сказал генерал, провожая Жанетту к ее лошади. – Цыган–предсказатель на балу в городской ратуше оказался совершенно прав. Перед вами дорога к величию и блеску. Первый шаг уже сделан. Я уверен, что не пройдет и месяца, как вы будете у цели…

– Не скрою, генерал, что вполне разделяю ваши надежды, – ответила новоиспеченная маркиза. При этих словах ее чудные лучистые глаза загорелись твердой, непреклонной решимостью, которая не знает никаких преград, не отступает ни перед кем и ни перед чем.

Дочь мясника Жанетта Пуассон поставила перед собой цель занять место рядом с его величеством королем Франции.

XI. НАСЛЕДСТВО ГРЕКА