Золотая клетка для светского льва - Юлия Климова

    – Что?! – перебила Ирма.

    – Ну да, невеста, – важно ответил Илья. – Вот только шляется где-то, устал уже ее караулить. Ну, ничего, после ЗАГСа шелковая станет, будет по дому суетиться, а не по подружкам бегать. У меня с этим строго – как я скажу, так и будет.

    Ирма, впав в пограничное состояние между ликованием и шоком, стала спускаться по ступенькам вслед за радушным Зарубкиным. Свалившаяся на нее новость заставляла ее глупо улыбаться и нервно подскакивать при каждом шаге. У Дашки есть жених! Она морочит голову Егору, пользуясь его наивностью! Наверняка хочет выкачать из него побольше денег, а потом смыться. Хотя почему смыться, может, она решила быстренько поменять одного жениха на другого – на более богатого?

    Ирма ехидно хмыкнула: что ж, хотят объявить помолвку, собираются устроить вечеринку по этому поводу – пусть так, только она-то молчать не будет и в подходящий момент откроет глаза жениху и всей его семье!

    – Проходи, – сказал Илья, пропуская гостью вперед, – сейчас сообразим что-нибудь выпить и закусить, а там, глядишь, и познакомимся поближе. Ну, в смысле перейдем на «ты», и все такое.

    На «ты» они перешли сразу, но последние слова Зарубкина ничуть Ирму не смутили, наоборот, ей вдруг и самой захотелось познакомиться с этим парнем поближе. Во-первых, он станет более откровенным, а во-вторых, она устала чувствовать себя брошенной и несчастной. И как же хочется отомстить Егору! И Дашке тоже!

    Ирма сняла сапоги и прошла в кухню.

    Скромная обстановка, крошки на столе и немытая посуда.

    – Устраивайся на диванчике, – открывая холодильник, гостеприимно предложил Илья. Достал початую бутылку водки, длинный тощий огурец, кусок колбасы, пучок петрушки и добавил: – Посидим как люди, небось проголодалась с дороги?

    – Проголодалась, – ответила Ирма и сразу перешла к делу. – А давно вы с Дашей встречаетесь?

    – Давно, – махнул огурцом Илья. – Папаша ее малолетней считает, вот мы до сих пор и не поженились. Ну, я-то что… Я волю родителя уважаю, жду, когда благословение даст.

    – А вы с ней в каких отношениях? – после первой рюмки водки поинтересовалась Ирма.

    – В тех самых, – расплылся в самодовольной улыбке Илья. – Уж не только за ручку в киношку ходим – все по-взрослому!

    Врал он от души и с удовольствием. Пусть эта остроносая пышногрудая красотка знает, с кем имеет дело, он не какой-то там прыщавый неудачник, он – Илья Зарубкин, мечта всех девчонок в радиусе трех, а то и четырех кварталов. А Дашка все равно кобенится не по-настоящему – цену себе набивает, ясное же дело.

    – Давай-ка еще выпьем, за знакомство, – разливая водку по хрустальным низеньким рюмкам, сказал он.

    – А ты, значит, не знаешь, где она сейчас? – щурясь, спросила Ирма.

    – Не-а, – мотнул головой Илья, – характер у нее не больно-то покладистый… устал бороться, но, поскольку люблю, многое прощаю. Она в институте учится, что-то с туризмом связано… Я же себе в жены абы кого не возьму, мне надо, чтобы умная была, у детей могла бы потом уроки проверить, мне-то некогда будет, я уже о-го-го каких высот к тому времени добьюсь. – Илья вытащил из подставки зубочистку и погрузил ее в щель между испорченными никотином зубами. – А сейчас каникулы, так что пусть погуляет девчонка последние денечки перед свадьбой.

    – А у вас уже и дата назначена?

    – Не-а, никак до ЗАГСа не доберемся, но после праздников уже откладывать не будем.

    Ирма почувствовала нестерпимый голод и торопливо слопала сразу два колесика колбасы. А что все-таки происходит? То ли Дашка ведет двойную игру, то ли пока не хочет расстраивать этого парня отказом, придерживает на случай провала с Егором. На двух стульях сидит, змеюка!

    – А ты хороша, – разомлев, сказал Илья. – Дашке бы такую фигуру. Эх!

    Ирму захлестнула радость – наконец-то хоть кто-то превознес ее выше этой выскочки. Да уж, у нее все в порядке, все на месте: и бедра, и грудь, и длинные ножки!

    – Мне кажется, Даша недооценивает тебя… Она, конечно, моя родственница, но я ее осуждаю. Если бы у меня был такой жених, я бы все свободное время проводила только с ним. – Ирма провела пальцами по глубокому вырезу своей кофточки, медленно положила ногу на ногу и выгнула спину. Верхняя пуговка на кофточке самостоятельно расстегнулась, обнажая кружева лифчика. – О таком мужчине можно только мечтать…

    Илья подался вперед, сунул в рот полпучка петрушки и, давясь набежавшей слюной, быстро заработал челюстью. Чувствуя, что гостья настроена весьма благосклонно, он пересел к ней на диванчик и вновь наполнил рюмки.

    – За тебя! – гаркнул он и выпил водку залпом.

    – И за тебя, – поддержала Ирма, следуя его примеру.

    – Ну до чего же ты хороша!

    – А то!

    Илья придвинулся ближе и смело ущипнул Ирму за грудь. Она в ответ не растерялась, развернулась к нему лицом, схватила его за уши и притянула к себе.

    Губы их слились в страстном поцелуе, а руки поползли по одежде в поисках пуговиц и «молний».

    – Сольемся в экстазе! – скидывая с себя рубашку, страстно выдохнул Илья. Выпятил вперед живот, покрытый редкими черными волосами, и издал стон, который, по всей видимости, должен был извещать о его полной боевой готовности.

    Ирма, сраженная водкой и желанием отомстить, тоже застонала в ответ.

    – М-м-м, – протянула она, посылая Зарубкину обольстительный взгляд. – Иди же ко мне, мой нетерпеливый хищник, мой когтистый зверь!

    «Когтистый зверь» издал трубный рык и молниеносно завалил на диванчик пышногрудую козочку. Диванчик вздрогнул, скрипнул, но не развалился, хотя мог бы, потому что в этом году разменял уже третий десяток лет.

    Одежда полетела в сторону, а рычание и стоны постепенно превратились в довольное похрюкивание и театральное повизгивание.

    Первое, что увидела Ирма, вынырнув из омута экстаза, были метровый французский багет и металлический совок с длинной ручкой. Эти незамысловатые предметы держала в руках явно воинственно настроенная женщина, стоящая в дверном проеме кухни.

    Ирма удивленно захлопала ресницами и, отмечая про себя, что лицо женщины такое же блинообразное, как и у Ильи, попыталась отыскать глазами свою одежду.

    – Распутница… – просипела женщина и, точно кнутом, разрезала воздух багетом.

    Аглая Петровна распланировала свой день по минутам и домой после гуляний по магазинам и визита к двум сестрам собиралась вернуться только к ужину. Но на рынке, около прилавка с пряностями, она почувствовала себя дурно: в висках застучало, во рту пересохло, а сердце, казалось, вот-вот остановится. Решив, что лучше отлежаться в теплой постели, она, отдышавшись, поспешила домой.

    Звуки, которые она услышала уже в коридоре, ее несколько напугали – уж не воры ли забрались к ним в квартиру? Вынув из пакета багет, заглянув в ванну и вооружившись совком, она на цыпочках подкралась к кухне…

    Увиденное убило ее наповал – ее горячо любимый сыночек бессовестно елозил на какой-то девице. Собственно, чем бы дитя ни тешилось, то и во благо, но только не сейчас! Должен же Илья понимать, что из-за таких неосторожных глупостей может сорваться его брак с Дашенькой?! Это же ни в какие рамки не лезет!

    – Мама, это Ирма, – сползая с гостьи, выпалил Илья.

    – Да мне хоть Екатерина Вторая! – топнула ногой Аглая Петровна и крепче сжала металлическую ручку совка.

    В памяти Ирмы тут же всплыл эпизод, произошедший в квартире Костика. Да что же все старые вороны с ума-то посходили! Молниеносно одевшись и оценив свое безоружное положение, она приняла единственно правильное решение – бежать, надо отсюда бежать! Получив по спине и мягкому месту багетом и совком, она поклялась больше никогда не заходить в квартиры малознакомых мужчин, не убедившись предварительно, что они проживают одни и никого в ближайшие сто лет в гости не ожидают.

– Ну ничего, – всхлипнула она около лифта, – за все Дашка поплатится, за все… Пусть объяснит Егору, почему у нее два жениха одновременно! Будет ей сегодня помолвка!

    Погрозив воображаемой врагине кулаком, Ирма спустилась на первый этаж и, разбрызгивая во все стороны флюиды гнева, вышла на улицу. Села в машину, громко хлопнула дверцей и рванула с места.

    – Давай, старая коряга, вези! – по привычке принялась она ругать «Хундай». – Скоро продам тебя, металлолом проклятый! Да чтоб ты сдох!

    «Хундай» был по природе своей терпелив и долгое время искренне ждал хотя бы каплю любви от своей хозяйки. Он всегда старался ей помогать и никогда не позволял себе держать обиду более трех секунд. Но в этот миг его многострадальное терпение лопнуло. Выбрав столб напротив небольшого красочного магазинчика, он вильнул к тротуару и, точно стрела, выпущенная из арбалета, полетел к цели.