Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь

Если в Европе с соседями знакомятся после того, как обустроятся на новом месте, то в Аравии — наоборот: сначала знакомятся с людьми, которые могут стать соседями, и лишь потом, и только в том случае, если сходятся с ними, — селятся рядом. «Сначала найди соседа, затем строй дом», — гласит народная мудрость арабов Аравии. «Вначале разыщи спутника, потом отправляйся в путь», — вторит ей поговорка-присказка бедуинов-кочевников.

Европеец считает, что ноги следует держать в тепле, а голову — в прохладе. Бедуин убежден, что делать все нужно с точностью до наоборот: голову надо «хранить» в тепле, а вот ноги — в прохладе. И, действительно, ноги у бедуина, как бы ни было жарко или холодно в пустыне, всегда босые, а голова прикрыта.

Если европеец, здороваясь, приподнимает свой головной убор, то араб Аравии похлопывает по нему рукой (сегодня, правда, уже не везде, как прежде, а только в самых глухих уголках полуострова).

Если европеец ведет себя со своими родителями свободно, даже, можно сказать, бесцеремонно, то аравиец — подчеркнуто уважительно, писал в своих путевых заметках французский путешественник Луи дю Куре. В присутствии отца и старшего брата он никогда первым не сядет, не заговорит и не притронется к пище (эта норма аравийского этикета в силе и поныне) (2).

Если европеец, притом испокон веку, держал двери дома постоянно закрытыми, замкнутыми на ключ, то жилища арабов Аравии до середины 1980-х годов замков на дверях вообще не имели. Если европеец во время еды пил воду, когда хотел, то араб Аравии, где вода в прошлом ценилась на вес золота, только после приема пищи. Если европеец в былые времена путешествовал, как правило, ради развлечения, а заодно и «познавал мир», то араб Аравии отправлялся в «чужие края» лишь по надобности — с торговым или паломническим караваном, морским или верблюжьим. Но уж если оказывался за пределами своих земель, то времени зря не терял: старался увидеть и услышать как можно больше.

Если европеец точно знал, сколько ему лет, то араб Аравии — лишь приблизительно. Если аравиец женился как можно раньше, то европеец связывал себя узами Гименея значительно позже.

В отличие от европейца, постоянно чем-то обеспокоенного и вечно взволнованного, араб Аравии, как правило, всегда спокоен; по натуре он — фаталист. «Того, что предначертано судьбой, — утверждает аравиец, — не избежать. Жизнь человека — в руках Аллаха!».

В Европе, встретившись на улице, первое, что делают знакомые, поздоровавшись, так это интересуются друг у друга тем, как обстоят у них дела, на работе и дома, как чувствуют себя члены их семей, жены и дети. Так вот, в Аравии задавать вопросы знакомым насчет здоровья жен не принято. Там это считается бестактным, и подпадает под категорию харам, то есть дел и поступков недозволительных.

Представляется, что даже из того немногого, что сказано выше, хорошо видно, что жить и работать в Аравии европейцу непросто. Чтобы преуспеть в делах и быть принятым аравийцами, стать среди них своим, нужно очень постараться. Сделать это можно, но только познав культуру арабов Аравии. По-другому, с кондачка, как говорится, открыть для себя Аравию едва ли удастся.

Коренной житель Аравии чтит обычаи и традиции предков, и в отношениях с соплеменниками, и в общении с чужеземцем. Руководствуется ими в повседневной жизни и сегодня. Нисколько не изменилась с течением времени и его национальная одежда. Все это, однако, ни в коем случае, не должно вводить европейца в заблуждение насчет того, что перед ним — все тот же «аравиец прошлого», редко умевший читать и писать даже в середине 1970-х годов.

Дневник памяти. В Европе арабов долгое время называли сарацинами. Древние греки, кто ввел это слово в обращение, подразумевали под сарацинами арабские племена, обитавшие на территории от Мекки до Евфрата.

Клавдий Птолемей (85-165) в сочинении «Руководство по географии» делил Аравию на три части: «Аравию Пустынную» (Arabia Deserta), «Аравию Каменистую» (Arabia Petra) и «Аравию Счастливую» (Arabia Felix). В описании Страбона (64/63 до н. э. — 23/24 н. э.) Аравия состоит из пяти провинций: Йемена, Тихамы, Хиджаза, Нед- жда и Йамамы (3). В трудах других известных историков и географов Древнего мира в качестве еще одной значимой территориальной единицы Аравии прошлого указывается Бахрейн.

Хадрамаут, местность в Южной Аравии, известная в Древнем мире как «страна благовоний», получила свое название от имени одного из владык этих земель — ’Амра ибн Кахтана по прозвищу Хадрамаут (Смерть пришла). Согласно преданиям, был он правителем доблестным и мудрым. Прославился подвигами на поле брани, равно как щедростью и добросердечностью по отношению к соплеменникам.

Смысл названия Йемен — страна, что лежит по правую руку человека, смотрящего на Восток из Мекки. Хиджаз в переводе с арабского языка значит преграда или барьер; Наджд (Неджд) — возвышенность. Бахрейн — земля двух морей (моря пресных вод, расположенного под островом, и моря соленых вод, что вокруг него). Древние персы, а за ними и турки, так же, к слову, как и русичи, именовали Аравийский полуостров Арабистаном.

Население своих земель сами арабы Аравии подразделяли оседлое и кочевое. Первых величали «жителями стен» и «людьми глины» (агль ал-мадар), одного из главных строительных материалов прошлого. Вторых — «жителями пустыни» (агль ал-бадави), «людьми шерсти» (агль ал-вабар), или же «людьми вымени», то есть скотоводами-кочевниками.

Много бед народам Древней Аравии доставил персидский шах Шапур II (правил 309–379). Дабы усмирить «арабские племена и заставить их платить дань», он предпринял военную экспедицию. Морем добрался до Бахрейна и разграбил его. «Предал мечу», как тогда говорили, все мужское население острова-королевства, не пощадил никого.

После Бахрейна «армада Шапура», состоявшая, к слову, из 30 транспортных судов и трех быстроходных кораблей, проследовала в Эль-Хасу (северо-восточная часть Арабского побережья Персидского залива). Там Шапур устроил кровавую резню, рассказы о которой сохранились в памяти племен Аравии до наших дней. Захваченных в плен арабов персы либо тут же казнили, либо превращали во вьючных животных. Самых рослых и крепких из мужчин, собрав в одном месте, «сковали оковами Шапура» — веревкой, продетой сквозь отверстия, проткнутые копьями в плечах пленных. Затем, нагрузив на них военное снаряжение, воду и продовольствие, погнали вслед за армией Шапура, двинувшейся на Хиджаз (4).

По пути следования из Эль-Хасы в Йасриб (Медину) персы «сотворили зло», которое в племенах Аравии запомнили также надолго, как и «оковы Шапура», — засыпали песком колодцы с водой. Захватив и разграбив Йасриб, «дикий хищник из Персии», как прозвали Шапура арабы Аравии, устремился в Аш-Ша’м (Сирию). Наводя страх и ужас, «сея горе и беды», «смертельным смерчем» пронесся по землям финикийцев на побережье Средиземного моря, сжигая все попадавшие ему на глаза корабли. На обратном пути, в одном из красивейших мест в Месопотамии, на берегу реки Тигр, где остановился на отдых, заложил город-крепость, форпост персов в «опрокинутых» им землях арабов.

Племена Аравийского полуострова, отмечается в справочноинформационном документе «Аравия», подготовленном Историческим департаментом внешнеполитического ведомства Великобритании для английской делегации на Парижской мирной конференции (январь 1919–1920), не приемлют никакой формы ограничения свободы. Они гостеприимны, обладают обостренным чувством собственного достоинства, и в то же время — подозрительны и мстительны. Одни из них, жители Хиджаза, к примеру, миролюбивы. Другие, такие как племена горных районов Йемена, напротив, — воинственны. Йеменские горцы любят сражаться. Воюют отчаянно; и представляют собой «крепких бойцов» (5).

Арабам Аравии присущи такие качества, как проницательность и сообразительность, писал известный русский востоковед П. Цветков, находчивость и воображение, красноречие и «умение облекать мысли в поэтическую форму… Ум араба легок и подвижен…» (6).