Темные Знамения (СИ) - Коробов Андрей

Флэй провожал его взглядом, до сих пор не определившись, как относиться к услышанному. И раньше ходили слухи, что некоторые инквизиторы не только табачком балуются. Любителя дурмана Альдред видел впервые. А ведь брат Ласло не был похож на пропащего человека. Видать, начал недавно. Обычно ему подобные гниют заживо, и смердит от них соответствующе.

Модрич поглядел со значением на новичка и строго наказал:

– Ни слова об этом.

– Я могила, – пообещал тот.

«Чересчур уж добр этот отец Радован к сослуживцам. Как бы это ни погубило его однажды… Надеюсь, он знает, что делает», – размышлял чёрный плащ.

Верховный прокашлялся, подготовил письменные принадлежности и пергамент:

– Давай-ка с самого начала. Мы точно ничего не упустили?

Альдред спорить не стал. Спокойно повторил свой доклад. Модрич всё записал и, отложив перо, вздохнул. Он протянул:

– Ну и ну-у. Культ Скорпиона… А мне казалось, его вытравили ещё сотни лет назад. Церковь целые военные походы на эту погань собирала, представляешь?

– Я слышал об этом. Но в учебке о них мало рассказывали, – сетовал новичок.

– Как иначе? В Инквизиции считается, с Культом покончено, – усмехался отец Радован. – Ан нет. Это сектанты. Эдакие… «проснувшиеся» маги. Ну, знаешь, «вернуть величие» чародеям, «возродить Западную Дельмейскую империю», на чьих руинах мы живём. «Положить конец мракобесию» – и так далее…

– Знакомые слова, – отметил Альдред.

– У них навалом таких лозунгов. Надо же как-то сплотить дезорганизованную кучу апостатов, разбросанных по белу свету. И ведь работает! Важно другое. Они – террористы, и их террор нацелен на откат в языческие времена, – рассказывал отец Радован. – Редкая сволочь. Знают, как заманить. Какому магу не охота снова править над простыми смертными, как в Деспотате? То-то же!

– Чего это они так возбудились? Раз их уже давно добили… – озадачился Флэй.

– Или не всех, или дельмеи опять воду мутят. Если не всё вместе. Понимаешь, деспоты спят и видят, как возвращают Запад обратно. Мы для них варвары. Те, кого они бы с удовольствием поучили жизни, кому накинули бы на шею ярмо.

– Почему мы до сих пор не положили конец их правлению?

Модрич рассмеялся.

– Кто мы-то? Мир равновесен. Однако Он же и разобщён. Наши владыки раздирают материк, будто стервятники, и в упор не видят просторы Востока. Так проще. Навалиться на дельмеев у них кишка тонка. Им бы земельку поближе к своей вотчине. Словом, на Западе хватает своих проблем выше крыши. Ясно одно: пока Деспотат не сгниёт изнутри, не видать нам покоя…

– А что им мешает открыто вторгнуться к нам?

– Я подозреваю, дельмеи не так уж сильны, как могут казаться нам. У них там свой рай на земле. Миллионы рабов, тысячи господ. В таком соотношении блага их и распределены. Духовенство и светская власть переплетены куда плотнее, чем здесь. Тут последнее слово за феодалом. И там сидят строго маги. Это их империя…

Он вздохнул, долго собираясь с мыслью:

–… Вот, что я тебе скажу: малейший сдвиг – и их ледник треснет. Не могут они взять и отправить легионы на войну как агрессоры. Люди всё видят, и люди саботируют военную экспедицию изнутри. В самом начале открытого конфликта.

– Поэтому вместо себя они посылают умирать других? Надеются так развалить Равновесный Мир? – догадывался Альдред.

– Точно в яблочко! – выпалил Модрич.

Судя по всему, Флэй ненароком коснулся вопроса, который особенно волновал отца Радована. И всё же, новичок слушал: это разжижало его мозг, повёрнутый на кураторских дисциплинах.

– Иначе зачем этот Культ Скорпиона? Он прекрасно ложится на боль магов Запада. Поэтому снова и снова будут они восставать из пепла. Нашей священной войне нет конца. Дельмеям остаётся только снабжать подставную группировку ресурсами: живой силой, деньгами, идеологической литературой, пособиями, нектаром и всем таким…

– Ламбезис не уважил пляски неоязычников под Лунами… – напоминал Альдред.

– Да пойми же, это не имеет значения! Им нужно подготовить почву. Когда Равновесный Мир падёт, они зайдут и вспашут землицу, засадят её правильной культурой. Если понимаешь, о чем я…

«Значит, победа малой кровью».

Модрич рассмеялся. Да так громко, будто шутки получше никогда не изрекал. Флэй поддержал его вымученной улыбкой: каламбуры он ценил гораздо меньше, чем юмор, привязанный к отдельной ситуации.

– Звучит пессимистично, – заметил новичок.

– Ошибаешься, брат Альдред, – парировал отец Радован. – Этому не бывать. Мы на тысячи лет увязли в этом несносном перемирии. Как там дельмеи говорят? Лучше худой мир, чем хорошая война? Вроде так. Если и будут перемены, не на нашем с тобой веку.

– «Упаси жить в эпоху перемен», – цитировал куратор.

– А это, кажется, какой-то шумайский мудрец выдал, – вспомнил Модрич.

Альдред улыбнулся. На сей раз искренне. Всегда приятно общаться с образованным человеком. Кураторская школа.

– Не переживай, в общем, – заключил Верховный.

– То же самое мне говорила сестра Кайя… – проронил Флэй, как вдруг оживился. – Кстати, слышно о ней что-нибудь?

Первый среди персекуторов покачал головой.

– Я с ней не связывался. И с тех пор, как отец Дьюла продавил её отставку на Совете, не видел её, – заявил он честно.

– Как это «продавил отставку»? – насторожился Альдред.

Глаза Верховного округлились. Новичку стало ясно: тот сболтнул лишнего. Отцу Радовану было поздно сдавать назад, и он, откашлявшись, пояснил:

– Всё крутится вокруг пленного архонта. И чёрного нектара, что он привёз. У Петефи свой интерес. Ему кажется, если напоить им магов, те воссоздадут заклинания, которые им и не снились. Не знаю. Может быть. Но такие вопросы Верховные решают коллективно. Вместе со своими замами.

– Так-так…

– Нам всем плевать. Это отец Дьюла имеет свой процент с промысла Круга, не мы. Мы все подписались за инициативу. А вот сестра Кайя… ты же знаешь, она правильная женщина. Чересчур правильная, чтобы иметь голос в таких обсуждениях. Для неё чёрные соли – это опасность, требующая изучения в деталях. Для начальника – возможность подзаработать. У Петефи как раз скоро выход на пенсию, удачливый старик.

Альдред непроизвольно сжал кулак. Модрич этого не видел, глядя на запертую дверь.

– Поэтому Петефи с пеной у рта доказывал, что Кайю надо убрать. Совсем. Она могла его достать с любого сана, из любого отдела. Если бы осталась в Круге. И мы бы её послушали. Тут и бойня в Рунном Зале удобно приключилась. Ведь с диагнозом Кайи много не навоюешь – только сидеть в ведомстве да изредка пытать еретиков. А для Дьюлы Петефи это – самое опасное. Ты же понимаешь…

Флэй убрал руку. Он чувствовал, как к белой коже его пристает краска. Выглядел парнишка, будто варёный рак.

То, что ему довелось услышать, переворачивало фундаментальное представление о Верховных и Инквизиции в целом. Его тошнило. Казалось, будь он тогда смелее в Башне, сестра Кайя осталась бы здорова и сохранила своё место. Наивная точка зрения.

Что сделано, то сделано. Если Альдред покусится на жизнь Петефи, ничего это не изменит. Сестра Кайя не вернётся на службу. А её воспитанник только наживёт лишних проблем. Наставницу надлежало отпустить. Жить дальше. Как бы ни было тяжело.

Выдохнув, Альдред провёл от глаз до подбородка ладонью и спросил:

– Как Вы могли отдать голос за её увольнение?..

– Знаешь, как говорят в стенах Башни: Священная Инквизиция должна работать, как часы. Слышал, я думаю. Этим принципом я и руководствуюсь, чтобы оставаться на плаву, а корпус не стоял на месте. Не знаю, что остальными двигало поставить подпись в пользу решений Дьюлы, но я мыслил как-то так. Я поддержал отставку сестры Кайи, и я согласился с решением дать чёрный нектар магам…

Авторитет Модрича в глазах Альдреда резко пал ниже плинтуса. Если раньше ему хотелось выслужиться, наладить отношения с начальством, то теперь стало всё равно.

И это мягко говоря. По меньшей мере.