Бульвар под ливнем (Музыканты) - Михаил Коршунов

- Что? - недовольно спросил клоун, прерывая свой разговор по телефону.

- Пригласили меня.

- Ты его приглашал? - Клоун спросил это у пеликана.

- Девочка и пудель, - повторил Ладя.

- Какая девочка, какой пудель? У вас что, молодой человек, нет глаз?

Ладька выбрался из автодома. Хотел взять скрипку с подножки. Теперь скрипки не было. Взглянул в окно - в окне была та же девочка. Она смотрела на него.

- Куда вы пропали?

- Я пропал?

- Ну да. - Глаза ее смеялись.

- А где скрипка? - спросил Ладя. Последнее слово за ним, очевидно, так и не останется.

- Заходите, - сказала девочка. - Что же вы?

Ладя поднялся в автодом. Клоуна и пеликана не было. На кресле лежала скрипка.

Появился пудель. Ладя покосился на него - не пеликан ли снова?

- Вы цирк-шапито?

- А вы очень догадливы. У нас шофер заболел. Врачи говорят, месяца на два или три. Язва желудка. Мы задержались, пока директор все выяснял.

- Возьмите шофером!

- А куда вы шли с этим предметом? - Девочка показала на скрипку.

- Тут. Недалеко. Слушайте, я серьезно. - Девочка была явно младше Ладьки, но и Ладька называл ее на "вы", чтобы все выглядело очень убедительным и чтобы она почувствовала, что он тоже вполне серьезный человек. - Не медведь же заменит водителя, на самом деле!

- Конечно, - сказала девочка, - медведь ездил по Германии на мотоцикле.

- У меня эти два-три месяца свободны! - Ладька расхаживал по автодому. Кабина водителя - широкие педали, серворуль, четыре фары, прожектор с противотуманной лампой.

- Вы шутите, - сказала девочка.

- Нет, это вы шутили. - Ну и ну, вот девчонка! И Ладя показал на парик из мочала, который он увидел в кресле рядом со скрипкой. - Я серьезно. "Волгу" спортивную я не водил, но грузовик водил.

- Мы через всю страну поедем, с севера на юг. Арчи, подтверди.

Арчи наклонил голову и негромко тявкнул. И еще хвостом что-то изобразил.

Или она трепачка, или говорит правду, подумал Ладя. Увидеть всю страну с севера на юг, да еще на такой первосортной тачке. Подарок небес! Фант раз в жизни!

Ладя вылез из автодома, но уходить не хотелось. Опять из полукруглого здания выбежал человек в подтяжках.

- Аркадий Михайлович! - закричала девочка в окно. - Я водителя нашла для "Тутмоса"!

Аркадий Михайлович остановился, взглянул на девочку потом на Ладю.

- Серьезно! - опять крикнула девочка. - У него права!

- Пусть зайдет ко мне. - Человек в подтяжках убежал.

- Наш директор. Иди к нему.

"А что, - подумал Ладька, - и пойду, черт возьми!"

Когда Кира Викторовна вернулась в консерваторию и вбежала на второй этаж, в коридоре по-прежнему толпились ребята. Андрея среди них не было. Но зато была Верочка. Она пришла из школы - узнать, как дела.

- Андрей там. - Верочка показала на белые двери. - Ваш муж только что звонил в школу. Спрашивал. Волнуется за вас.

- Ладя не появлялся?

- Нет. Не видела.

- Значит, пропал.

- Найдется. Здесь тоже есть директорский кабинет. Можно будет посадить на ключ.

Кира Викторовна стояла у дверей. Она прекрасно знала профессора Валентина Яновича Мигдала, училась у него. Он был председателем приемной комиссии по скрипке. Сидел сейчас там за столом. Можно было, конечно, войти, спросить разрешение и послушать Андрея. Кира Викторовна взялась за ручку двери, но остановилась - Андрей очень восприимчив, и даже ее появление может как-нибудь на нем отразиться.

Вдруг она увидела знакомую фигуру - Павлик.

Вот кто везде чувствует себя совершенно естественно и, так сказать, надлежащим образом. Если Дед не будет скрипачом, он будет директором - уже ходит сзади Всеволода Николаевича, как директор.

- Тареев!

Павлик подошел, вздохнул и сказал:

- Абитуриенты, а ведут себя, как зеленые новички.

- Ты по какому случаю?

- А если вам что-нибудь понадобится?

Кира Викторовна посмотрела на Деда. Она была ему признательна за эти простые его слова. Она даже не сказала ему, чтобы он подобрал живот.

Никогда Кира Викторовна не думала, что будет так волноваться. А почему она не должна волноваться - ее ученик поступает в консерваторию. В ее жизни это происходит впервые. И то, что она здесь, это неправда: она сейчас стоит там, перед Валентином Яновичем. Она видит, как Валентин Янович своими большими руками держится за отвороты пиджака, откинулся на спинку стула, высоко поднял голову и слушает скрипку. Он так всегда слушает. Он умеет очень внимательно слушать. Это не просто учитель игры на скрипке, а учитель музыки. Он всегда говорит: "Музыка - это поиск звука". И это от него она слышала: "Это еще не звук, а это уже не звук". Для Валентина Яновича музыкой прежде всего называлось то, что составляло искусство звука. Звук должен быть "закутан в тишину, должен покоиться в тишине".

Что он скажет об Андрее? И как там Андрей? Только бы сыграл глубоко, сильно и точно. А для этого Андрею надо быть спокойным. Максимально. Кому перед выступлением требуется нервный толчок, а кому ни в коем случае этого нельзя. Андрей такой. Ему нельзя. А Ладе он нужен. Ладя создает самому себе препятствие, и сам его преодолевает. Андрею это противопоказано категорически.

Кира Викторовна, решительно стуча каблуками, подошла к двери, взялась за ручку и не выдержала, открыла дверь. Андрей стоял - скрипка и смычок опущены. Он только что кончил играть. Валентин Янович сидел, откинувшись на спинку стула, руки - на отворотах пиджака. Все, как и представляла себе Кира Викторовна. Сидели члены комиссии.

- Знал, что войдешь, - улыбнулся Валентин Янович. - Приметил в коридоре.

- Валентин Янович, извините.

- Антонова. - Это профессор сказал членам комиссии.

Те кивнули.

- Косарев, вы свободны. Спасибо, - сказал профессор.

Андрей взглянул на Киру Викторовну и вышел из комнаты.

В коридоре его встретили Павлик и Верочка. Павлик держал футляр от скрипки.

- Ну как? - не выдержала Верочка.

Андрей подошел к раскрытому окну. За окном, во дворе, стояла его мать. Но ему сейчас хотелось видеть Риту.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Это был скоростной лифт. В лифте была молодежь, веселая и говорливая. Те, кто поступил в институты и сейчас хотел бы поделить свое счастье на всех. Счастье для них - величина постоянная, как и собственная молодость.

Рита была в летнем платье и в теплом шарфе. Шарф стоял по краям ее плеч, будто воротник. Рита сделала прическу, ее глаза были подкрашены. Это впервые.

Лифт остановился, мягко раскрылись автоматические двери, и Андрей и Рита вышли.

Потом они вместе со всеми сидели в небольшом зале. Широко виден был город. Огни. Кроссворд из огней - по вертикали и по горизонтали. И над этими пересекающимися огнями - он и Рита. Андрей подумал: там, где огни не горят, там в кроссворде незаполненные слова.

Им принесли два высоких стакана с зелеными трубочками. Трубочки были похожи на стебли травинок. Поблескивали кубики льда. Повисли дольки лимонов, специально зацепленные за края стаканов. Коктейль назывался "Двое".

- О чем ты думаешь? - спросил Андрей Риту.

- Что у тебя так все хорошо.

- Я играл удачно. Пальцы пошли и смычок.

- Ты играешь, а что ты испытываешь? О чем ты думаешь?

- Я начинаю играть в уме, где-нибудь еще в коридоре. Я играю раньше, чем начинаю еще играть. Почему ты спросила об этом?

- Меня пригласил музыкант, и я говорю о музыке.

- Перестань. - Андрей злился, когда Рита начинала так вот говорить. Когда нельзя было понять ее настоящих мыслей и слов.

Рита отпила несколько глотков, качнула стакан и послушала, как стучит о его стенки лед. Взяла дольку лимона и опустила ее в коктейль.

- Я не думал, что ты все-таки пойдешь в технический институт, сказал Андрей. Ему хотелось перевести разговор на Риту и поговорить серьезно. - Ты сделала это из-за отца? Ты должна была пойти в Институт международных отношений, например.

- Или иностранных языков. - Рита взглянула на Андрея, и нельзя было понять, что скрывалось за ее словами, потому что в глазах ее таилась улыбка. - Давай чокнемся, - сказала Рита.

- Коктейлями?

- А что?

- Давай.

Они чокнулись, допили коктейль.

- Здесь есть оркестр? - спросила Рита. - Скучно без оркестра.

- Только ничего не придумывай.

- А я не могу начать думать раньше, чем что-то придумаю. Но за тебя я рада. Очень! - Было похоже, что это она сказала совершенно искренне. И Рита встала и направилась к выходу.

Они шли по Садовому кольцу, по Смоленскому бульвару.

- Куда мы идем?

- Какая тебе разница!

- Не люблю, когда ты такая.

- "Я трогаю босой ногой прибой поэзии холодный..." - сказала Рита.

- Перестань.

- "А может, кто-нибудь другой - худой, замызганный, голодный - с разбегу прыгнет в пенный вал, достигнет сразу же предела, где я и в мыслях не бывал..."

- Прошу, перестань.

- Чрезвычайность поэзии, - сказала Рита.

Дверь открыли, и на пороге оказался Витя Овчинников.

- Ха! - радостно воскликнул Витя. - Ребята!