Честность свободна от страха - Саша Фишер

Как Крамм ни старался придумать, какими бы еще полезными для поиска шарадами себя занять, не выходя из дома, к обеду запас идей иссяк, и стало ясно, что дело не сдвинется с места, пока они не накинут плащи и не отправятся под моросящее марево.

Мобиль долго петлял по узким улочкам Альтштадта, благо размер крохотной машины позволял такие маневры. Чем глубже они забирались в останки бывшей столицы, тем более обветшалые здания их окружали. Вне всяких сомнений, когда-то это место было красивым — некоторое из домиков были богато украшены лепниной, каждый из них был в чем-то уникален — форма крыши, окна из цветных стекол, замысловатая роспись на ставнях. Вряд ли это место было административной частью столицы, скорее уютным и благополучным жилым кварталом. Но сейчас все здесь выглядело брошенным. Редкие прохожие, заслышав звук двигателя, торопились скрыться в калитках запущенных садиков и подворотнях.

— На самом деле здесь живет не так мало людей, как кажется, — Крамм вывернул руль, вписываясь в особенно кривой поворот улицы. — И если бы мы забрались сюда пешком, у нас был бы шанс в этом убедиться. На свою голову.

— Здесь настолько опасно?

— Сложно сказать, герр Шпатц. Я знаком с несколькими местными обитателями. Некоторые изворотливы и трусливы, как крысы. Некоторые скрылись здесь, чтобы не попасть в арбайтсхауз. Некоторым поперек горла правила и законы, сопровождающие жизнь в Шварцланде на каждом шагу. Все они балансируют между наглостью и страхом. И некоторые из них понимают, что если они охамеют сверх меры, то кайзер может забыть о милости, когда-то оказанной этой части Люхтстада. И приказать Бургомистру сравнять эти кукольные домики с землей. Вместе с тем сбродом, который нашел здесь дом. Но…

— Но мы не знаем, насколько полна эта чаша сейчас?

— Точно так, герр Шпатц, точно так.

Крамм объехал маленькую площадь с полуразрушенной скульптурой по центру и вывернул на прямую мощеную улицу — Альтштадт закончился. Прямая, как стрела Зауберштрассе пересекала район вокруг речного порта и обширный парк. За которым начинались богатые кварталы аристократов.

— Кажется, мы на месте! — Крамм остановил мобиль перед воротами из завитков желтого металла, декорированными гранеными кусочками цветного стекла. На солнце вся эта ювелирная конструкция должна сиять так, что больно глазам. Впрочем, в дождь декоративные изыски смотрелись не менее богато. За тщательно подстриженными деревьями виднелся исполинский особняк, облицованный розовым мрамором. Белокаменные колонны портика делали его похожим на свадебный торт.

— Дом Пфордтена выглядит больше, чем королевский дворец Сеймсвилля, — Шпатц взялся за ручку двери.

— Значит не так уж он и богат, как пытается казаться, — Крамм заглушил двигатель. — Во всяком случае, никто не торопится интересоваться, кто мы такие, и открывать нам ворота.

— Или гнать. Кстати, я не согласен насчет богатства и роскоши. Показная роскошь как мне кажется, показывает, что человек разбогател недавно, — Шпатц выбрался из мобиля и потер пальцем сияющий металлический листочек на воротах. — Все это выглядит совсем новым.

— Запиши, собрать информацию о богатстве Пфордтена, — Крамм надавил на клавишу звонка на воротах. — Важной может оказаться любая мелочь…

По светло-серой брусчатке идеальной аллеи неспешно шагал рослый молодой человек, одетый в пурпурную ливрею.

— Господ нет дома, — не доходя до ворот заявил он.

— Юноша, меня зовут Васа Крамм. Вас должны были предупредить о моем визите.

— Сейчас посмотрю, — привратник развернулся и направился к дому обратно. Не торопясь. Крамм нетерпеливо затопал носком ботинка по неглубокой лужице перед воротами. Ждать нового появления ливрейного юноши пришлось минут десять.

— Да, фрау оставила телефонограмму, чтобы Васу Крамма и его спутника запустили в покои фройляйн.

Неторопливый слуга стал щелкать запорами на калитке.

— Может быть, вы откроете ворота, чтобы мы могли проехать внутрь, а не оставлять мобиль на улице?

— Нет, — слуга на пару мгновений замер, обдумывая просьбу Крамма. — Про мобиль в телефонограмме не сказано. Входите.

Калитка распахнулась.

Комнаты Сигилд оказались под самой крышей — спальня, гостиная и фонарь-оранжерея — угловой стеклянный балкон, заполненный яркими тропическими растениями. Среди рукотворных джунглей стоял очень удобный на вид диван и торшер с абажуром в форме исполинского желтого цветка.

— Наша фройляйн любила читать, — устроившись на диване заметил Крамм. — В гостиной огромный шкаф с книгами, ты обратил внимание, герр Шпатц?

— Любовные романы, — Шпатц поднял с пола рядом с диваном потрепанный томик. — «Жаркие ночи», Кента Каутица.

— Практически коллекционное издание есть у нашей фройляйн, — Крамм выхватил книгу из рук Шпатца. — Это стихи. Лет десять назад их запретили, как почти всю эротическую литературу, и большуя часть книжек, скрашивавших одинокие дни и ночи, сожгли в кострах. Меньше, чем через год запрет пересмотрели, было признано, что фривольная литература не только не вредна, но и полезна, но далеко не все переиздавали. Как, например, вот эти пошлые стишата.

— Здравствуйте, герр Крамм! Вы за мной посылали, чем я могу быть вам полезна?

Женщина появилась в дверях «фонаря» бесшумно, но не совсем неожиданно. Неторопливого слугу пришлось всю дорогу до покоев девушки убеждать, что прислать горничную, которая обычно убирается в комнатах Сигилд, не будет нарушением инструкции фрау. Горничная была высокой пожилой дамой с бесцветным неэмоциональным лицом и внимательными светлыми глазами. Платье ее было того же пурпурного цвета, что и ливрея встретившего их слуги. Волосы тщательно зачесаны и спрятаны под шапочку. Платье было длинным, сшито по моде столетней давности и, должно быть, страшно неудобное — узкий ворот, скорее всего, натирал шею, а длинный подол мешал перемещаться по многочисленным лестницам особняка.

— Вы Мартина? Горничная фройляйн Сигилд?

— Да, точно так, герр Крамм. Я знаю, что фройляйн пропала и очень за нее беспокоюсь. Если могу помочь вам в поисках, я готова.

— Давайте переместимся в гостиную и поговорим, — Крамм вскочил с дивана для чтения, бросил на него книжку стихов, и все вернулись в комнату с книжным шкафом, круглым столом, софой, несколькими пуфиками и двумя креслами. Мебель была далеко не новая и не была единым ансамблем. Вообще все комнаты Сигилд выглядели чужими в роскошном особняке Пфордтенов.

— Отец отказывал дочери в содержании? — Крамм устроился на одном из пуфиков. Из потертого темно-зеленого бархата. — Мебель выглядит так, будто ее купили с аукциона для обнищавших аристократов.

— Фройляйн Сигилд не нравился новый дом, — Мартина осталась на ногах, кивком отвергнув предложение присесть. — Эта мебель из старого дома, она просто обставила комнаты тем, что осталось.

— А что случилось со старым домом?

— Ничего. Просто Клаус пакт Пфордтен построил новый дом, в хорошем месте, и полгода назад семья перебралась сюда. Вещи из старого дома