Комплекс андрогина (СИ) - Бунькова Екатерина

— Что? — спросила я.

— Ты на меня смотришь, — как-то странно сказал он: то ли вопросительно, то ли утвердительно, то ли обвиняя, то ли… непонятно.

— Ну да. А что, это запрещено? — я подняла брови.

— Нет, не запрещено, — поморгав, ответил он.

— У тебя крем от пирожного на верхней губе, — заметила я. Элис облизнулся, ловко пробежав язычком по своим мягким, красивым губам, и вернулся к работе. Какая на хрен порнуха, какое кино? У меня тут бесплатное эротическое представление. Хоть на камеру снимай.

Через десять минут он довольно потянулся и печально глянул на шкаф, где хранился матрас.

— Давай вместе ляжем, — предложила я, отлично понимая его нежелание спать на полу. А что? Во-первых, я ничего пошлого не предлагаю, не смотря на то, что такая мысль иногда мелькает. А во-вторых, даже если б и предлагала, имею на это полное право: я теперь девушка свободная.

Элис удивился, потом слегка смутился и заметил:

— Тесно будет.

— Ничего, поместимся. Иди сюда.

Я пододвинулась, уступая ему половину, и повернулась к стене лицом. Элис осторожно устроился позади, не касаясь меня. Друг, ты так свалишься.

— Элис, я не кусаюсь, я ж не дельта, на самом-то деле, — рассмеялась я. — Двигайся ближе и не забудь про одеяло.

Он послушно накрыл нас одеялом и чуть придвинулся, осторожно коснувшись меня. Вот, и хватит. И удобно, и тепло, и не слишком пошло. Впрочем, когда я уже засыпала, то ощутила, как Элис придвинулся еще плотнее и обнял меня за плечо, но ничего лишнего себе не позволил, так что я тоже не стала просыпаться и скандалить.

Глава 7. Романтика пива и свалок

Адрес: Военная база «Либерти», общежитие Верхней академии, этаж 3, каюта 18. Имя: Элис. Генетическая модель: тау-1, улучшенная. Статус: гражданин третьего порядка.

Я проснулся от тихого голоса, зовущего меня по имени и мягкого похлопывания по руке. Мне ужасно не хотелось просыпаться. Было так уютно, тепло. А еще этот восхитительный запах…

— Элис, проснись, — голос стал более настойчивым.

— Нет, Алеста, пожалуйста, давай еще немного полежим вот так, — пробормотал я, пытаясь спрятаться носом в уголке между девушкой и подушкой.

— Я, в принципе, не против, — ответила она. — Сама люблю по утрам понежиться. Но ты не мог бы… как бы так попроще выразиться… В общем, моей попе довольно неуютно быть под прицелом.

Я ощутил, что стремительно краснею. Сон слетел с меня, будто его и не было. Смутившись, я встал и поспешил в ванную, не включая общий свет в каюте. Черт бы побрал эту физиологию. Вот за каким хреном, объясните мне, он вечно встает по утрам, а? Перед девушкой неудобно, да и вообще, ничего полезного, одни проблемы: даже просто ходить в туалет некомфортно.

— Извини, — сказал я, справившись с проблемой и выйдя из ванной.

— Да ничего, — с легким смущенным смешком ответила она. — Я же понимаю, что от тебя это не зависит. Мы будем дальше спать, или ты все-таки свет включишь?

Я кликнул по вотчу, зажигая лампы. Алеста сощурилась, привыкая. Надо же, второй день подряд вижу по утрам ее сонную мордашку. Так и привыкнуть можно. Собственно, кажется, я уже привык: от мысли, что она скоро уедет, щемит внутри. А ведь мы знакомы всего ничего.

— Который час? — спросила она.

— За пятнадцать минут до будильника проснулись, — ответил я, глянув на вотч, который как всегда забыл снять на ночь. Еще немного, и я в нем в душ начну ходить.

— Норм, — оценила она. — Мне сегодня опять весь день сидеть тут, да?

Мне стало немного стыдно. Действительно, держу ее, как в клетке. Один разок только выгулял до столовой, и все.

— Я не могу взять тебя с собой на занятия, — признался я. — Но я недолго, честное слово!

— Ты так это говоришь, словно в том, что я на халяву у тебя квартирую, не моя вина, а твоя, — усмехнулась она. — Напоминаю: я — беженка, которую разыскивают страшные коллекторы и из-за которой у тебя могут быть неприятности. Зло тут я.

«Ты тут чудо», — так и хотелось ответить мне, но я только улыбнулся. Еще я таких глупостей вслух не говорил. Я пошел к шкафу и стал рыться в непривычно ровной стопке чистого белья: Алеста сложила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если тебя интересует мое мнение, я бы порекомендовала тебе надеть рубашку, а не футболку, — заявила она.

— У меня все рубашки академские, приталенные, они слишком хорошо подчеркивают фигуру, — пожаловался я ей. — Не хочу, чтобы эти… чтоб смотрели на меня.

— Бери рубашку. Лучше пусть смотрят, чем грабли тянут, — пояснила свой выбор Алеста. — А когда ты в футболке, руки так и чешутся тебя пощупать: ты в ней выглядишь мягким. Хочется обнять и притянуть, усадив на колени.

— Фу, пакость какая! — скривился я, представив это действие в исполнении Алекса.

— Ну, это смотря кто обнимает, не правда ли? — она хитро улыбнулась и подмигнула мне. Даже жарко стало. — Причесать тебя?

— Ты что, заигрываешь со мной? — спросил я, сам не веря в то, что говорю.

— Нет. Я от тебя тащусь, — ответила Алеста и рассмеялась. — Ты такой лапочка. Иди сюда, давай расческу.

Она села на край койки, развела колени и похлопала по матрасу. Мне ничего не оставалось, кроме как дать ей расческу и сесть на пол. Сквозь ткань дешевых джинсов я ощутил тепло ее коленей, сжавших мои плечи. Алеста запустила руки мне в волосы. Несите видеокамеру: еще немного, и сенсационное видео с мурлычущим тау взорвет сеть.

— Какие шелковистые, — пробормотала она, пропуская мои волосы между пальцев. — Слушай, Эл, ты сильно рассердишься, если я скажу тебе, что мне нравится твоя женственность?

— Не знаю, — сказал я. А что отвечать на такой странный и бессмысленный вопрос? Впрочем, если подумать, я всегда ненавидел реакцию других на мою внешность. Правда, то были мужчины, а Алеста — девушка. Что бы во мне не вызывало ее интерес, пусть оно будет. Пожалуй, я даже с удовольствием подыграл бы ей, если б она меня попросила. Но тут у меня возник другой вопрос:

— Алеста, скажи мне как жительница нормального общества, где есть и мужчины, и женщины: я слишком сильно похож на девушку, да? Я имею в виду: как отнеслись бы ко мне другие женщины, если б я оказался на Ковчеге?

— По-разному отнеслись бы, — подумав, ответила Алеста. — Но, да, ты слишком девушка. Если бы дело было только в твоей внешности, то это лишь полбеды. Да это вообще не беда: на свете много женщин, которым ты бы понравился именно благодаря такой внешности. Гораздо хуже то, что ты порой думаешь, как девушка. Нет, лично меня все устраивает. Я, пока тебя будила, как раз поймала себя на мысли, что считаю это забавным. Но если ты хочешь жить здесь, на базе, и оставаться при этом мужчиной, тебе придется переломать себя. А я не уверена, что ты можешь это сделать без посторонней помощи: некому остановить тебя, когда ты говоришь и действуешь как девчонка, потому что окружающие считают, что это нормально для тау. Хуже того, они тебя к этому подталкивают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но я же осознаю, где проходит грань между мужским и женским, — возразил я.

Алеста ответила мне молчанием. И что это значит? Что я прав или наоборот? Я делаю что-то по-девчачьи и не замечаю этого? Что она имеет в виду своим молчанием?

— Забудь, — сказала, наконец, она. — Я полезла в психологию, ничего в этом толком не понимая. Так что не будем задумываться о таких вещах. Давай просто делать то, что считаем правильным.

И она занялась моей шевелюрой.

— А можно тебя заплести? — спросила она через минуту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, — жестко ответил я. Еще я с косичками не расхаживал. Мало надо мной сигмы в детстве поиздевались, теперь давайте во взрослой жизни пощеголяем бантиками.

— Жаль, — ответила она, собирая мои волосы в хвост. Как же я люблю, когда она ко мне прикасается.

— Эй, ты чего? — возмутился я, когда она неожиданно нависла надо мной и щипнула за живот сразу обеими руками.