Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1 - Наталия Ильина

Ни перемещение «острова русов» с его хаканом в Новгородскую область, ни мнимые шведские колонии в северной полосе России не могут позволить шведам быть в IX веке там, где их не было до X века. Русь IX века остается ненорманской Русью, и, после неудачных попыток найти шведскую русь на севере, эта ранняя славянская Русь еще непреложнее закрепляется за югом России.

Если русы уже в IX веке или даже в конце VIII века были известны своим соседям, как большой народ, если уже тогда этот народ был деятельным и воинственным, то надо думать, что он существовал и раньше. Проблема Руси, очевидно, не может найти решение в пределах IX века. Наше имя настойчиво зовет нас в более удаленное прошлое, в сумрак давних, забытых времен.

Примечания:

165. Вестберг. К анализу восточных источников о Восточной Европе // Журн. мин. нар. проев. 1908. Февраль-март.

166. Ибн Даста. Из книги драгоценных сокровищ. У Гаркави. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). 267 (1870).

167. На Черноморскую Русь указывает арабский писатель Масуди: «в верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Найтас (Черным морем), которое есть Русское море; никто, кроме них (русов) не плавает по нем и они живут на одном из его берегов». Ал-Масуди. «Золотые луга и рудники драгоценных камней» (I полов. X века). У Гаркави. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах (с половины VII века до конца X века по P. X.). 130 (1870).

168. Вестберг. К анализу восточных источников о Восточной Европе // Журнал мин. народн. проев. 1908. Февраль, март.

169. Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени (1919).

170. Готье. Железный век в Восточной Европе. 257 (1930).

171. Arne. La Suede et 1'Orient. 25 (1914).

172. Бранденбург. К вопросу о типах фибул, встреченных в древних могилах Европейской России. Труды VI Археологического съезда в Одессе, в 1885 г., ч. I 212 (1886).

173. Strzygowski. Altslavische Kunst. 260. .. (1929).

174. Ср. Strzygowski. Altslavische Kunst. 261 и др.

175. Толстой и Кондаков. Русские древности в памятниках искусства. «Les Antiquites de la Russie Meridionale». 511-512 (1892).

176. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. III. 283 (1869).

177. Готье. Железный век в Восточной Европе. 207.

178. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. I. 578; Буслаев. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. I. 427.

179. Готье. Железный век в Восточной Европе. 102.

180. Бранденбург. Курганы южного Приладожья. 91. Материалы по археологии России, издаваемые имп. Археол. ком № 18. 1895.

181. Arm. La Suede et 1'Orient. 25.

182. Бранденбург. Курганы южного Приладожья. 87.

183. Worsaae. Zum Alterthumskunde des Nordens. 14.... и таблица VIII (1847)

184. Ibid. 42.

185. Бранденбург. Курганы южного Приладожья. 92.

186. Montelius. Les temps prehistoriques en Suede. 189 и примеч. (1895).

187. Ibid. 227.

188. Раскопки Репникова у Готье. Железный век в Восточной Европе. 253.

189. Бранденбург. Курганы южного Приладожья. 5.

190. Полное собрание русских летописей. I. 8. II. 235; У Готье. Железный век в Восточной Европе. 252.

191. Готье. Железный век в Восточной Европе. 252.

192. Worsaae. Zur Alterthumskunde des Nordens. 45.

193. Niederle. Manuel de lAntiquite Slave. I. L'Histoire. XIX (1923).

194. Arne. La Suede et 1'Orient. 90. 225; Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени.

195. Ewers. Vorarbeit... Предварительные критические исследования для российской истории. 1826. Заключение 166-170.

Глава десятая. Ложное воззрение на древних славян

Изучая доказательства норманской гипотезы, читатель убеждается в том что ее утверждения отнюдь не исходят из существа исторических событий из всестороннего рассмотрения явлений прошлого[196]. Те факты и свидетельства на которые ссылаются норманисты, извлечены из неисчерпаемого жизненного многообразия протекших времен как необходимая защита учения, созданного помимо исторических фактов и утвердившегося на другом основании Замечательно то, что живучесть норманской теории не страдала от самой сокрушительной критики ее доказательств; так же мало пошатнула ее научная критика летописного текста, послужившего исходной точкой для ее положений Этот удивительный факт объясняется не достоинствами теории, но тем, что она черпала свою силу не столько в изучаемом реальном предмете, сколько в общем воззрении на восточных славян, предваряющем самоё изучение Согласно этому воззрению, у наших предков до IX века не было никакой культуры они пребывали в состоянии «дикости» или «младенчества». С таким убеждением естественно и легко связывалась мысль о пробуждающей и творческой роли германцев в культурном развитии восточного славянства. «Немцам по сию сторону Рейна, особенно франкам, с V века и еще более со времени Карла Великого, т. е. как раз до 1000 года, судьбою дана была миссия посеять в огромном северо-западном мире первые семена культуры»[197]; норманны восприняли эту культуру и понесли ее на восток. Эти заявления Шлёцера поддерживает и другой сторонник норманской теории - Куник: вопрос о происхождении призванных варягов с самого начала стал вопросом о происхождении той культуры, которую они должны были принести в «дикие страны» нашего Северного края и нашей Днепровской стороны[198]. «Люди жили там, - пишет в другом месте Шлёцер, - но в малом числе и были подобны диким зверям своих лесов»[199]. У них не было ни государства, ни общения с иноземными народами, ни прекрасного искусства... не было веры или только «глупая вера»[200]. До варягов они не имели истории.

Представление о «дикости» славян не было вызвано углубленным изучением древности; его поддерживало упрямое желание, чтобы так было, питаемое в ученых немцах чувством превосходства западного человека над восточным, чувством презрения германца к славянину. Уже двести лет тому назад известно было о стародавней поре многое, что могло бы разрушить такие представления; уже знали о торговых путях, пролегавших по России VIII века из внутренней Азии к Балтийскому морю и через Пермский край - к морю Северному... Но Шлёцер признал это известие ненаучным и «чудовищным»[201]. Он сомневался даже в подлинности договоров Руси с греками, потому что они опровергали его утверждение о позднем начале русской исторической жизни. Он сомневался и в подлинности «Слова о полку Игореве», потому что такая поэзия могла расцвести лишь после долгого периода культурной жизни[202]. Некоторые русские ученые, современники Шлёцера, в том числе Ломоносов, указывали не раз, что веские основания заставляют признать стародавность русского племени и русской культуры. Но иноземные исследователи нашей жизни получили нежданную опору в самой летописи. Их взгляды удивительным образом совпали с наивным рассказом древнего летописца о быте славян в какие-то очень отдаленные времена. «А древляне ядаху вся нечисто и брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и витячи, и север один обычай имяху: живяху в лесе якоже всякий зверь»[203]. Начало русской христианской культуры было для «Повести временных лет» началом русской жизни; составитель летописи, в простоте своей, был уверен, что до этого на нашей земле ничего или почти ничего не было; он начинал свою хронику, по выражению Забелина, с пустого места[204].

Мысль о «дикости» или «младенчестве» восточных славян была принята без спора из немецких рук и некоторыми русскими историками, принята вопреки бурному несогласию с нею Ломоносова. Погодин создал на том же воззрении свою фантазию о «норманской культуре» первого периода русской истории, и оно превратилось с тех пор надолго в застывшее, банальное лжезнание и повторялось и русским обывателем, и многими учеными, туземными и иноземными, как общеизвестная непреложная правда. Эту «правду» поддерживают и современные воззрения на славян, как на низшую породу людей, неспособную к высокой культуре («Untermensch»).

Такова предпосылка учения об основании Русского государства норманнами, предпосылка, ограждавшая и эту гипотезу, и ее доказательства от всех нападений. Если критика разоблачала несостоятельность того или другого соображения, доказывающего факт норманского владычества на Руси, - та же сила, сила предвзятого убеждения в дикости доваряжской Скифии, заставляла искать новые данные, утверждающие германское начало в «зарождающейся» культуре наших славян.

Неудивительно поэтому, что сокрушить норманскую теорию не удавалось одной критикой ее доказательств; необходимо было устранить ее предпосылку, т. е. фундамент, поддерживающий ее построение. Но эта задача требовала и требует доныне многих исследований старины, и новые знания, накопляясь, делают очевидным, что Русская равнина до IX века вовсе не была пустым местом.

Возражая на предпосылку норманской теории о некультурности древних славян, Гедеонов характеризует жизнь наших предков перед призванием князей в таких кратких словах: в IX веке «нам известны не отдельные роды, живущие на своих местах без общения и связи, а славяно-русский народ, отличный от прочих славянских народов по наречию, распадающийся на шесть известных племен, имеющий свои города, свое право, свое особое язычество, свою торговлю, свои общие и племенные интересы»[205].