Освобождение шпиона - Данил Корецкий

— Слышь, дылда, как тут на Новинский бульвар проехать?

г. Москва, поверхность. Кафе «Козерог»

Пан Запальский смотрел на улицу через стеклянную дверь кафе. На улице было темно и светло одновременно. Темно оттого, что вечер, светло оттого, что много огней. В «Козероге» час пик. Зал за спиной пана Запальского был забит под завязку, в воздухе стоял ровный гул, состоящий из мирного людского говора, стука приборов и стекла, шарканья ног по плитке и пульсирующей музыки. Никаких воплей, громких тостов, хруста челюстей, и музыка, кстати, вполне приличная — стандартный готический амбиент, кажется… хотя пан Запальский мог и ошибаться, он не очень силен в готических стилях. Ну да, мрачновато. Даже депрессивно местами. Зато никаких «Учкудуков», никакой цыганщины, чеченщины и прочей кавказщины.

Пан Запальский хищным пружинистым шагом прошелся перед дверью, как полагается сотруднику охраны. Постоял. Незаметно почесал в паху. От нечего делать прочел на стеклянной двери: ГОРЕЗОК. Это КОЗЕРОГ наоборот. Да, пожалуй, пора выпить.

Он подошел к барной стойке.

— Вот так вот, Миша, — сказал он бармену, словно ставя точку в каком-то давнем разговоре. — Сделай мне как обычно.

Бармен налил ему бренди в пузатый бокал, поставил на салфетку. Пан Запальский зацепил бокал кончиками растопыренных пальцев, легонько взболтал, со вкусом отпил. Окинул взглядом зал и сказал:

— Хорошо.

Бармен тоже посмотрел в зал, согласился:

— Нормально.

С другого конца стойки бармена позвали. Группка молодых людей, прикинутых в стиле «я Дракула, ты чё», мрачно смотрели в опустевшие стаканы. Бармен смешал им хорошую порцию «иаду», разлил и, тяжело ступая большими ногами, вернулся к пану Запальскому.

— Не, Миш. Без «черных» как-то спокойнее, — сказал пан Запальский, будто с ним кто-то спорил.

Миша кивнул в том смысле, что да, как-то в самом деле спокойнее.

— Он же меня натурально валить хотел, урод. — Пан Запальский бережно пригладил светлые усики. — Я по глазам видел. Стволом вот так передо мной машет, скачет: «На пол, — орет. — На пол!» А я ему спокойно так в глаза смотрю, и думаю: да-а… Даже расстроился как-то.

— Да, ты выглядел немного расстроенным, — вспомнил Миша.

— Не люблю вообще этих дел. Разборки, оскорбления, мат-перемат. Проще всего было бы вырубить его, конечно. Хрящик в мозг, и готово. Вот здесь такой хрящик есть, знаешь?

Пан Запальский приблизил лицо к Мише и показал на свой породистый нос в тонких красных прожилках, где, видно, и находился тот самый хрящик.

— Кто-то менее опытный, наверное, так и поступил бы на моем месте. Хрящик в мозг, «скорая», прокуратура, экспертиза, то-сё. Я предпочитаю воздействовать психически. Это сложнее. Убить человека просто, Миша.

Пан Запальский значительно приложил указательный палец ко лбу, затем начертил им прямую линию в сторону Миши.

— Не убивать, оставить его в живых — вот настоящий почерк профессионала…

— Особенно когда это говенный урод типа Реснички, — буркнул Миша.

Палец пана Запальского взметнулся к потолку.

— Точно. Особенно. Да. Ты же видел, как я сдерживался… Я психически воздействовал на него — видел, да?

Он подвинул Мише опустевший бокал. Тот неторопливо, с ленцой, достал из-под стойки бутылку, внимательно посмотрел, сколько там осталось. Плеснул на дно еще немного бренди. Значительно меньше, чем ожидал пан Запальский.

— Да-а… Ресничка чуть не обосрался тогда, — сказат Миша, скучая.

— Да, — с достоинством ответил пан Запальский.

По всему видно, что он не в первый раз заводит этот разговор, считая описываемый эпизод весьма важным и показательным в плане охранной работы, а может, просто желая что-то пояснить и прояснить в тех событиях. Но Мишу данная тема, похоже, утомила.

— А теперь он сгинул, и хрен с ним. И точка, — сказал Миша.

— И «черные» после той облавы сюда ни ногой, — сказал пан Запальский, отсалютовал бокалом и выпил. — Хорошо.

— А водяра обычная есть? — к стойке привалился нетрезвый упитанный юноша в черных очках-«полосках». Наверное, киберпанк.

— Сдои мне граммов сто, эджент… И бутер там, с колбасой… Чего-нить такого…

— Эджент? — живо заинтересовался пан Запальский. — Никогда не слышал. Я слежу за молодежным сленгом, как бы в курсе этих ваших… А что такое этот «эджент» — может, поясните?

Юноша выпил водку, занюхал бутербродом, буркнул:

— A-а?.. Иди в матрицу.

И отвалился от стойки. Пан Запальский с холодным ковбойским прищуром смотрел ему вслед, пока юнец, неуклюже волоча ноги, рулил к своему столику. Там собралась большая шумная компания, центром которой был некий бородатый карлик, говоривший практически без умолку.

— Не убивать, оставить в живых. Вот что труднее всего, — напомнил бармен Миша.

— Да, — согласился пан Запальский. — Он сказал «в матрицу», да?

— По-моему, «в матрицу». А тебе что послышалось?

Запальский выудил из кармана сигарету, щелкнул зажигалкой, прикурил и какое-то время продолжал задумчиво смотреть на огонь.

— Вспомнил, — сказал он и закрыл зажигалку. — Я видел его с «черными», того карлика. Вон, сидит, видишь?

Миша посмотрел,

— И я его видел. Тот банкет… Да, помню. Кило кокса привезли,

Пан Запальский выпятил нижнюю губу, покачал головой: бывает же.

Стукнула входная дверь, в «Козер» ввалились четверо новых посетителей. Запальский оторвался от стойки, замахал руками.

— Мест нет! Нету! Все занято, молодые лю… A-а, пан Крюгер!

Охранник узнал, расплылся в радушной улыбке, даже руками изобразил что-то вроде «милости просим».

— Для пана Крюгера обязательно что-нибудь придумаем!.. Эй, Жор! — окликнул он выходящего из кухни с заказом официанта. — Сделай столик для пана Крюгера, будь добр!

Официант кивнул и проводил Крюгера и компанию за резервный столик. Гул в зале сразу взлетел на целую октаву, будто в «Козер» пожаловал сам Джонни Депп собственной персоной. Некоторые из посетителей — новички, похоже, — привстали со своих мест, чтобы получше разглядеть местную знаменитость.

Пан Запальский снова облокотился о стойку, сказал с сожалением:

— А с девчонкой той у Крюгера не срослось, видно… Чего-то я больше ее здесь не вижу. Файная девчонка была, эх… Бардзо файная.

— Пуля, что ли? — спросил Миша. — Так была, заходила как-то. В четверг, кажись. У нее новый хахаль, на белом «фольксе». Говорят, то ли эфэсбист какой-то, то ли диггер знаменитый…

— Да, Пуля, — мечтательно произнес пан Запальский и замолчал. — Так ведь Крюгер, я слышал, тоже этот… Диггер. И тоже знаменитый, — сказал он после паузы.

— Здесь все сейчас диггеры, — Миша неодобрительно покачал головой. — Диггер-готы, как они себя называют. Днем в штанах за пять сотен баксов, в кружевах, маникюр там, прически у них, видишь ли, дизайнерские… А ночью в говно — нырк, и плавают там.

— И Пуля тоже… плавает? — удивился пан Запальский.

— Насчет Пули не знаю. А Крюгер и прочие — плавают, — убежденно сказал бармен. — Чем дальше, тем больше. Крюгер в большом фаворе сейчас: у них там в какой-то говнотечке перестрелка вышла с уголовниками… ну, или поножовщина, я не знаю… Чудом живы остались. Им бы задуматься, мозгами пораскинуть. Так нет — трещат об этом на каждом углу, в грудь себя бьют — молодцы, мол, мы какие…

Миша со вздохом вытряхнул в урну переполненную пепельницу.

— А по мне, так придурки они, и больше никто…

Пан Запальский задумчиво покивал головой.

— Вот интересно, Миша… Мне всегда были интересны эти молодежные движения, эта их субкультура как бы, протестные настроения, вся эта фигня… Даже сам не знаю почему…

— Малолетки тебе нравятся, вот почему, — вставил Миша.

— Малолетки всем нравятся, — возразил пан Запальский. — Как и блондинки. Но это не важно. Ты мне скажи, Миша, объясни мне, взрослому человеку: какая романтика может быть в говне?

— Все остальное они уже перепробовали, — сказал Миша. — То, что можно купить за деньги. Даже за большие деньги. С этим у них как раз никаких проблем. Но ведь говно не подают в приличных заведениях, вот в чем проблема. В приличных заведениях оно в страшном дефиците. Это возбуждает, понимаешь? Вот приди ко мне какой-нибудь готический юноша, спроси у меня стаканчик говна — он ведь его не получит…

— Ты смешаешь ему «иаду», — возразил пан Запальский.

— Смешаю, — не стал спорить Миша. — Но это другое. Им надо, чтобы… в натуральной оболочке, понимаешь? Чтоб над ним пар висел… А «иад» — просто культовый напиток, — добавил он скромно. — Это как бы вне понятий добра и зла, полезно — не полезно…

Опять хлопнули входные двери. Очередная порция юношей и девушек в мертвенно-белом макияже и тяжелых ботинках. У одной из девиц волосы обхвачены траурной лентой с маленьким фонариком-«коногоном», хотя, возможно, фонарик и не настоящий, просто какая-нибудь дорогая побрякушка. Но это — признак принадлежности к диггер-готам, очень актуальный в этом сезоне аксессуар. К своему несчастью, вновь прибывшие не являлись личными друзьями Крюгера или старыми клиентами заведения. Обычные неофиты, знакомые чьих-то знакомых. Пан Запальский вежливо попросил их подождать, когда освободятся места, выпроводил на улицу и запер дверь, вывесив табличку «Извините, мест нет».