Время Полицая - Айдар Павлов

Профессор Аркадьев попрощался.

Аудитория зашевелилась, студенты стали расходиться с лекции. У Насти имелся в запасе час до следующего семинара, она отправилась в буфет. На ней по-прежнему были надеты итальянские сапоги, белые джинсы Lee, на плечи накинута розовая куртка, а глаза украшали пионерские очки.

Дойдя до буфета, она заняла очередь. Рядом встал молодой человек, лет двадцати трех – двадцати пяти, с черной кожанкой через плечо, в кроссовках и серых брюках. Почувствовав на затылке навязчивый взгляд, Настя оглянулась: короткие волосы, сломанный нос и жадные глаза – они без комплексов сверлили ее насквозь, и от этого Насте стало страх как неуютно. Тем не менее, она заставила себя улыбнуться:

– Вы в порядке?

– … Что все это значит? – заговорил парень.

– Я не понимаю… – растерялась девушка. – Мы знакомы?

– Что ты несешь?

– Простите, но я вас не знаю. – Настя пожала, плечами и испуганно отвернулась.

– Слушай! – Парень обогнул ее по кругу и остановился напротив: – Настена, мне надоели эти приколы! Ты можешь объяснить, что происходит?!

– Я же по-русски сказала: не знаю, кто вы!

Тогда он схватил ее за плечи:

– Я Вадим!!

– Отпустите меня! – вскрикнула она.

– Ладно. – Его руки опустились. – Идем, сядем.

– Да не хочу я с вами никуда идти! Прицепился тоже!

– Змея… – прошипел парень, отошел назад и, вроде, умолк.

Насте дали немного времени собраться с мыслями:

"Это тот, – начала соображать она, – из квартиры! Верняк, тот! Господи, почему я не переоделась? В этой куртке меня видно за километр. Теперь крышка! Если это он – натуральная крышка! Он меня нашел. На-шел!!! Что делать? Куда бежать?"

"Влом было возвращаться к студенческому тряпью после фирмы, девочка? – издевался бесенок на левом плече: – Переоделась бы – все могло бы сложиться иначе".

"Отдай ему сумку", – мудро посоветовала добродетель.

"Как бы не так!" – не соглашался бесенок.

"Если хочешь следующей ночью спать спокойно…" – не отступала добродетель.

"А доживем ли мы до следующей ночи?" – хихикал бесенок.

Настя испугалась не на шутку. Она ведь знала, в какое время мы живем. Бытовые страшилки рассказывали на каждом углу, Невзоров воспевал им вдохновенные оды, народ неожиданно понял, что жизнь – копейка, и от греха подальше не возражал. Но…

"Настя, ты же в курсе: когда безоглядно бежишь от своего греха, выносит в такие дебри, из которых прежнее местопребывание – с грехом пополам – чем-то смахивает на райский сад с соловьями и цветочками, – напомнила премудрая добродетель. – Поэтому разберись с этим типом и верни то, что ты у него взяла".

Настя решила прислушаться к последнему совету.

– Как, говорите, вас звать? – Она оглянулась. – Вадим?

– Вадим, – подтвердил парень.

– Что вам надо?

– Ты меня совсем не узнаешь?

– Давайте, сядем, – предложила Настя.

Она вышла из очереди, опустилась за стол. Незнакомец пристроился напротив и устремил на нее влюбленный взгляд.

– Как бы там ни было, – признался он, – я счастлив, что тебя нашел.

– Про себя я этого сказать не могу.

– То есть, ты изображаешь, будто впервые меня видишь?

– Я не изображаю – я, правда, впервые вас вижу. Если только… – Настя вдруг замолчала.

– Что «если только»?! – сорвался парень: – А? Что «если только»?! Ты спятила, любовь моя?! Или я вообще уже ни во что не врубаюсь?!

– Не орите на меня!

– А почему бы и нет? Ты сбегаешь за два дня до свадьбы, кидаешь меня на тридцать кусков, и после этого я должен молчать как чучело?!

– Господи… – Настя вытаращила глаза: – Какой свадьбы?… Ты больной?!

– Не я больной – это вы все тут с ума посходили! Знаешь, сколько я тебя искал?

– Зачем?

– Да потому что люблю тебя, черт подери!

– Меня?! – опешила Настя. – А с какой радости, я могу узнать?

Вадим только усмехнулся.

– В общем, хватит играть в кошки-мышки, – сказала она. – Если вы пришли за деньгами…

Настя притормозила. Не хотелось открывать разом все карты.

– За какими деньгами? – спросил парень. – Теми, что лежали в камере хранения на Балтийском вокзале? Сумка уже у меня, не волнуйся. А?… Ты что-то сказала? Ничего? Интересно, кто мог засунуть сумарь в нашу камеру хранения, да еще закодировать дверцу своим днем рождения? Тридцатое апреля семьдесят третьего года! Только тупой не догадается.

Настя зажмурилась и откинулась на спинку стула:

– Господи! Что происходит?

– Знаешь, я не меньше твоего хотел бы разобраться в том, что происходит. Вчера порвались какие-то связи. Я понятия не имею, как их наладить. Ты должна мне помочь.

– Почему я?

– Потому что ты – единственная цепочка, которая меня связывает с жизнью.

– Ты не тот, который…?

– Который что?

– Ну, там лежал… – Настя посмотрела на незнакомца совсем другим взглядом.

– Где?

– В той квартире.

– Слушай, не бойся меня. В какой квартире? На Композиторов?

Она кивнула.

– Ну да, это наша квартира, – подтвердил он, – твоя и моя. И камера на Балтийском наша – мы всегда кидали шмотки в семнадцатую и кодировали твоим днем рожденья.

– Похоже, я спятила, но ты не мог бы объяснить, как я попала в ту кровать?

Парень улыбнулся:

– Элементарно. А ты че, вообще ничего…? – Он развел руками. – Совсем ничего не понимаешь?

– Совсем. – Настя искренне пожала плечами.

– Ладно, я объясню. Короче, у нас тобой была… – вернее, она и сейчас есть – квартира на Композиторов, мы жили там целый год, собирались пожениться, ну, чтобы все легально… Позавчера мы легли спать… Утром я просыпаюсь – тебя нет. Я звоню и не могу никуда попасть – все мои как будто сквозь землю провалились. А сегодня я тебя нашел… Настя, я не имею права тебя терять, не имею права…

Серые глаза девушки не моргали. Такой поворот событий мог только присниться. Но, по крайней мере, он хоть как-то объяснял то забавное обстоятельство, что вчера она ночевала в чужом доме.

– Кошмар… – Настя покачала головой. – Единственное, что я поняла: вчера я проснулась не там, где ложилась позавчера.

– А где ты ложилась позавчера?

– Дома.

– На Измайловском?

Она кивнула.

– Измайловский, одиннадцать – тридцать семь?

– Да.

– Не может быть. Я у вас был – там живут какие-то новые аборигены. То есть, ты хочешь сказать, что по-прежнему живешь с родителями на Измайловском?!

– Откуда ты все знаешь?

– Настена, я знаю тебя от пяток до ногтей!

– Чьи это вещи? – Настя показала на розовый дутик.

– Твои.

– Сапоги и джинсы тоже мои?

– А чьи же еще?

– Когда я одевалась, я думала это чужое.

– Ты забыла только контактные линзы. На, держи… – Вадим поставил на стол коробочку. – Минус четыре. Надеюсь, зрение у тебя то же?

– Да. Но я никогда не носила контактных линз.

– Не носила – научишься. Эти окуляры тебе не идут. Расскажи лучше, что произошло с того момента, как ты проснулась?

– Было темно… Если б не фонари с улицы, я бы ни черта не увидела… Кто-то спал со мной в одной постели. Я так испугалась, что чуть не закричала.

– Я спал с тобой в одной постели. – Вадим ткнул в грудь забинтованной рукой.

– Может быть. Я не разглядела. Я быстро оделась…

– Схватила сумку и ушла?

Настя виновато кивнула.

– Ты подумала, что это твоя сумка? – выручил парень.

Настя кивнула смелее: честно и совершенно искренне.

– Боже мой… – Теперь уже новоявленный жених обхватил голову руками. – Я все равно ни хрена не понимаю.

– Я тоже.

– Кто я? Кто ты?

– Может, мы напились? Ну, за день до того как… – предположила Настя.

– Мы до одиннадцати ночи сидели в "Орландо", выпили шампанского, потом Бейлис. Нет, мы не напивались. Я сделал тебе предложение.

– Чтобы я вышла за тебя замуж?

– Ну а что я тебе еще мог предложить? – вздохнул Вадим.

– Я согласилась?

– Разумеется.

– Так уж разумеется?

– Ты сказала, что перед тем, как дать окончательный ответ, мы должны рассказать друг другу самые дурацкие истории своей жизни.

– И что я рассказала?

– Про Верку, про то, как ты опустила ее на семьсот рублей.

Настя отвернулась.

– Hу? – продолжал Вадим. – Теперь попроще стало? Ты мне веришь?

– Тебя навела Верка?

– О, ля-ля! – От отчаяния Вадик воткнул в зубы сигарету и щелкнул зажигалкой. – Никто меня не наводил – в глаза не видел твою Верку!

– Здесь не курят.

– А мне пофиг. – Он затянулся: – Я не здесь. Меня здесь нет второй день. Меня никто не желает знать, я нигде не числюсь; любимая девушка смотрит на меня как на эскимоса, какой-то упырь занимает мое место и требует, чтобы я вернул тридцать тысяч баксов родному отцу, друг, которому я верил как самому себе, целый год копил деньги, чтобы отправить меня к праотцам…