«Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. Механизмы, целевые группы и масштабы репрессий - Наталья Анатольевна Потапова

китайского присутствия. В ходе репрессий к высшей мере наказания были приговорены от 50 до 80 % (в зависимости от региона) арестованных как «японские шпионы» китайцев. Особенно массово так называемые китайские операции прошли в регионе с их многочисленным проживанием. Органы УНКВД по ДВК проводили чистку как самостоятельную карательную акцию, но по инициативе центрального аппарата НКВД СССР «китайские» операции были включены в одну из самых масштабных по статистике НКВД СССР операций – «харбинскую». Особенностью репрессий в отношении китайского населения в Дальневосточном крае стала их массовость, сравнительная мягкость выносимых приговоров, а также темпы их проведения. По факту за три-пять дней было арестовано около 11 тыс. чел. (68,7 %). «Харбинская» операция на Дальнем Востоке заняла первое место в статистике «национальных» операций из-за осуждений лиц китайской национальности, хотя в общесоюзном масштабе по численности жертв репрессий данная линия стала третьей после «польской» и «немецкой». Однако даже принятые меры не помогли в кратчайшие сроки очистить Дальний Восток от китайцев. Поэтому органы НКВД СССР параллельно с арестами проводили принудительные переселения. Депортация коснулась только дальневосточных китайцев, однако из приграничных регионов на протяжении 1930-х гг., особенно в 1937–1938 гг., их ссылали в административном порядке как «неблагонадежных». Западная Сибирь, Красноярский край, Московская область, Украинская, Казахская, Узбекская ССР стали территориями, принявшими ссыльных, однако здесь китайское население подверглось репрессиям со стороны местных карательных органов согласно инструкциям, спущенным из Москвы. Включение китайцев в рамки приказа № 00593 стало общесоюзной тенденцией, а не региональной особенностью. Особенно массово кампанию по очищению территорий провели Дальневосточный край, Якутская АССР, Иркутская, Читинская, Московская, Ленинградская, Свердловская, Новосибирская области, Красноярский и Алтайский края и др., т. е. регионы, где имелись многочисленные китайские общины. Карательная акция 1937–1938 гг. расширила географию расселения китайцев по территории СССР, при этом сократив диаспору почти вдвое. Поводом для репрессий в отношении представителей этой этнической группы выступала «связь с японским государством», однако истинные причины были связаны с социальными факторами. Китайское население не поддавалось процессам легализации в Советском государстве, находилось в стране временно, с целью заработка на правах перебежчиков. Поэтому репрессии 1937-1938 гг. – это попытка очистить СССР от нелегалов, а также противодействовать незаконному переходу советско-китайской границы. Еще одна причина арестов и осуждений заключалась в очищении дальневосточных территорий от массового китайского заселения. Поэтому карательные мероприятия 1937–1938 гг. в отношении китайцев не следует рассматривать как этническую чистку, так как главную роль в проведении репрессий играли социальные мотивы.

2.3 Корейцы

Массовая корейская миграция на российский Дальний Восток началась во второй половине XIX в., вызвана она была экономическими причинами. В отличие от китайцев, которые были очень мобильны и распространились по всей территории Российской империи, корейцы расселялись очень компактно, главным образом на юге Дальнего Востока, несмотря на то, что их община почти в три раза превышала китайскую. Согласно переписи населения 1937 г., в СССР проживало 172 тыс. корейцев[178].

Советская власть, получившая в наследство нерешенный корейский вопрос, пыталась урегулировать его при помощи кампаний по отселению корейцев с приграничных территорий и тотальной паспортизации корейского населения. Первое массовое отселение от границы корейцев, фактически японских подданных, провели в 1929–1930 гг., в результате чего из Владивостокского округа в Хабаровский переселился 3371 чел., по большей части добровольно[179]. Однако из-за коллективизации и сопровождающей ее «кулацкой» ссылки этническая «зачистка» Дальнего Востока была отложена. В 1933–1934 гг. в СССР была проведена паспортизации населения с целью административного демографического учета и надзора. Административно-территориальные единицы делились на обычные и режимные. В последних население, отнесенное сотрудниками милиции или ОГПУ на основе имеющихся у них учетных данных к «неблагонадежным» и «социально опасным» элементам, не паспортизировалось, а выселялось за пределы режимных районов. К «отказникам» относили «лишенцев», бежавших из сельской местности «кулаков», перебежчиков, бывших царских офицеров и жандармов, бывших заключенных и ссыльных, советских работников японских концессий и др. Кампания по введению паспортной системы не обошла и корейцев, в том числе дальневосточных. В отличие от китайцев, которые находились в СССР только с целью заработка, корейцы были заинтересованы в том, чтобы остаться здесь на постоянное местожительство, поэтому охотно получали паспорта, меняя при этом японское подданство на советское. Однако около 56 тыс. чел., в том числе корейцев, были вынуждены покинуть Дальневосточный край[180]. Таким образом, в ходе паспортизации Дальний Восток частично был освобожден от «неблагонадежных» и «социально опасных» элементов на фоне оккупации Северо-Восточного Китая – Японией.

С этого времени население было подвергнуто тотальному оперативному учету, а дальнейшие постановления только усиливали уже заведенный порядок. Кроме того, определился гражданско-правовой статус корейского населения. Основная часть имела советское гражданство, «отказникам», высланным с Дальнего Востока как «неблагонадежный элемент», был присвоен статус административно высланных. Их ряды в первой половине 1930-х гг. пополнили интернированные воинские части Китая, среди которых были корейцы. В связи с тем что к 1937 г. советская граница уже была закрыта и инфильтрация через границу закончилась, «нелегалов» (перебежчиков) из числа корейцев на территории СССР оставалось не много.

Июньская ориентировка 1933 г. заместителя председателя ОГПУ при СНК СССР Я.С. Агранова определила корейцев, наряду со служащими КВЖД, русскими эмигрантами в Китае, китайцами и др., как «японских шпионов»[181]. С этого времени в отношении корейского населения органы ОГПУ начали проводить единичные репрессии. По обвинению в «японском шпионаже» в 1933 г. было задержано 213 чел., в 1934 г. – 104 чел.[182]

В апреле 1937 г., в рамках подготовки к проведению массовых репрессий 1937–1938 гг., в газете «Правда» была опубликована статья «Иностранный шпионаж на советском Дальнем Востоке», которая открыто называла корейцев (как и китайцев) «японскими шпионами» и призывала советское общество к борьбе с «иностранными агентами»[183].

В конце июля 1937 г. И.В. Сталин, назначая Г.С. Люшкова начальником НКВД по Дальневосточному краю, инструктировал его: «Война с Японией неизбежна; Дальний Восток, несомненно, станет ареной боевых действий. Необходимо очистить армию и тыл наиболее решительным способом от вражеских шпионов и прояпонских элементов. Япония имеет основу для шпионажа и подготовки восстания посредством корейцев и китайцев»[184]. Именно с именем Г.С. Люшкова ассоциируются массовые репрессии 1937–1938 гг. на Дальнем Востоке. В регионе аресты и осуждения по основным «национальным» операциям не были массовыми: по «польской» репрессировали около 400 чел., по «харбинской» – около 450, а лиц, обвиняемых в «немецком» шпионаже, в крае не было выявлено. В то время как с целью очищения приграничных территорий в ДВК были проведены две крупные репрессивные кампании против корейцев и китайцев. При Люшкове в ходе депортационных кампаний с Дальнего Востока в Казахскую и Узбекскую СССР переселили около 172 тыс. корейцев, в Синьцзян – около 7 тыс. китайцев. Кроме того, еще около 11 тыс. китайцев были репрессированы в рамках так называемых китайских операций.

В рамках идущих массовых операций Большого террора на Дальнем