Человек без надежды (СИ) - Лариса Куролесова

Но оппоненты не желали слышать возражений. Мысль о том, что в случившемся можно обвинить отщепенцев, не затрагивая сложившиеся структуры самого общества, настолько пришлась им по душе, что они даже ее не анализировали. Все в один голос кричали о том, что сейчас «Одиннадцати» необходим рейд… При этой мысли у Микаэлы мурашки бежали по коже.

Последний рейд из Городов в Пустошь состоялся незадолго до ее рождения, но вспоминали его, наверное, и до сих пор. Тогда какие‑то лихие люди попытались поднять бунт против правительства. Командор Сайеки — предшественник Кройчета на этом посту — отреагировал весьма жестко: в Пустошь были направлены отборные силы службы безопасности. Несмотря на то, что вооружены они были только холодным оружием и шокерами, бунтовщики потерпели сокрушительное поражение. За их укрывательство было полностью уничтожено несколько поселений. Людей не убивали, а лишь выгоняли из домов и заставляли смотреть, как тяжелая техника сравнивает их жилища с землей. До объявленной зимы оставалось слишком мало времени, и большинство из укрывателей были обречены на скорую и страшную смерть, несмотря на то, что формально ни служба безопасности, ни правительство не имели к ней никакого отношения. Положенные три месяца холодов, отмеренные строгой и несгибаемой экологической службой «Одиннадцати», убивали несогласных надежней любого ножа. Правительство не собиралось заботиться о людях, которых не существовало, особенно если у них хватило наглости громогласно заявить о себе бунтом. Тот рейд заставил Пустошь присмиреть надолго. Сомнительно, что сейчас нашелся самоубийца, желающий еще раз испытать судьбу.

Теперь же Совет в подавляющем большинстве настаивал на том, чтобы служба безопасности предприняла очередной рейд на Пустошь. При одной мысли о карательном мероприятии Микаэле становилось нехорошо. И не потому, что и там, и тут для нее находились «свои». Просто это было… неправильно! Если бы у нее наличествовала хотя бы внутренняя, интуитивная убежденность в том, что к взрыву причастен кто‑то из пустошников, она бы лично возглавила рейд, и глазом не моргнув. В Пустоши правила знали, и взрывников выдали бы сами, даже не попытавшись сопротивляться. Все те же родители, братья, друзья — за такое преступление все отреклись бы от отступников. Если бы они там были…

— Тихо! — командор лишь слегка повысил голос, однако его услышали все. — На сегодня мы закончили с докладами Большому Совету, я выслушал ваши мнения и принял решение.

Сконфуженные собственной невоздержанностью заместители Кройчета и мэры Городов быстро расселись по своим местам, делая вид, что это не они только что орали, перекрикивая друг друга, словно дети в песочнице. Кажется, смутился даже разозленный сверх всякой меры и уже переставший сдерживать ярость Габриэль Дольер.

— Микаэла, в вашем распоряжении неделя, — продолжил командор. — Если по истечении этого времени вы не найдете преступника или не предоставите веские доказательства того, что он не имеет отношения к Пустоши, службе безопасности придется совершить рейд.

Войцеховская встретила стальной взгляд Стефана Кройчета. Он и сам был не в восторге от перспективы, однако поделать ничего не мог. Командор имел право принимать конечные решения, но проигнорировать мнение Большого Совета не решился бы никто. Он и так давал лидеру службы безопасности столько времени, сколько мог. Члены Большого Совета не выглядели счастливыми, однако понимали, что дальше настаивать на немедленных мерах против Пустоши не стоит. На «Одиннадцати» не было принято обсуждать решения, принятые лично командором.

— С этого дня патрули будут усилены, — продолжил Кройчет после паузы. — Микаэла, ваша служба должна принять все меры к обеспечению безопасности горожан. Остальным работать в штатном режиме, доклады я жду в два раза чаще обычного. Обо всем экстраординарном я и служба безопасности должны узнавать немедленно. Совет окончен. Всего наилучшего, дамы и господа!

Глава 5

Воскресенье, 18 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

— Кароль, какое счастье — ты жив! — Сильвер с трудом сдерживала слезы и порыв кинуться Стейну на шею. — Я поступила просто по — свински: пошла искать Кэм, а к тебе не зашла!

— Да ладно, Силь, забудь! — смутился парень. — Ты вообще молодец, что пережила этот кошмар и не свихнулась! Я тоже могу извиняться за то, что торчал в каморке за сценой, собирая покалеченные мозги, и не вышел на помощь…

Сильвер невольно улыбнулась, слегка скривив губы, поскольку ей все еще хотелось плакать. На следующий день после их выступления в «ДиЭм» у нее так дрожали руки, что доктор, утром осматривавший обожженную ладонь и делавший перевязку, всерьез предложил зафиксировать ее зажимом, чтобы лучше накладывать эластичный бинт. Вечером ей еще предстоял визит к психологу, хотя девушка предпочла бы, чтобы время сеанса было назначено пораньше. Кароль сказал, что она не свихнулась, однако Силь не заявила бы об этом с такой уверенностью.

Ей всю ночь снились кошмары, она несколько раз просыпалась с криком, один раз даже настолько громким, что разбудила великую писательницу, которая изволила почивать в соседней комнате и, чтобы не нарушать покой своего драгоценного сна, обычно пользовалась берушами и повязкой на глаза. Госпожа Суздальцева не замедлила заглянуть к дочери и сурово заметить, что она могла бы вести себя и потише. В такие минуты Сильвер чувствовала себя очень одинокой. Если бы рядом был папа, он бы постарался утешить ее и успокоить, сделал бы что‑нибудь… Когда он был поблизости, Силь всегда чувствовала себя в безопасности, он умел прогнать не только ночные кошмары, но и вообще любые проблемы. С тех пор, как его не стало, она все больше размышляла о том, что осталась совсем одна — мама не в счет. Только мурлыкающий рыжий Васька старался, как мог, утешить хозяйку. Вот если бы не он, она точно бы свихнулась прошедшей ночью…

Утро тоже не принесло облегчения. С одной рукой все было делать очень неудобно. Сильвер кое‑как умылась и причесалась, после чего связалась по коммуникатору со вчерашним таксистом. Госпожа Суздальцева еще спала: ее заверения медперсонала в том, что она сможет сама оказать любую помощь своей дочери, со спокойной душой отдыхали вместе с ней. Мигом приехавший по вызову таксист по просьбе Силь доставил ее в ту же больницу, из которой вчера забрал. После перевязки девушка пошла в палату Камиллы Лесновой — к ней уже пускали посетителей.

Кэм все еще была без сознания. Ее лицо и руки покрывали многочисленные повязки, а от кровати к приборам тянулись тонкие прозрачные трубки и провода. Рядом с кроватью на невысоком стульчике сидела, сгорбившись, немолодая усталая женщина.

— Здравствуйте, тетя Зина, — Сильвер неуверенно затопталась на пороге.

Почему‑то она чувствовала себя виноватой в том, что может ходить своими ногами и вообще относительно неплохо выглядеть, в то время как Камилла до сих пор не пришла в себя после взрыва. Рядом с постелью Лесновой зелеными лампочками подмигивали какие‑то аппараты, высчитывающие пульс и прочие жизненно важные показатели девушки.

— Входи, Силь, — тихонько вздохнула Зинаида Мироновна. — Как ты, девочка? Что доктор говорит — рука скоро заживет?

Мама Камиллы хорошо знала лучшую подругу дочери, и Сильвер даже порой завидовала Кэм, мысленно сравнивая госпожу Леснову с собственной родительницей. Зинаида Мироновна не считала себя великой писательницей, зато искренне любила троих своих детей. Наверное, ее дочери, обожги она ладонь, не пришлось бы утром полтора часа крутиться перед зеркалом, пытаясь здоровой рукой соорудить себе хоть мало — мальски приличную прическу. Хотя Сильвер тут же устыдилась этих неуместных мыслей, неуверенно шагнув в палату подруги.

— Спасибо, тетя Зина, вроде бы неплохо, — вздохнула она. — Вы простите меня, что я вчера так Сережку огорошила…

Накануне, вернувшись домой и проревевшись в пушистую кошачью шкурку, Сильвер все же нашла в себе силы связаться с квартирой Камиллы. Как она и ожидала, в это время тетя Зина и мальчишки уже спали, витранслятор у них не работал, поэтому они и знать не знали, что произошло в «ДиЭм». Ей ответил сонный Сережка, которому девушка сквозь слезы, захлебываясь и задыхаясь от собственной истерики, все и выложила. Ответом ей стало гробовое молчание — парнишка явно пытался прийти в себя и, вероятно, в первый момент усомнился, не снится ли ему вообще этот коммуникаторный сигнал. Силь понимала, что ей нужно было попросить позвать Зинаиду Мироновну, но ее состояние оставляло желать лучшего, и она мечтала поскорее добраться до постели, чтобы отключиться хотя бы на несколько часов.

— Ну что ты, милая! — тетя Зина махнула рукой. — Спасибо, что связалась с нами — я представляю, в каком ты была состоянии!