Даже не мечтай - Джулия Ортолон

— Вы уже готовы сделать заказ? — осведомился невесть откуда появившийся официант, и оба невольно вздрогнули.

Скотт бросил быстрый взгляд на Эллисон. Она смотрела на него — ее серые глаза потемнели словно грозовое небо, губы были чуть-чуть приоткрыты.

— Если честно, — едва слышно призналась она, — я не очень хочу есть.

— Я тоже. — Скотт заставил себя отвести от нее глаза и попросил принести счет.

Глава 7

«Господи, да что же это такое?! Во что же я позволил втравить себя?!» — гадал Скотт, пока они поднимались в номер. Внутренний голос, как у любого закоренелого холостяка обострявшийся в минуту опасности, уже не нашептывал — он ревел словно пожарная сирена, требуя бежать со всех ног, потому что женщина, так тихо и спокойно стоявшая сейчас рядом с ним, оказалась куда сложнее, чем представлялось ему вначале. К тому же Скотта влекло к ней с такой неудержимой силой, что он и вспомнить бы не смог, когда он в последний раз испытывал хоть что-то похожее. Он чувствовал, что теряет голову.

Лифт, вздрогнув несколько раз, замер, двери с легким шорохом разъехались в стороны, предоставив их взгляду просторный, украшенный изысканной лепниной коридор с канделябрами в стиле арт-деко. Элли со смущенной улыбкой покосилась на Скотта. Сунув бутылку с вином под мышку, он взял ее руку в свою и ободряюще сжал. «Все будет хорошо, — твердил он себе, уверенно ведя Эллисон по коридору. — Все будет хорошо! Ты ведь сам заранее расставил все точки над i. Она согласилась. Стало быть, волноваться не о чем».

Если бы только он еще сам так не волновался.

Скотт давно уже привык тешить свою гордость тем, что он несравненный любовник, не оставляющий неудовлетворенной ни одну женщину. Но сейчас ему было страшно… Он так давно не был с женщиной… вдруг он вообще забыл, как это делается?!

Мысленно выругавшись, он заставил себя выбросить всю эту чушь из головы. Надо же такое придумать — разве можно «забыть», как доставить наслаждение женщине?!

Наконец они добрались до снятого им номера, и Скотт выпустил руку Эллисон, чтобы отпереть дверь. Ключ заменяла карточка.

— Черт… ненавижу эти штучки! — пробормотал он, убедившись, что у него ничего не получается.

— Дай я попробую. — Элли ловко вставила карточку в щель, и через мгновение дверь уже приветливо подмигнула им зеленым глазом, приглашая войти. Скотт, буркнув что-то, повернул ручку и пропустил Эллисон вперед.

Судорожно сжимая сумочку, Эллисон прошла в гостиную. Ноги у нее подгибались, сердце колотилось так, что едва не выскакивало из груди. Она огляделась — слабый свет со двора пробивался сквозь неплотно задвинутые шторы, окрашивая все в мягкие, чуть розоватые тона. За спиной слабо звякнули небрежно брошенные на столик ключи и со звоном разлетелась мелочь. Вздрогнув, Эллисон обернулась и увидела, что Скотт, стоя возле небольшого мраморного столика, вытряхивает на столешницу содержимое своих карманов. Эта, в общем-то, достаточно обычная для мужчин привычка внезапно показалась ей чем-то невероятно интимным — в ее глазах только законная жена имела право смотреть, как муж, вернувшись домой в конце трудового дня, делает то же самое.

На тот же столик он поставил и принесенную с собой бутылку вина, потом искоса посмотрел на Элли. И ей вдруг подумалось, что сейчас, весь в черном, со своей темной бородой и такими же темными волосами, он выглядит каким-то на удивление нереальным… «Самый настоящий призрак», — промелькнуло у нее в голове. Только глаза, словно притягивая к себе свет, горели каким-то странным огнем. «Как у волка», — решила Элли.

— Хочешь немного вина? — шепотом спросил Скотт.

— Нет, — покачала она головой, с трудом выдавливая из себя каждое слово. Больше всего ей хотелось, чтобы он поцеловал ее, покончив наконец с этим ожиданием, которое сводило ее с ума.

Скотт подошел к ней, и Эллисон почувствовала, что всю ее бьет неудержимая дрожь. Наклонившись, он осторожно отобрал у нее сумочку, небрежно бросил на кофейный столик и ласково коснулся ладонями лица Элли.

— Ты хотя бы представляешь, что делаешь со мной? — хрипло проговорил он.

Его губы приблизились к ее губам, и Элли закрыла глаза. Прикосновение было таким легким, почти незаметным, что она подумала, уж не почудилось ли ей. Но Скотт не отпускал ее — его теплые ладони сжимали ее лицо, курчавая бородка слегка щекотала кожу, а губы его то прижимались к ее губам, то вдруг куда-то пропадали, чтобы через мгновение вернуться снова.

Внезапно поцелуй его стал настойчивее, и Элли почувствовала, как ней вспыхнуло желание. Чуть слышно застонав, она приподнялась на цыпочки и крепко прижалась к Скотту, вцепившись ему в плечи и словно умоляя о большем…

Он поцеловал ее щеку, потом прижался губами к виску, и его горячее дыхание обожгло Эллисон кожу.

— Я так понимаю, ты тоже… э-э-э… слегка возбуждена? Элли молча кивнула.

— Скажи «да», — хриплым, прерывающимся голосом попросил Скотт, осыпая поцелуями ее лицо. Это было похоже на первый теплый весенний дождь. — Мне так нравится слышать твой голос. Скажи же это, прошу тебя. Скажи, что хочешь меня!

Крепко зажмурившись, Эллисон собрала в кулак все то мужество, которое у нее еще оставалось, но, как на грех, так и не смогла выдавить из себя ничего, кроме слабого «да».

— Громче! — потребовал Скотт, сминая губами ее рот.

— Да, — прошептала Эллисон. — Я хочу тебя! Скотт вознаградил ее жарким, неистовым поцелуем, от которого у нее закружилась голова, а перед глазами замелькали и поплыли разноцветные круги. Скотт с силой прижал ее к себе, дав Элли возможность почувствовать, до какой степени он возбужден. Это было так странно и одновременно восхитительно, что Эллисон содрогнулась всем телом и почти упала ему на грудь. С губ ее сорвался неясный стон.

— О да! — одобрительно выдохнул он. — Не молчи! Скажи мне что-нибудь! Говори что угодно… подскажи, что тебе нравится, как я могу подарить тебе наслаждение. Если все, что у нас есть, это только одна ночь, я хочу, чтобы мы оба запомнили ее навсегда.

— Я… не могу. — Покраснев от смущения, Эллисон отстранилась. — Я… я немного нервничаю, понимаешь?

Тихо засмеявшись, Скотт поцеловал ее в лоб.

— Ну, если честно, я тоже. Теперь тебе легче?

— Ты?! — не поверила Элли.

Он в ответ криво улыбнулся, и эта улыбка на красивом лице вдруг выдала робость и терзавшие его страхи.

— Штука в том, что у меня довольно давно… э-э-э… не было практики, — неловко промямлил он. — Так что я был бы тебе очень благодарен, если бы ты хотя бы на первых порах говорила мне, что тебе приятно, а что нет.

Его слова совершили чудо — вся неловкость вдруг разом куда-то исчезла, сменившись сочувствием и нежностью. Конечно, Элли ни на мгновение не поверила, что он тоже чувствует себя не в своей тарелке. Она решила, что он просто пытается подбодрить ее, и была страшно ему благодарна.