Красная планета - Роберт Хайнлайн

– Раньше мы замерзнем.

– Если хочешь знать мое мнение, – ответил Фрэнк, – то нам конец. Я, к примеру, не смогу бежать всю ночь, даже если мы не замерзнем раньше.

– Тебе плохо?

– Мягко говоря. Пошли.

– Хорошо.

Виллис вылез из сумки Джиму на плечо, чтобы лучше видеть.

Внезапно он соскочил вниз и куда-то покатился.

Джим не успел схватить его.

– Эй! Виллис! Назад!

Виллис не отвечал. Джим побежал его догонять, с трудом продираясь сквозь заросли. Днем он спокойно прошел бы под листьями, но теперь, к вечеру, почти все растения съежились и стали ему по колено – скоро они уйдут на ночь в землю. Более чувствительные к морозу уже исчезли, и на их месте осталась голая земля. Виллису заросли не мешали, но Джим запутался в них и никак не мог найти беглеца. Фрэнк закричал:

– Берегись водоискалок! Смотри, куда идешь!

Джим стал продвигаться еще медленнее.

– Виллис, – позвал он, стоя на месте, – а Виллис! Вернись! Вернись, чтоб тебя, а то мы уйдем и бросим тебя здесь. – Это была совершенно пустая угроза.

Фрэнк с треском продрался к нему.

– Нельзя больше здесь оставаться, Джим.

– Само собой. Кто ж его знал, что он выкинет такой номер в самый неподходящий момент?

– Надоел он до смерти, вот что. Пойдем.

Издалека донесся голос Виллиса или, скорее, голос Джима:

– Джим! Джим! Иди сюда!

Джим, а за ним и Фрэнк стали пробираться сквозь жмущиеся к земле растения. Попрыгунчик сидел на краю огромного листа пустынной капусты – все растение насчитывало пятьдесят ярдов в поперечнике. Пустынная капуста не часто встречается вблизи каналов.

Это сорняк, и ее не допускают на дно бывшего моря в низких широтах, зато ее находят в пустыне за многие мили от воды.

Листья, обращенные к западу, все еще были распластаны веером по земле, но те, что смотрели на восток, поднялись почти вертикально, жадно ловя солнечные лучи, необходимые для фотосинтеза, а значит, для жизни. Растение было морозостойким и не сворачивалось до полного захода солнца, а в землю совсем не уходило.

Капуста просто сжималась в тугой шар, защищаясь от холода, и тем напоминала в гигантском масштабе земное растение, в честь которого была названа.

Виллис сидел на листе, распластанном по земле, и Джим потянулся за ним.

Виллис подпрыгнул и укатился в самую середину капусты. Джим Остановился и сказал: – Виллис, чтоб тебя, вылезай. Ну пожалуйста.

– Не ходи за ним, – предостерег Фрэнк. – Вдруг она сейчас свернется. Солнце почти что село.

– Я стою на месте. Виллис! Вернись!

– Иди сюда, Джим, – отозвался Виллис.

– Нет, это ты иди сюда.

– Джим, иди сюда. Фрэнк, иди сюда. Там холодно. Здесь тепло.

– Фрэнк, что делать?

– Иди, Джим, – снова позвал Виллис. – Тепло! Тепло всю ночь.

– Знаешь что, Фрэнк, – опешил Джим. – Кажется, он хочет пересидеть ночь в капусте. И зовет нас к себе,

– Похоже на то.

– Иди, Джим! Иди, Фрэнк! – настаивал Виллис. – Скорей!

– Может, он и знает, что делает, – сказал Фрэнк. – Док говорит, у него есть инстинкты для жизни на Марсе, а у нас нет.

– Но нельзя же лезть в капусту. Она нас раздавит.

– Не знаю.

– А нет, так задохнемся.

– Возможно. Делай как знаешь, Джим, – сказал вдруг Фрэнк, – я больше не могу бежать на коньках.

Он поставил ногу на широкий лист, который при этом дрогнул, и пошел прямо к Виллису. Джим какой-то миг колебался, потом бросился следом.

– Молодец, Фрэнк! Молодец, Джим! – восторженно приветствовал их Виллис. – Хорошо, тепло всю ночь.

Солнце опускалось за отдаленную дюну, подул холодный закатный бриз. Наружные листья растения поднялись и начали сворачиваться.

– Еще не поздно выскочить, Фрэнк, – нервно сказал Джим.

– Я остаюсь, – сказал Фрэнк, сам глядя с тревогой на приближающиеся листья.

– Мы задохнемся.

– Возможно. Все лучше, чем замерзнуть.

Внутренние листья закрывались быстрее, чем наружные. Один лист, четырех футов в ширину и десяти в длину, поднялся дыбом за спиной у Джима и стал скручиваться, пока не коснулся его плеча.

Джим нервно стряхнул его. Лист отпрянул и снова медленно пополз к Джиму.

– Фрэнк, – пронзительно вскрикнул Джим, – они нас задушат!

Фрэнк тоже со страхом смотрел, как сжимаются листья вокруг него.

– Джим, – сказал он, – сядь. Расставь ноги пошире. Теперь бери меня за руки, сделаем свод.

– Зачем?

– Чтобы захватить как можно больше места. Скорей!

Джим послушался. Действуя руками, локтями и коленями, они отвоевали себе неправильную сферу пяти футов в поперечнике и примерно столько же высотой.

Листья коснулись их, словно ощупывая, а потом сомкнулись вокруг них, но не с такой силой, чтобы раздавить.

Вскоре закрылся последний просвет, и они оказались в полной темноте.

– Фрэнк, – спросил Джим, – теперь-то можно шевелиться?

– Нет! Пусть наружные листья тоже станут на место.

Джим еще долго просидел неподвижно, он знал, что долго, потому что досчитал в уме до тысячи и уже приступил ко второй, когда у него в ногах закопошился Виллис.

– Джим, Фрэнк, хорошо, тепло, да?

– Да, Виллис, – согласился Джим. – Ну как, Фрэнк?

– Пожалуй, можно расслабиться, – Фрэнк опустил руки. Лист, служивший потолком, тут же полез вниз и задел Фрэнка по голове. Тот инстинктивно отмахнулся, и лист вернулся на место.

– Здесь уже душно, – сказал Джим.

– Не волнуйся, ничего страшного. Не дыши глубоко, не говори и не двигайся, тогда меньше кислорода уйдет.

– Какая разница, задохнемся мы через десять минут или через час? Это было безумие, Фрэнк. Как ни крути, до утра нам не дотянуть.

– Почему? Я читал, как в Индии люди давали хоронить себя заживо, а когда их откапывали спустя несколько дней или даже недель, они еще были живы. Они назывались “факиры”.

– Факиры или еще кто, я в это не верю.

– Говорю тебе, я читал это в книге.

– Что ж, по-твоему, все, что пишут в книгах, правда?

– Хорошо бы это было правдой, – поколебавшись, ответил Фрэнк, – потому что это наш единственный шанс. А теперь, может,.заткнешься? Если будешь трепаться, то изведешь весь воздух, который еще есть, и мы все помрем из-за тебя.

Джим замолчал, и слышно было только, как дышит Фрэнк. Джим наклонился и потрогал Виллиса: попрыгунчик был гладкий, наверное, спал. Потом дыхание Фрэнка перешло в скрипучий храп.

Джим попытался заснуть, но не смог. Непроглядная тьма испертый воздух давили на него, как груз. Он снова пожалел о своих часах, ставших жертвой деловой сметки Смайта. Если бы знать, который час и сколько еще до рассвета, тогда бы он, пожалуй, выдержал.

Он был убежден, что ночь уже прошла или на исходе, и стал ждать рассвета, когда капуста раскроется. Прождав, по своим расчетам, часа два в надежде, что это вот-вот произойдет, Джим начал паниковать. Он знал, что зима совсем близко, и знал, что пустынная капуста на зиму засыпает – закрывается до весны, и все.