Ставка на проигрыш - Михаил Черненок

Вася скрежетнул зубами:

- Да он чо, умом рехнулся, щипач колотый?!. - И уставился Антону в глаза. - Гражданин капитан, скажи, кто подбросил сумку? Я собственными руками ему пасть порву!

- Зачем вы в тот вечер Фросю Звонкову к своей матери вызвали? вместо ответа спросил Антон.

Почти минуту, туго соображая, Сипенятин сидел остолбенело. Наконец, сглотнув слюну, криво усмехнулся:

- На пушку берешь, начальник?

- Могу провести очную ставку с Фросей, но прежде давайте выясним: каким образом на сумке появились отпечатки ваших пальцев?

Губастое круглое лицо Васи расплылось в беззаботной улыбке:

- По халатности... Не стану темнить - сумка эта мне знакома. Двадцать первого августа нужда прижала, что опохмелиться не на что. Вышел помышковать к железнодорожному вокзалу. Адлерский поезд прибыл. Вижу, шикарная дамочка в розовом платье ротик разинула, кого-то ждет. Возле нее чемодан красный стоит, на ней - эта сумка. Прохожу рядом, роняю носовой платок, нагибаюсь... Дамочка - пасть до ушей: "Держите вора!" Ясное дело, пришлось когти рвать, а сумку оставить...

- Значит, с Холодовой познакомились на железнодорожном вокзале? быстро спросил Антон.

Вася усмехнулся:

- На гоп-стоп не бери, капитан. Никакой гражданки Холодовой я не знаю. Зови Фроську, увидишь, как она юлой закрутится.

Звонкова вошла в кабинет настолько растерянной, что Бирюков в душе невольно пожалел ее. Проведя необходимые при очной ставке формальности, Антон зачитал содержание телефонного разговора из показаний Звонковой и сразу же задал вопрос:

- Подтверждаете свои показания?

- Подтверждаю, - еле слышно ответила Фрося.

Бирюков повернулся к Сипенятину:

- Что вы скажете по этому поводу?

- Никому я не звонил, гражданин капитан! И никакой сумки у матери-старушки не оставлял! Зачем мне ее там оставлять? Не круглый же я идиот! Поверь, начальник...

Фрося, словно моля у Сипенятина пощады, заискивающе проговорила:

- При мне к Марии Анисимовне заходил мужчина, может, это он оставил...

Сипенятин резанул Звонкову уничижительным взглядом и подался всем корпусом к Бирюкову:

- Не верь Фроське, капитан! Темнит зазноба!

- Это правда, - поддержал Звонкову Антон. - Мужчина представительный, с портфелем, в темных очках.

На какой-то миг Сипенятин растерялся:

- Не знаю такого...

Позвонил эксперт-криминалист Дымокуров:

- Антон Игнатьевич, вам занести окончательный результат исследования дамской сумочки?

- Чуть попозже, Аркадий Иванович. Сейчас вкратце скажите, что там интересного?

- Отпечатки рубцевых пальцев идентичны тем, что остались на балконной двери в квартире Деменского. Пятна - это остатки испарившегося разбавителя масляных красок. Можно предположить, им выборочно уничтожена часть отпечатков.

- Спасибо, Аркадий Иванович. - Антон положил телефонную трубку и посмотрел на Сипенятина. - Вася, видимо, стараясь угадать содержание только что состоявшегося разговора, даже открыл рот. Заметив на себе взгляд Бирюкова, он резко дернул головой в сторону Звонковой:

- Мужик, что приходил к мамаше, гадом стать, из Фроськиной компании...

- Вася! - вскрикнула Звонкова. - Зачем свою вину на других сваливаешь? Тебя все равно посадят...

Сипенятин, побагровев, выставил кукиш:

- Вот такую дулю видала?! Пока меня посадят, всю вашу кодлу за решетку устрою! И футболиста-дурака твоего, и Нинкиного овцебыка заложу, как самый последний фраер! - Налившиеся кровью глаза Сипенятина угрожающе сощурились. - Передай, зазноба, им мои слова: станут еще топить, как слепых котят, заложу!

Фрося уткнулась лицом в ладони, плечи ее мелко затряслись. Бирюков вызвал конвоира. Сипенятин развязно поднялся, завел руки за спину и зашагал к двери. Уже из коридора послышался его разухабистый голос:

Мне дамы пятки целовали, как шальные...

Глава XVII

Следующим утром, ровно в девять, к Бирюкову в кабинет вошел высокий пожилой мужчина с четырьмя рядами орденских планок на офицерском мундире без погон. Остановившись у порога, он тихим, уставшим голосом, видимо, по укоренившейся за время службы в армии привычке сказал:

- Федор Федорович Холодов, майор в отставке. Разрешите?..

- Проходите, Федор Федорович. - Антон поднялся из-за стола и, выйдя навстречу мужчине, протянул руку. - Старший оперуполномоченный уголовного розыска Бирюков. Извините, что назначил встречу так рано. Понимаю, вам сейчас не до бесед, но обстоятельства заставляют... Дежурный мне сказал, что вы остановились у Деменского...

- Да, сотрудники милиции помогли нам отыскать квартиру Юрия Павловича. - Холодов потер отечные мешки под воспаленными от бессонницы глазами. - Вчера поздно вечером из аэропорта мы с матерью сразу в УВД приехали, попросили, чтобы нам показали Саню... С матерью стало плохо, ночью два раза вызывали "Скорую помощь". Юра ошеломлен. Говорит, накануне беседовал с хирургом, тот обещал выздоровление...

- Деменскому об этом не говорили сознательно, - сказал Антон и, чуть помолчав, добавил: - Не хотели прежде времени расстраивать его.

Холодов прикрыл глаза:

- Вероятно, нам придется задержаться здесь. Похороны назначены на завтра, на три часа дня. Не знаю, как мы с женой перенесем все это... Помолчав, взглянул на Антона. - Плохие мы с ней жильцы, оба сердечники. Сережу, по всей вероятности, придется оставить у Юрия Павловича, Юра усыновить его хочет.

- Вы верите Деменскому?

- Вполне. Юра - золотой человек. В его семейной неурядице виновата Саня, хотя она наша дочь.

- Расскажите о ней.

- Саня родилась под несчастливой звездой... - Холодов двумя пальцами крепко сдавил переносицу. - Сначала у нее погиб жених, с которым она дружила три года. Уже подали заявление в загс, приготовились к свадьбе, а всего за сутки до регистрации парень попал в автомобильную катастрофу. Памятью о несостоявшейся свадьбе у Сани остался Сережа...

- Деменский об этом знает? - спросил Бирюков.

- Нет. Саня не любила вспоминать... Об отце Сережи я рассказал Юрию Павловичу сегодня утром. Юра был поражен. Оказывается, Саня придумывала всяческие нелепицы. Она не умела лгать, и подобные сочинения только унижали ее в Юриных глазах.

- Фамилию Степнадзе вы не слышали от дочери?

Холодов болезненно поморщился:

- Степнадзе - тоже печальная страница в жизни Сани. Лет десять назад, когда мы еще жили в Омске, Саня приняла заведование книжным магазином. Не знаю, как могло так получиться, но в первую же ревизию произошла недостача в две с половиной тысячи рублей. Можно сказать, исчез полный контейнер книг - это не шуточное дело. И вот каким-то образом на горизонте появился Степнадзе. Он предложил Сане деньги, чтобы погасить недостачу, и уговорил ревизора "замять" дело. Не берусь судить, чего больше было в этом жесте: великодушия или подлости. Скорее второго, потому что Степнадзе за свою, с позволения сказать, услугу поставил перед Саней альтернативу: либо выйти за него замуж, либо расплачиваться дефицитными книгами. Замужество Саня отклонила... Представляете, в какую многолетнюю кабалу она попала?

- Это было сделано, не советуясь с вами?

- Да. Нам с матерью Саня поведала эту печальную историю лишь после того, когда полностью рассчиталась со Степнадзе.

- О последнем периоде жизни Сани вам что-нибудь известно? - Антон чуть помолчал. - Дело в том, Федор Федорович, что перед самым происшествием Саня начала писать заявление прокурору и не дописала его... Холодов, достав носовой платок, вытер вспотевший лоб:

- Последний год у нее, кажется, все наладилось. Сережа жил у нас. Саня часто писала письма, посылки со сладостями и одеждой присылала. На прошлой неделе получили от нее телеграмму, что выезжает к нам в отпуск, и вот... вчера пришла другая, срочная телеграмма - из уголовного розыска.

- Что могло так внезапно привести Саню в Новосибирск?

- Мы с Юрием Павловичем всю сегодняшнюю ночь думали над этим вопросом, - убирая платок в карман, медленно проговорил Холодов. Вероятно, сказалась неуравновешенность Сани. Когда у нее разладилась жизнь с Юрой, она не находила себе места. Несколько раз вот так же внезапно прилетала из Челябинска к нам, то вдруг брала отпуск и зимой отправлялась на юг, то совсем почти собралась уехать по договору на Обский Север, в Надым. Словом, металась, вроде предчувствовала беду и хотела от нее убежать, но... так и не убежала...

- Деменский на Саню не жаловался? - спросил Бирюков.

- Никогда. И Саня на него тоже.

Разговор продлился около часа.

Когда Холодов, ссутулясь, вышел из кабинета, у Антона было такое состояние, словно этот сдержанный, убитый горем человек передал ему всю полноту своей неутешной боли.

В десять утра позвонил начальник отдела и попросил зайти с материалами дознания. По хмурому лицу подполковника Бирюков понял, что тот чем-то озабочен.

- Что нового по делу Холодовой? - сразу спросил подполковник.