Адаптация - Екатерина Лесина

       - Ты нервничаешь, Тод, - Айне провела указательными пальцами по мимическим морщинам на лбу и щеках. - Ты раньше никогда не нервничал.

       - Просто ты не задавала ненужных вопросов.

       Невербальный слой информации предупреждал: следует остановиться. Тод объективно сильнее, и не только в разрезе параметров веса и массы, но и в скорости реакции. Айне убрала руки и мягко произнесла:

       - Информация о моих родителях вряд ли повлияет на мое существование. А вот твоя модифицированная память трещит. И это заставляет тебя действовать неадекватно. Мне не хотелось бы, чтобы ты сломался.

       - Другого подарят, - буркнул Тод, отстраняясь.

       - Я привыкла к тебе.

       Отчасти это было правдой. А еще Тод врал. Интересно, насколько осознанной была эта ложь?

       Достав коробку с бисером, он принялся нанизывать бусины. За полчаса привала Тод успел сделать два лепестка. Судя по цвету и форме, на сей раз должна была получиться фиалка.

       К вечеру зарядил дождь. Анализировать происходящее стало сложно. Водяные нити сшивали небо с землей. Мир стал уже и гаже. Нудно хлюпала под ногами Тода болотная жижа, скрипел прорезиненный плащ и шелестела поверхность очередного озера, уже не синего - серого.

       Айне высунула язык и поймала каплю, которую пробовала тщательно, но так и не поняла, чем эта вода отличается от той, которая в душе. Разве что формальной нестерильностью и нерегулируемой температурой: с каждой минутой становилось холоднее. Сначала Айне сдерживала дрожь, пытаясь приспособиться. Она и дышать старалась реже, и вдыхая, и выдыхая через нос. И пальцами шевелила, разгоняя кровяной поток в ладонях. Но в какой-то момент все ухищрения стали бесполезны.

       А Тод все шел и шел. Ему хорошо. Он крупный. Он физиологически приспособлен к экстремальным условиям. И выполняемая работа позволяет согреться. И чем больше Айне думала об этом, тем сильнее становилась иррациональная по сути обида на Тода. Она вызывала мышечный тремор и судорожные сокращения мимических мышц. Когда же из глаз сыпанули слезы, Тод остановился.

       - С тобой все в порядке? - он снял Айне с плеча и подхватил на руки, развернув. Поднял, как будто она вообще ничего не весил. Тряхнул - с плаща полились потоки воды, а капюшон свалился на спину. Прикосновение дождя к волосам стало последней каплей в чаше терпения.

       Айне завизжала, задергалась, пытаясь дотянуться до Тода ногой или хотя бы зубами вцепиться в руку. Или в куртку. Куртка мокрая, кожаная. У кожи кисловатый вкус. А запах все тот же - болотно-дождевой. Сволочной андроид просто переложил Айне под мышку - зубы она не разжала - и пошел дальше.

       Качалась земля. Шелестел дождь. Слюна заполняла рот и стекала по рукаву. И собственная физическая беспомощность показалась как нельзя более отвратительной.

       Он все-таки остановился, взобравшись на небольшое плато, окаймленное щеткой сухого можжевельника. Поставив Айне на землю, он попросил:

       - Потерпи, маленькая. Уже недолго.

       Айне кивнула. Следом за разумом отключились и чувства, и теперь ей было все равно, что делать и сколько ждать. Крылья палатки защитили от дождя. Воздух, нагреваясь, лишь усилил озноб, а горячая жижа, лишенная вкуса, просто перетекла из кружки в Айне. На последнем глотке Айне отключилась.

       И согрелась уже во сне.

       Она проснулась от звука. Глухой и ритмичный, он был смутно знаком. Ассоциативно звук вызывал ощущение безопасности, и некоторое время Айне лежала и слушала. Лежать было тепло, хотя и несколько неудобно. Она находилась словно бы в коконе с колючими стенками, за которыми явственно осязалось нечто живое.

       Тод? Тод.

       Глаза его закрыты. Лежит на боку. Левую руку сунул Айне под голову, правую с пистолетом перебросил поперек. Рука тяжелая. А лежать душно. Мало того, что Тод к себе прижал, так еще и в свитер завернул, и куртку наверх набросил. Айне попыталась вывернуться из пут, и Тод открыл глаза.

       Интересно, он в принципе отключается на сон?

       - Ты как себя чувствуешь? - тыльная сторона ладони коснулась лба Айне. От

    Тода пахло оружейной смазкой и порохом. Запах был приятен. И звук тоже. Айне раньше не доводилось слышать, как бьется чужое сердце.

       - В пределах нормы, - ответила Айне, выпутываясь из свитера и куртки. Бисерный цветок упал на землю. Она угадала - фиалка с темно-лиловыми лепестками и желтой сердцевиной. Красивая. У Тода получались красивые цветы, особенно незабудки. Только раньше он сразу разбирал их, а теперь вот оставил. Было приятно.

       - Спасибо, - Айне подняла цветок за проволочную ножку. - Нам еще долго идти? Я устала.

       - К вечеру прибудем.

       Тод сдержал слово. И когда солнце, перевалив через барьер зенита, устремилось вниз, вдали показалась серая громадина забора. дроид ускорил шаг. А затем и вовсе перешел на бег.

       Они почти пересекли зону видимости, отмеченную выбеленными вешками, когда заметили волков. Стая лежала, притаившись среди темно-бурых, развороченных кочек, и наблюдала за тропой. Тод сам увидел. Замедлил шаг. Остановился. Опустил Айне на землю. Рядом шлепнулся рюкзак. А в руке Тода появился пистолет. Щелкнула взводимая пружина. Покачнулось дуло, выбирая мишень. Волки наблюдали за Тодом с ленивым любопытством. А старый вожак и вовсе зевал.

       - Ликвидируй их, - попросила Айне. - Пожалуйста.

       Эти существа, несмотря на отсутствие внешних признаков агрессии, были опасны. Если Тод спросит, чем именно опасны, она не сможет сказать. Опасны и все. Смотрят. Видят. Что-то такое видят, чего видеть нельзя. И Айне отступила, прячась от их взглядов.

       А они все приглядывались и приглядывались. Вот медленно поднялся вожак. Оскалился и шерсть на загривке дыбом встала.

       Пуля вошла точно в левый глаз, взрывая черепную коробку изнутри. Второго сбила на лету, выломав грудную клетку. Третья и последующие свинцовым градом прибили стаю к земле. Подняться Тод не позволил.

       Последнего волка, с перебитым позвоночником, Айне застрелила сама. И Тод одобрительно кивнул: со зверем у нее вышло лучше, чем с тренажером.

       И диапазон испытанных ощущений имел ряд значительных различий. Но их Айне собиралась проанализировать позже. Сейчас она хотело одного: добраться, наконец, до цели.

       Оставалась пара сотен шагов.

Глава 10. Другие.

       Поселок Альфа лежал между двух гряд. Яблоко из металлических сплавов и бетона, наполовину ушедшее в землю. Плотная кожура стен с паршой пулеметных ячеек. Мягкая сердцевина домов и тонкая пленка, отделяющая внутреннюю зону. Бурый черенок бункера сочился дымом, добавляя мути в рассветное утро. За поселком синела полоса запруды, но хаток видно не было.

       Выбили? Или проще: вывалили в воду пару бочек с ТТХ, доведя концентрацию до запредела? Но где тогда отводные каналы? Почему запруду попросту не осушат? Или все не так, и это - естественный резервуар воды, нужный поселку? Тогда его следовало бы создавать снаружи.

       Глеб поскреб щетинистую шею. А не по фигу ли? Главное, что выглядел поселок целым. И поднявшись в полный рост, Глеб зашагал по заросшей тропе. Шел он медленно и, выбравшись на открытое место, перекинул винтовку за спину. И руки поднял, хотя левая все еще почти не двигалась.

       - Я свой! - крикнул издали. И подобравшись к самым воротам, тише повторил: - Я свой! Я человек!

       И добавил вполголоса:

       - И это звучит гордо.

       Ворота открылись.

       Игорь - ах, к чему теперь отчества, оставим их прошлому миру - слушал с вежливым вниманием воспитанного бюрократа. И выражение лица было соответствующим, отстраненным. Приклеенная улыбка, прищуренные глаза и чертовы очки в серебряной оправе, сползшие на кончик носа. Время от времени Игорь, прерывая Глеба жестом, очки поправлял. Но даже это делал с понтом: мизинцем.

       - Значит, вы утверждаете, что поселок Омега погиб? - мягко поинтересовался Игорь. И замком сцепленных рук уперся в подбородок. На запястье сверкнул широкий браслет "Тиссо". Часы весьма ему подходили, чистому, гладкому, будто выбравшемуся из прошлого мира. Кто сейчас носит галстуки? И белые рубашки с запонками на манжетах? Кто заглаживает на брюках стрелки?

       Кто сидит на алюминиевой бочке, постелив сверху подушку?

       Чмо, которое за пределы внутреннего периметра нос высунуть побоится.

       И это чмо сейчас долго и муторно вытягивает из Глеба душу, задавая свои чмошные вопросы и отказываясь слышать главное:

       - Нету поселка! Нету! - Глеб кричал, но Игорь отмахнулся от крика и, подняв стопку бумаг, переспросил: