Дух - Евгений Данильченко

– Учтите, до присяги осталось меньше недели! Мне все равно, как вы будете читать присягу: наизусть или по бумажке. Но Вам должно быть не все равно. Вам принимать присягу. Вы будете там стоять на плацу перед вашими родственниками, перед своими родителями, перед своими девчонками и позориться! Ну, что неужели до сих пор никто не выучил текст?

Солдаты молчали, опустив виновато глаза.

– Володя, а ты что сидишь? – заглянул в дверь младший сержант Попов.

– А что? – обернулся Володин в сторону своего друга.

– Пошли жрать! Фадей пришел.

– А Дема?

– Дема свалил. С КПП звонили, его нет в части.

– Так, что за разговоры! – встал сержант из-за стола. – Что Вы все так оживились?! Всем сидеть и учить присягу. Приду – проверю!

Дверь за сержантами захлопнулась, и солдаты тут же побросали свои тетради и начали живо обсуждать слова Володина. Никто не хотел дедовщины, все боялись дедов, но также все понимали, что дедовщина неизбежна. Еще недавно казалось, что никакой дедовщины в части нет. Со стороны сержантов, мы не видели никаких проявлений неуставных отношений. Никто не называл нас духами, даже само слово «дедовщина» казалось было под большим запретом. Все, что происходило в роте было в рамках Устава, строго по Закону. Большинство солдат не понимало, зачем нужна эта дедовщина и что это за зверь такой, о котором все только и говорят, но никто не видел в глаза. Чем страшен этот зверь? Почему нельзя служить в армии все время также как сейчас, как в РМП?

Спереди сидела небольшая группа солдат, одна из многих кампаний, которые уже успели сформироваться за этот короткий срок в роте молодого пополнения.

– Вот, и мы также будем когда-нибудь. Отлетаем свое, и будем себе спокойно кушать в любое время, когда захотим… – мечтательно произнес Захаров.

– Сволочи, сами сейчас жрут, а нам не дают нормально поесть в столовой, все время подгоняют! – возмущался Воробьев.

– А тебе, что, Воробьей, не хватает? Ты что нехват, что ли? – пробубнил рядовой Ягодка.

– Завали свой поганый ебальник! Сам нехват!

– Да, блядь, ты своими слюнями сейчас всю комнату забрызгаешь, нехват!

– Щас у меня в организм получишь! – угрожающе приподнялся с места Воробьев.

– Эй, хорош Вам! – вмещался Перепелкин. – Успокойтесь, Орлы! Лучше подумайте, как быстрее черпануться!

– Да, что тут думать! – махнул рукой Захаров – Быстрее огребем своих улюлей, быстрее черпанемся!

На протяжении получаса мы были предоставлены себе. Это был не первый случай обсуждения дедовщины. Дедовщина была основной темой бесед молодых солдат в любое время. До сегодняшнего дня мы никогда не слышали от сержантов, чтобы они что-то говорили про дедов, про духов, про черпание. В нашем представлении дедовщина была чем-то ужасным, какой-то мясорубкой для молодых солдат. Рота, куда нас должны были перевести после присяги, казалась нам адом, где нас с утра до вечера только что и будут делать, как бить, прокачивать, заставлять делать всякие унизительные вещи. Большинство солдат были настроены негативно по отношению к дедовщине. Но страх перед дедами был сильнее любого чувства собственного достоинства. Кто-то еще надеялся на поддержку товарищей, на армейское братство, но появились и такие, кто понимал, что самой лучший выход, это подружиться с дедушками, выслужиться перед ними. Мы не знали, кто такие дедушки, как они выглядят, чем именно они так страшны, но догадывались, что Володин, Попов и Фадеев и есть наши будущие дедушки.

Каждый раз, когда солдат получал посылку из дома, предварительно вскрытую старшиной, он доставал оттуда все деликатесы и нес их в первую очередь сержантам. Колбаса и сало, которыми сержанты иногда угощали солдат в столовой, были как раз из этих посылок. Особенно старались выслужиться перед сержантами наши ингуши. Хасан и Мавлей чуть ли не каждый вечер с сержантами ходили в чипок, как военные назвали небольшой магазинчик, который находился за пределами части в военном городке. Оттуда ингуши регулярно приносили большие пакеты с едой для сержантов.

До сегодняшнего дня дедовщину просто боялись. Но после слов Володина, многие солдаты увидели в дедовщине также и возможность в скором времени избавить себя от тяжелых армейских обязанностей.

С каждым днем количество работы для солдат увеличивалось. Свободного времени становилось все меньше и меньше, занятия по Уставу стали большой редкость. Осталась только ненавистная всеми молодыми солдатами строевая подготовка. Нас стали ставить в наряды не только по роте, но и в наряды, в которые ходили все солдаты части. Теперь каждые три дня солдаты роты молодого пополнения заступали в различные наряды. Каждый наряд длился по двадцать четыре часа, из которых в лучшем случае удавалось поспать только четыре, все же остальное время отвадилось на уборку, независимо от того, что это был за наряд: наряд дневальным по роте, рабочим в столовой, дневальным по КПП или наряд в шестое отделение. Все меньше и меньше мы видели в армии военное начало. Все меньше и меньше мы чувствовали себя настоящими военными и солдатами. Все больше и больше мы чувствовали себя крепостными, у которых есть только одно право и обязанность в жизни – это работа. И самой унизительной и тяжелой работой в армии оказалась постоянная уборка. Солдаты должны каждый день с утра до вечера следить за порядком в части: равнять кровати, убираться в казарме, убирать снег на территории, мыть посуду в столовой и неустанно следить, чтобы при этом внешний вид соответствовал уставу, чтобы был чистый подворотничок, бритый затылок и начищенные до блеска армейские сапоги и бляха. В любой момент, офицер или сержант могли тебе сделать замечание за ненадлежащий внешний вид и наградить нарядом на работы вне очереди. Иллюзии первых дней о том, что мы будем в армии служить родине улетучились. Теперь каждый из нас понимал, что в армии мы просто обслуживающий персонал у офицеров, бесправный и поставленный в положение рабов. Теперь все мы хотели только одного, чтобы это все поскорее закончилось.

*****

Среда. И снова занятия по радиационно-химической и биологической защите. Занятия по РХБЗ всегда проходили на плацу перед разводами. Тут мы на время тренировались одевать противогаз. Резиновый день, как его прозвали солдаты, ничем особенным не отличался от остальных дней в армии, кроме необходимости всюду таскать с собой сумку с противогазом.

После развода всю роту молодого пополнения направили в казарму. Здесь ротный выдал всем старые рюкзаки песочного цвета с зелеными резиновыми химкостюмами внутри. Потратив три часа на подписание рюкзаков и устранение недостатков комплектности наборов, под руководством ротного мы принялись тренировать одевание костюма на время.

– Плащ в рукав! Чулки, перчатки надеть! Газы! – командовал Демьянов.

Рота принялась быстро разворачивать свои костюмы. Путаясь в завязках и креплениях, молодые солдаты неумело одевали костюмы. Ротный нервничал и заставлял нас снова все складываться в рюкзак и повторять процедуру.

– Попов, покажи бойцам, как правильно одевать костюм! – устав смотреть на наши мучения, произнес капитан.

Еще полчаса сержант показывал на своем примере, как можно быстро одевать химкостюм и при этом не запутаться в его многочисленных завязках. После чего всю роту выгнали на улицу учиться ходить строем. Нас готовили к присяге, которая должна была состояться 22 декабря 2002 года. Оставались считанные дни.

Конец ознакомительного фрагмента.