Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка - Майкл Мойнихэн

Молодёжь, вовлечённая в норвежскую блэк-метал среду, безо всякого сомнения не испытывала недостатка в зловещем окружении. Не существует свидетельств, что Викернес и иже с ним испытывали какие-либо "сексуально возбуждающие" чувства, сжигая церкви или оскверняя могилы, но достаточно очевидно, что в их действиях присутствуют определённые садистские наклонности. Их первоначальная мотивация была без сомнения символична и они не высказывают никакого сожаления по поводу того, что они рассматривают свои действия как праведную месть христианству, восхваляющее и плодящее слабость.

Ценность сожжённых в Норвегии церквей трудно определить. Потеря культурной и исторической значимости для членов общины (которые крестились, женились и хоронили своих близких здесь) не может быть восполнена. Даже поджигая церкви в своих городах, где последствий трудно не заметить, блэкушники не испытывали жалости.

Самыми знаменитыми примерами недавних церковных поджогов являются Фантофт и Хольменколлен, хотя ни в той, ни в другой не было прихода. Они были подобны музейным экспонатам. Наоборот, церковь Хаукето возле Осло имела действующий приход. В ночь на 3- е октября 1992-го года пасторская церковь была сожжена дотла. Пер Андерс Норденген был пастором в приходах Хаукето и Принсдаль.

Пер Андерс Норденген

Что произошло в Хаукето?

Полпятого утра меня разбудила дочь — мне звонили. Мне сообщили, что горит церковь. Не думаю, что когда-либо ещё в своей жизни я одевался так быстро. Я поехал в церковь, которая находилась всего в километре от моего дома, надеясь, что это небольшой пожар. Но когда я увидел взметнувшееся в небо пламя, то испытал самый настоящий шок.

Следующий день был весьма необычен. В Хаукето и Принсдале был траур и не только для тех. кто ходил в церковь. Я внезапно понял, что церковь означала для всех жителей. Церковь была символом безопасности. Всех здесь крестили, причащали или женили. Многие люди, которые не ходили в церковь, плакали и называли её "наша церковь". Позже нам помогли очень многие люди, которые сделали пожертвования. Мы продолжали служить богу во временных помещениях, мы не отменили ни одной службы, ни одной репетиции хора, ни одного мероприятия. Но это было тяжело и изматывало меня. Это одна из причин, по которой я сложил с себя сан священнослужителя.

Когда появились подозрения, что это был поджог?

В начале расследования полиция не верила, что к этому могут иметь отношение Сатанисты. Они никогда не говорили о Сатанизме и подозрения о поджоге были отметены. Это шокировало меня, поскольку это случилось сразу после поджога в Хольменколлене. Главный следователь строил всякие теории насчёт того, что кто-то из конгрегации оставил включенным электроутюг или кофеварку. Он даже сказал об этом по телевидению на следующий день. Для многих это было тяжелым ударом.

В ходе расследования были найдены следы, ведущие к одному из окон, которое было разбито. Позднее я занялся поисками серебряного креста, лежавшего на алтаре. Я надеялся, что он не уничтожен и не расплавился от жары, но никак не мог найти его. Потом мы нашли его у выхода. Только тогда полиция согласилась, что в церкви кто-то был и дело здесь нечисто. Почерневшее распятие занимает почётное место в новой церкви.

Оказалось, что это всё дело рук 19-летнего паренька из пригорода неподалёку от Хаукето. Он купил две канистры бензина на ближайшей бензоколонке, проник в церковь и поджёг ее. С собой он прихватил требники, которые полиция обнаружила у него дома.

Что вы испытываете к поджигателю?

Люди с ТВ и радио просили меня встретиться с ним и поначалу я было согласился. Но когда я услышал, что он не сожалеет о содеянном, решил что эта затея бессмысленна.

Я не думаю, что это имело под собой какое-либо идеологическое обоснование. Я думаю, что он оказался в этой ситуации только из желания быть признанным. Я также слышал, что у него было трудное детство. Я всё же склонен жалеть его и считаю, что его наказание слишком сурово. Тюремное заключение было недолгим — год или что-то около, но суд взыскал с него за ущерб 5 миллионов крон. Это разрушит будущее мальчика, я полагаю, что приговор должен быть таким, чтобы человек мог все же продолжать нормальную жизнь.

Всё, что может быть сделано для сгоревших церквей — возведение нового здания, которое каким-либо образом исполнит назначение старой церкви. Норвежское Управление Культурного Наследия оценивает стоимость каждой полной реконструкции между 15 и 30 миллионами крон (от 2 до 4 миллионов долларов). Поэтому расходы на восстановление могут достигнуть суммы 300 миллионов крон (40 миллионов долларов). Сюда следует прибавить стоимость ремонта частично повреждённых церквей. Кроме того, эти цифры принимают в расчёт только строительные работы без учёта оплаты труда по художественному оформлению.

Город Осло через суд потребовал от Викернеса возмещения стоимости сожжённой хольменколленской часовни. Страховая компанию Гьенсидиге подала такие же иски в отношении церквей в Скьольде и Асане. Первоначальный иск требовал полного покрытия расходов на отстройку церквей заново в размере 40 миллионов крон (5 миллионов долларов). Позднее, хотя сумма была снижена до 37 миллионов крон, неудивительно, что Викернес отказался платить. Теперь ему предстояло пройти через суд снова.

В суде Викернес снова исполнил роль Врага Народа Номер Один, облачённого в зелёный камуфляж и злобно ухмыляющегося. Особый настрой этому разбирательству придал тот факт, что все пришедшие на него обыскивались с помощью металлодетектора (что для Норвегии не совсем обычная практика). Во время процесса адвокат Викернеса заявил, что подзащитный несправедливо осуждён за поджоги церквей, у обвинений истек срок давности, и что у его клиента нет денег, чтобы возместить ущерб. Он потребовал снятия обвинений по всем пунктам.

Протесты были отклонены судом и в декабре 1997-го года ему присудили выплатить 8 миллионов крон (1 миллион долларов) в качестве возмещения ущерба. Кроме того ему присуждено ежегодно выплачивать 12 % от денег, которые он должен, считая от лета 1996- го года. Ко времени суда одних процентов набежало почти на миллион крон.

Церковь Фантофт стала по многим показателям главным символом церквосожжений в Норвегии. Это был церковный музей, привлекавший множество туристов, посещавших Берген. В качестве церкви она использовалась только в особо торжественных случаях. Фантофт находилась в частной собственности и изо всех церквей её реконструкция обойдётся дороже всего. Историк деревянных церквей Давид Вальстен отметил в 1994-м году: "Подобно легендарной птице Феникс новая бревенчатая Фантофт поднимется из пепла старой вскоре после трагического пожара. В намерениях владельца — создание достоверной копии оригинала". Семья, владеющая Фантофт, не желает обнародовать стоимость столь значительной реконструкции.

Варг Викернес

Насколько в действительности вы представляли из себя организацию? Были ли вы кем-то вроде лидера?

Ничего такого не было, вообще ничего. Не было никакой организации. Я был тем… я не собираюсь говорить, что я жёг церкви, но давайте назовём это так: был один человек, который всё начал. Меня не признали виновным в сожжении церкви Фантофт в Бергене, но именно этот пожар положил начало всему этому делу. Это было 6 июня и все немедленно усмотрели в этом Сатанизм, поскольку это был шестой день шестого месяца и шестой день недели.

Что другие просмотрели, так это тот факт, что 6-го июня 793-го года в Линдсфарне, что в Британии, произошёл первый известный в истории набег викингов, викингов из моей страны. Никто не связал этих двух событий — никто.

Эта Церковь построена на священной земле, на естественном круге, каменном хорге (языческом алтаре). Они водрузили на круге крест и построили церковь в самом центре священного места.

Вот где всё и началось, это была первая церковь. Дальше всё только продолжалось. После была сожжена церковь в Ставангере, к югу от Бергена. С этими людьми у нас не было никаких связей. Там просто была ещё одна группа, которая увидела это в газетах и они подумали: Ух ты, это круто и мы сделаем то же самое. Они сожгли церковь и подпалили маленькую часовню. Затем была церковь Хольменколлен в Осло — она была сожжена дотла. На самом деле, немного пораньше, ещё до августа была попытка поджога в Бергене, но пламя здесь на разгорелось и поэтому в газетах ничего не было, чтобы не создавать ажиотаж. А меня в этом обвинили. Меня обвинили в трёх успешных и одном неудачном поджогах.

В каких трёх ты был обвинён?

Хольменколлен, церковь Скьольд на юге Хордаланд и Асане. Когда я сидел в тюрьме в Бергене, в километре от этой церкви, ко мне пришёл помощник надзирателя и уставился на меня, хотя в глаза и не смотрел, а потом сказал: "Каждый день я еду на работу мимо развалин Асане и каждый раз думаю о тебе". Это было первое, что он мне сказал. До этого год я был в изоляции. Для него это была плохая поездка на работу — он женился и крестился в этой церкви.