Никогде - Нил Гейман

– Ты труп! Ты труп, поняла?! – но в голосе его слышались слезы.

А потом он повернулся и бросился наутек.

– Не профессионал, – вздохнула Охотница.

Они пошли обратно – тем же путем, каким пришел Ричард. Колокол теперь гудел не переставая. Вскоре они увидели его у витрины с мармеладом – огромный медный колокол на деревянной раме. К языку была привязана веревка, которую дергал верзила-негр в черной рясе доминиканского монаха.

Насколько Ричарда потряс сам рынок, настолько же – если не больше – его потрясло, как он закрылся. Все исчезло в считанные минуты. Торговцы сложили свои лотки, взвалили на спины и ушли. Ричард заметил старину Бейли, тащившего свои вывески и клетки с птицами. Старик помахал ему и выскочил на улицу.

Все разошлись, и «Хэрродс» снова выглядел точно так же, как по субботам, когда Джессика таскала Ричарда за собой, – даже на полу ни соринки не осталось. Словно никакого рынка и не было.

– Охотница, – пробормотал маркиз. – Я, разумеется, немало слышал о тебе. Где ты была все это время?

– Охотилась, – ответила Охотница и обратилась к Двери: – Ты умеешь исполнять приказы?

Девушка кивнула.

– Да, если нужно.

– Хорошо. Значит, я смогу тебя защитить, если соглашусь на эту работу.

Маркиз замер и недоверчиво воззрился на Охотницу.

– Что значит если?

Охотница открыла дверь, и они вышли на улицу. Недавно прошел дождь, и мокрый асфальт блестел в свете фонарей.

– Я согласна, – сказала Охотница.

Ричард поглядел на ночную улицу – такую обычную, тихую, безопасную. На секунду ему показалось, что стоит поймать такси, поехать домой, выспаться хорошенько в своей собственной постели, и все будет как раньше. Но он знал, что такси не остановится, да и дома у него больше нет.

– Как же я устал! – пожаловался он.

Все молчали. Дверь старалась не встречаться с ним взглядом, маркиз его просто игнорировал, а Охотница видела в нем только обузу. Ричард чувствовал себя малышом, который увязался за взрослыми ребятами, и его это раздражало.

– Послушайте! – рассердился он. – Я не хочу никому быть в тягость. Я знаю, что вы все очень занятые люди. Но как же я?

Маркиз обернулся и посмотрел на него, сверкнув белками.

– Ты? А что ты?

– Как мне вернуться к нормальной жизни? Это какой-то затянувшийся кошмар. Еще на прошлой неделе все было понятно, а теперь – какая-то бессмыслица, безумие… – Он сглотнул. – Я хочу знать, как мне вернуться в свой мир.

– Мы тебе тут не поможем, – сказала Дверь. – Я понимаю, тебе нелегко, Ричард. Прости…

Охотница присела на корточки, сняла с пояса какой-то металлический предмет и открыла канализационный люк. Спустилась туда сама и, убедившись, что все в порядке, позвала Дверь. Девушка полезла вниз, даже не взглянув на Ричарда. Маркиз потер переносицу.

– Молодой человек, – проговорил он, – тебе пора уяснить, что есть два мира: Верхний Лондон, в котором ты жил раньше, и Нижний Лондон, где существуют те, кто выпал из жизни. И ты тоже выпал. Так что удачи тебе, – бросил маркиз и исчез в люке.

– Постойте! – крикнул Ричард и схватился за крышку, прежде чем она успела захлопнуться.

Он стал спускаться вслед за маркизом. Пахло сыростью, тухлой капустой, сточными водами и разложением. Однако, как ни странно, когда он наконец спустился, запах исчез. Ричард оказался в кирпичном туннеле, по которому бежала грязная вода. В отдалении светился фонарик Охотницы, рядом с ней шагали маркиз и Дверь. Шлепая по воде, Ричард кинулся вдогонку.

– Уходи, – сказал маркиз.

– Нет.

Дверь поглядела на него.

– Прости, Ричард. Мне очень жаль, что так вышло.

Маркиз встал между ними.

– Ты не можешь вернуться к своей прошлой жизни, – сказал он почти с состраданием. – Ни твоего дома, ни твоей работы больше нет. Там, наверху, тебя самого тоже нет.

Перед ними оказались три туннеля. Дверь и Охотница, не оглядываясь, отправились по тому, где не было воды. Маркиз помедлил.

– Тебе придется жить здесь, – сказал он Ричарду. – Придется привыкнуть к канализации, магии и темноте. – Он улыбнулся ослепительной, неискренней улыбкой и добавил: – Рад был познакомиться. Всего тебе наилучшего. Если не помрешь в ближайшие два дня, может, месяцок еще протянешь.

И он поспешил вслед за Дверью и Охотницей.

Слушая эхо их шагов и журчание воды, сбегавшей к очистной станции в восточной части города, Ричард прислонился к стене.

– Черт! – выругался он.

И к своему собственному удивлению, здесь, в темноте туннеля, впервые после смерти отца Ричард Мэхью разрыдался.

На станции метро было темно и пусто. Варни крался вдоль стены, стараясь ступать как можно тише и то и дело нервно оглядываясь. Он выбрал эту станцию наугад и добирался до нее, прыгая с крыши на крышу, держась в тени, постоянно озираясь, опасаясь слежки. Он решил не возвращаться в свое логово во всеми забытых туннелях в Кэмден-тауне. Это было слишком рискованно. К тому же в Лондоне немало тайников, где у него запас оружия и еды. Надо затаиться на время, переждать…

Остановившись у автомата с билетами, он прислушался: тишина. Удостоверившись, что за ним никто не гонится, Варни позволил себе немного расслабиться. Он замер на верхней площадке винтовой лестницы и глубоко вздохнул.

Внезапно он услышал за спиной угрожающе-вкрадчивый голос:

– Варни – лучший наемник и телохранитель в Нижнем Лондоне. Это все знают. Варни сам так сказал.

Справа от него кто-то медленно проговорил:

– А врать нехорошо. Правда ведь, мистер Круп?

Невидимый мистер Круп согласился:

– Да, мистер Вандемар, врать очень нехорошо. Признаюсь, я воспринимаю это как личное оскорбление, меня ранили в самое сердце. Я разочарован. А разочарование очень опасно. Тому, кто не блещет ни умом, ни силой, лучше поостеречься и не разочаровывать других, не так ли, мистер Вандемар?

– Да уж, ему лучше поостеречься, мистер Круп.

Варни бросился к винтовой лестнице и понесся по ней во весь дух. С верхней площадки снова донесся голос мистера Крупа:

– Лично я считаю, что это убийство следует считать актом милосердия.

Топот Варни эхом разнесся по лестнице, отдаваясь в железных поручнях. Варни мчался во весь опор, фыркая и отдуваясь, спотыкаясь, задевая плечами стены. Наконец он добрался до нижней площадки. Там на стене висела табличка, на которой было написано, что лестница невероятно длинная – 259 ступеней, – и что по ней лучше подниматься только очень крепким и здоровым людям. Всем остальным предлагалось воспользоваться лифтом.

Лифтом?

Послышалось громкое клацанье, и двери лифта медленно открылись. Площадку залил яркий свет. Варни хотел выхватить нож, но тут же вспомнил, что нож так и остался у этой мрази – Охотницы. Выругавшись, он потянулся за мачете, который носил с собой в ножнах за спиной. Мачете не было.

Позади кто-то вежливо кашлянул, и Варни обернулся.

На нижней ступеньке винтовой лестницы сидел мистер Вандемар. С помощью мачете Варни он выковыривал грязь из-под ногтей.

Мистер Круп набросился на Варни со своим любимым стилетом – Варни не успел даже вскрикнуть.

– Пока, – безразлично сказал мистер Вандемар, продолжая чистить ногти.

Хлынула кровь. Ярко-красная, она била фонтаном, потому что Варни был очень крупный мужчина и в нем было немало этой удивительной жидкости. Однако когда мистер Круп и Вандемар закончили, у подножия лестницы осталось лишь одно небольшое пятнышко, почти незаметное.

Впрочем, после того как пол помыли, исчезло и оно.

Охотница шла впереди. За ней – Дверь. Маркиз Карабас замыкал шествие. Они бросили Ричарда полчаса назад, и с тех пор никто не проронил ни слова.

Внезапно Дверь остановилась.

– Так нельзя, – решительно сказала она. – Мы не можем оставить его здесь.

– Можем, – возразил маркиз. – Мы его уже оставили.

Она покачала головой. С той минуты, как увидела Ричарда на рынке, – он тогда лежал распростертый на земле под тяжеленной тушей Райслипа, – Дверь чувствовала перед ним свою вину. И теперь поняла, что больше не может этого выносить.

– Не глупи, – сказал маркиз.

– Он спас мне жизнь, – отозвалась Дверь. – Он ведь мог запросто бросить меня на улице. Но не бросил.

Дверь чувствовала, что это она всему причиной. Она открыла дверь к тому, кто смог бы ей помочь, и он помог. Он отнес ее к себе, в теплую уютную квартиру, заботился о ней, привел туда маркиза. И именно потому, что тогда помог ей, оказался в ее мире.

Брать его с собой – безумие. Они не могут принять в команду еще одного. Им и себя-то вряд ли удастся защитить, ведь их ждет долгий и опасный путь.

И все же, неужели он попал в Нижний мир только потому, что она открыла к нему дверь? А что если была и другая причина?

Маркиз поднял бровь – он смотрел отчужденно, безучастно, с мрачной иронией во взгляде.