Проклятие могилы викинга - Фарли Моуэт

- Старый черт просто завидует! - сердито выпалил Джейми. - Он сколько времени всем здесь заправляет, и поглядите, как эскимосам сейчас худо приходится. Сам он ничем не может им помочь, а мы вроде можем: вот он и лезет из кожи вон, чтоб нам напортить.

- По-моему, надо опять поговорить с Оухото, - спокойно, но твердо сказала Анджелина. - Ты злишься, Джейми, а от этого только всем хуже.

Ребята зашли в чум Оухото и застали у него нескольких эскимосов, но те сразу же под разными предлогами ушли. Да и сам Оухото казался угнетенным и неспокойным. Но когда Питъюк объяснил ему, зачем они пришли, ему явно полегчало.

- Я рад, что вы уже знаете, - сказал он через Питъюка. - Сам я не хотел вам говорить, и оттого было мне совсем не хорошо - ведь между друзьями не должно быть секретов. А теперь расскажу вам остальное. Шаман еще раз говорил с духами; при этом было почти все племя. Под конец он сказал, что Кунар вас проклял, и не велел больше с вами знаться. Теперь никто не понимает, как быть. Некоторые даже говорят, чтоб я с вами не ходил. Да разве я больной старик, чтоб духов бояться? Нет, я пойду с вами до Большой реки. И я так думаю: нам надо уходить поскорей, потому что племя все больше слушается шамана. Набрались страху, да чем дальше, тем больше, а от пуганого человека всего можно ждать.

- А скоро ли пойдем? - тревожно спросил Джейми.

Оухото задумался, сдвинул густые брови.

- Нам нельзя трогаться, пока сильный ветер не сломал подтаявший лед на больших озерах. Надеюсь, ждать теперь не долго. Нет у меня доверия к старику, а если, пока ждем, что случится с вашими каноэ, никуда вам не уехать.

- Не посмеет он ничего сделать! - крикнул Джейми, но в голосе его не было уверенности.

В этот вечер у себя в палатке они долго не могли уснуть, хотя час был уже поздний. Положение свое они обсуждали далеко за полночь, но так ничего и не придумали. Наконец Анджелина решила, что хорошо бы выпить по кружке чая, и вышла разжечь костер и вскипятить воды. Но скоро она вернулась, глаза ее радостно блестели.

- Слушайте, - сказала она. - Северный ветер задул, уже слышно, и по небу облака пошли. Может, он прямо сегодня взломает лед?

Когда ребята напились чаю, ветер уже гулял по становищу, и шум его, суля надежду, в конце концов успокоил их и усыпил.

Когда же они проснулись на рассвете, ветер дул вовсю. Они вылезли из палатки и увидели Оухото, который шел их будить. Он улыбался.

- Ешьте скорей, - сказал он, - у нас много дел. Сегодня лед тронется, а завтра и мы тоже.

16. ОЗЕРО-В-ОЗЕРЕ

Ветер весь день не утихал, а путешественники тем временем заканчивали приготовления к отъезду. Эуэсин тщательно осмотрел каноэ, проверил каждый шов, удостоверился, что смоляная прокладка надежна. Остальные ребята укладывали снаряжение и прочие припасы.

Ехать решили налегке, захватить только самое необходимое. Все, без чего можно обойтись, оставляли в становище. Лишнюю провизию отдали эскимосам, кроме того, Эуэсин и Питъюк оставили им в пользование свои ружья и большую часть патронов. Они рассчитали, что на время путешествия к побережью вполне обойдутся одним ружьем и полусотней патронов.

Поклажу составляли меховые одеяла, палатка, два дорожных мешка с запасной одеждой, из кухонной утвари только то, без чего никак нельзя в дороге: два топорика, веревка, чай, соль, мука, вяленая оленина, - и, конечно, сокровища викинга. Их тщательно уложили в два лубка, каждый обернули оленьей кожей, и каждый сверток привязали к одному из каноэ под банками: так они не потонут, даже если лодка перевернется. Решено было, что Джейми и Питъюк поплывут в одном каноэ, а Эуэсин с сестрой - в другом.

На рассвете следующего дня путешественники готовы были к отплытию. Провожать их пришло совсем немного народу. На берегу собрались только друзья и родные Питъюка, не слышно было обычных для такого случая добродушных шуточек, поддразнивания. Серьезно и тихо все помогали ребятам нагружать каноэ. Мать Питъюка только что принесла им на дорогу вареное мясо, и тут с холма, что возвышался над берегом реки, донесся хриплый крик.

Все обернулись: на фоне рассветного неба четко вырисовывался черный, зловещий силуэт шамана. Несколько мгновений он оставался недвижим. Но вот он занес правую руку, в которой сжимал короткое копье, и яростно потряс им, будто грозя путешественникам, и злобно прокаркал что-то своим старческим, надтреснутым голосом.

Эскимосы испуганно забормотали и, казалось, готовы были разбежаться. Но тут выскочил Оухото, погрозил старому шаману кулаком, с вызовом прокричал что-то ему в ответ. Старик еще мгновение помедлил - и скрылся из виду.

Оухото повернулся к ребятам, стоявшим в нерешительности у своих каноэ, лицо его было мрачно. Он отрывисто бросил Питъюку несколько слов, и тот нетвердым голосом перевел:

- Шаман нас проклял, а я ему сказал: когда с вами случись беда, тогда буду брать нож, буду пропороть ему костлявый бок. Пошли, пора в дорога.

Ребята только этого и ждали. Питъюк оторвался от матери, а она стояла неподвижно, и по щекам ее текли слезы. Кейкут и еще несколько мужчин осторожно спустили каноэ на воду, и путешественники тут же в них прыгнули. Еще миг - и они понеслись по реке вслед за Оухото, чей маленький каяк вырвался вперед.

Анджелина обернулась, бросила прощальный взгляд на кучку молчаливых людей, на приземистые, крытые оленьими шкурами чумы, что виднелись позади них, на серую волнистую равнину, раскинувшуюся до самого горизонта. И ее пробрала невольная дрожь: она подумала о старике, чья злоба, казалось, последовала за ними в дальний путь, в неведомую страну, что лежала на востоке.

Когда лодки отошли на милю к северо-востоку от становища, Оухото направил флотилию в устье небольшой речки - той, где шла охота на оленей. Речка была очень быстрая, и гребцам приходилось изрядно налегать на весла, чтобы двигаться против течения, но через несколько часов они оказались в маленьком озерке и направились к его южному концу.

Отсюда вытекала уже и не речка, а просто ручей - узкий и такой мелкий, что ребятам пришлось вылезти из каноэ и вести их, шагая рядом вброд. Вот когда мальчики порадовались, что эскимосы научили Анджелину, как сшить им высокие сапоги! Для этих сапог брали выделанную, как пергамент, оленью кожу и тщательно сшивали ее нитками из оленьих сухожилий. Потом на несколько минут наливали в них воду. От воды нитки разбухали и швы становились водонепроницаемыми, а сама кожа - мягкой и гибкой.

Оухото незачем было брать свой каяк на буксир. В мелководье он просто поднимал его и нес на голове, а сам живо шагал дальше да еще покрикивал на спутников, чтоб поторапливались.

Ручей вливался в озерцо, которое они быстро переплыли, а за ним шел длинный волок - каменистый водораздел - до Волчьего озера. Когда все пожитки наконец перетащили через волок, близился вечер и Оухото предложил раскинуть лагерь.

- Эскимос начинает путь - не спешит, - объяснил друзьям Питъюк. Медленно начинает. Потом быстрей идет. Белый человек начинает быстро, потом идет медленно.

Джейми на сей раз не попался на удочку. Двадцать миль он то изо всех сил выгребал против течения, то тянул каноэ на буксире и теперь рад был согласиться с Оухото. В ответ на слова Питъюка он только усмехнулся:

- А я теперь сам эскимос. Сам иду медленно.

От их стоянки до становища на Иннуит Ку по прямой было всего восемь миль. Они же должны были идти по рекам и речушкам, а потому описывали широкую дугу. На Севере в каноэ редко можно двигаться кратчайшим путем: чтобы отъехать от места на десять миль, обычно проходишь на веслах миль тридцать, а то и все сорок.

Следующий день был удачнее. Перед ними на юго-восток до самого горизонта простиралось огромное, двадцать миль в длину, Волчье озеро. Еще только два дня назад воды его были скованы пятифутовым слоем льда. Весеннее солнце понемногу истончило его, и едва подул сильный ветер, лед превратился в кашу и растаял. Когда на другое утро оба каноэ и каяк плыли вдоль западного берега, лед уже исчез бесследно.

Ветра в этот день почти не было, и воды озера оставались спокойными. Все утро путешественники плыли на юг, придерживаясь плоских голых берегов.

Из озера вытекала, устремляясь на юго-восток, довольно широкая речка. Талые воды напитали ее, она вздулась и несла каноэ и каяк со скоростью добрых трех узлов. Маленькая флотилия стремительно понеслась вниз по течению. Река текла по равнине, порогов на ней не было, и плыли они безо всяких происшествий.

- Вот здорово! - крикнул Джейми сидевшему на носу каноэ Питъюку. - При такой скорости мы за неделю будем на побережье!

- Хо! За неделю?! За месяц, может. Вот погоди. Совсем скоро не такой легкий путь.

- Ну, слишком-то трудно не будет, Пит. В лесном краю я по очень плохим речкам плавал. Не может быть, чтоб Большая река была хуже.

- На юг нет плохой река! - пренебрежительно заметил Питъюк. - Посади маленький ребенка в мокасин - и то по южной река могут плавать. Не то что Большой река. Оухото говорит, по такой река только большой рыба может плавать, сильный рыба.