Долина счастья - Пенни Джордан

Видаль снял рубашку. Он начал покрывать поцелуями шею Флис, вызывая у нее новый приступ желания. Молодую женщину затопила бескрайняя волна страсти.

– Прикоснись ко мне, – прошептал Видаль, и его явное нетерпение показало, что достаточно одного лишь ее прикосновения, чтобы он абсолютно потерял голову. Это походило скорее на грезы, чем на реальность. Но Видаль прижал руку Флис к своей пылающей груди и стал умолять: – Прикоснись ко мне, Фелисити, я мечтал об этом с того момента, как впервые увидел тебя.

Не в силах остановиться, Флис повиновалась Видалю. В конце концов, разве не этого она хотела? Она ласкала тело Видаля, ощущая, как его кровь пульсирует под ее пальцами. Опуская руки все ниже и ниже, Флис чувствовала движение его мускулов.

– Да-а-а, – с пылом произнес Видаль, когда Фелисити добралась до пояса его брюк.

Но женщина по-прежнему сомневалась. Продолжать было опасно. Она больше не сможет совладать с собой.

– Значит, ты все еще хочешь, чтобы я помучил тебя, да? – издевательски поинтересовался Видаль. – Тогда, может, мне стоит помучить самого себя?

Прежде чем Флис смогла помешать ему, Видаль поднял ее на руки и понес в собственную спальню, оформленную в минималистическом стиле. Он положил Фелисити на огромную кровать и начал раздевать. Она уже была готова на все что угодно, лишь бы вновь испытать наслаждение. Каждый поцелуй, каждая ласка делали все более глубоким и нестерпимым ее желание. Казалось, вокруг больше ничего не существует. Обнаженное тело Флис дрожало от охватившего ее огня.

– Видишь, как сильно ты меня хочешь? – спросил он.

Флис не стала отрицать это. Да, она хотела Видаля. Она хотела его, нуждалась в нем, любила.

Видаль ласкал ее бедро, а ртом захватил сосок, возбуждая Флис все больше, пока она не затрепетала в агонии страсти. Свободной рукой он гладил вторую грудь Фелисити, а коленом раздвигал ее ноги.

Желание, которое пронзило Флис, было подобно вулкану. Она видела, как возбужден Видаль, и не могла больше ждать. Она стала прижиматься к нему низом живота, и Видаль привлек ее к себе.

Флис почувствовала, как он вошел в нее, как он двигался в ней. Одна только мысль об этом вызывала в ней нестерпимую жажду. Но Видаль внезапно оттолкнул ее и отстранился. Это он имел в виду, когда говорил про мучения?

В страстном порыве Флис потянулась к нему, но Видаль покачал головой.

– Еще нет, – нежно сказал он. – Сначала я хочу ласкать тебя, вкусить тебя, познать тебя целиком.

Видаль стал целовать ее колено, а затем внутреннюю сторону бедра, в то время как его пальцы стали нежно прикасаться к средоточию ее женственности. Его прикосновения доставляли ей наслаждение и одновременно вызывали сильнейшее желание. Флис схватила его за запястье, но Видаль не послушался. Он наклонил голову и принялся ласкать языком то самое местечко, которое до этого гладили его пальцы. Она больше не могла терпеть. Стоны начали вырываться сами собой.

– Сейчас, сейчас! – стала умолять Флис.

По телу прокатилась волна наслаждения, когда она вновь почувствовала плоть Видаля внутри себя. После первого же толчка Фелисити сладострастно застонала. Ее тело жаждало удовлетворения.

Следующий толчок – глубже, сильнее – словно сковал вместе тела Фелисити и Видаля.

Страсть и возбуждение полностью завладели молодой женщиной.

– Ты хочешь меня, – прохрипел Видаль.

– Да. Да. Я хочу тебя. Ты мне нужен.

– Повтори это еще раз, – требовал он, проникая в Фелисити все глубже. – Скажи мне, как сильно ты меня хочешь.

– Слишком сильно. Это невозможно выразить словами, – бормотала Флис, осыпая страстными поцелуями его лицо.

Она беспомощно прижалась к нему. Напряжение нарастало, наконец оно охватило каждую ее частичку. И вдруг все замерло, Флис словно оказалась на обрыве. Она испытала оргазм одновременно с Видалем.

Обессилевшая Фелисити прильнула к Видалю, зная, что это было не просто желание – это была любовь.

Она нежно прошептала:

– Видаль…

Мужчина напрягся. Он уловил нотки чувственности в ее голосе. Его имя в устах Фелисити прозвучало словно прикосновение шелка. Тем не менее он счел, что все это вызвано удовлетворенным желанием. И больше ничем.

Видаль глубоко вздохнул и сказал коротко:

– Теперь мы квиты. Ты использовала мое желание, чтобы доказать, насколько ошибочным было мое мнение о тебе. Теперь я использовал твое желание и доказал, что ты лгала, когда утверждала, что не хочешь меня.

Флис ощутила страшный холод. Голос Видаля был ледяным. Она лежала рядом с ним, страдая от любви. Его жестокие слова буквально раздавили ее.

Глава 11

Невозможно лежать на кровати вечно, испытывая невыносимую грусть», – сказала себе Фелисити. Должно быть, она приняла душ и оделась после того, как ушел Видаль. Флис это не помнила. В ее памяти остались только его последние слова, последняя жестокая выходка. Флис сводила с ума мысль о том, что она мечтала, как их близость сможет все изменить. Но Видаль по-прежнему ненавидит ее.

Кто-то постучался в дверь спальни. Флис замерла, а затем задрожала. Видаль вернулся? Неужели он собирается причинить ей еще больше страданий? У Фелисити болело сердце. Снова раздался стук. Молодая женщина с трудом поднялась и неуверенно подошла к двери. Открыв, она почувствовала облегчение, так как это была герцогиня. Выражение ее лица было напряженным.

– Могу ли я войти? – спросила она. – Фелисити, я должна рассказать тебе кое-что о Видале и о том, в чем ты обвиняла его.

Флис оцепенела. Только сейчас она поняла, что во время ссоры с Видалем совсем забыла, что на террасе присутствует его мать. Герцогиня стала невольным свидетелем ее несдержанности. Не в состоянии сделать что-либо еще, Флис кивнула и впустила женщину.

– Я обязана поговорить с тобой, – заявила герцогиня, когда они устроились напротив друг друга в креслах у камина. – Ни одной матери не понравится выслушивать обвинения в адрес своего ребенка. Когда-нибудь ты это поймешь. Но поговорить с тобой я хочу не только из-за Видаля, но и ради тебя. Поверь, Фелисити, чувства горечи и обиды разрушают. Со временем они могут уничтожить человека, и у него не останется ничего, кроме этих чувств. Мне ненавистна мысль, что это может произойти и с тобой – особенно потому, что для этого нет никаких причин.

– Простите меня, если я причинила вам боль или оскорбила, – извинилась Флис. – Я не хотела этого, но то, как повел себя Видаль, не позволяя мне общаться с собственным отцом…

– Нет, это неправда. Так решил вовсе не Видаль. Наоборот. Ты очень многим ему обязана, и благодаря ему у тебя… Ох! – Герцогиня в испуге прикрыла рот рукой и покачала головой. – Я пришла сюда, только чтобы защитить Видаля, а не обвинять тебя. Но я дала волю эмоциям. Пожалуйста, забудь мои слова.

Забыть? Это невозможно.

– Значит, это неправда? – настойчиво спросила Флис. – И чем я ему обязана? Пожалуйста, объясните мне.

– Я не могу продолжать, – взволнованно ответила герцогиня. – Я и так сказала слишком много.

– Теперь вы не имеете права промолчать, – запротестовала Фелисити. – Пожалуйста. Я жду.

– Прости меня. Я не должна была приходить к тебе. Я так злюсь на себя! Прости меня, Фелисити, – повторила она, встала и вышла из комнаты.

Фелисити уставилась на закрытую дверь. Что имела в виду герцогиня? О чем она начала говорить и почему отказалась продолжать? Конечно, это естественно, что мать хочет защитить своего ребенка. Но в голосе герцогини слышалось нечто большее, чем просто материнское чувство. Она, без сомнения, что-то знала – то, что Флис было неведомо. Чего это касается? Ее отца? Того, что ей не позволяли с ним общаться? Флис хотела узнать все, и только один человек мог рассказать ей правду, если она наберется смелости обратиться к нему.

Видаль. Но хватит ли ей этой самой смелости?

Недомолвки герцогини заставили Фелисити почувствовать, будто в комнате, которую, как ей казалось, она хорошо изучила, появилась потайная дверь. Возможно, за этой дверью нет ничего нового для нее, никаких секретов, ни темноты, которой она могла бы испугаться. Но что же там кроется? Что, если?.. Что там может быть? Видаль заявил, что именно он прервал их переписку с отцом и не позволил Флис больше писать ему. Разве нет?

Необходимо поговорить с ним.

Когда Фелисити спросила у Розы, где Видаль, та ответила, что герцог в своем кабинете. По тону экономки было ясно, что он не хочет, чтобы его отвлекали.

Не дав себе времени поменять решение, Флис стала подниматься по лестнице. Она чувствовала, как у нее свело живот и дрожат колени. Пока Флис шла по коридору, одна ее половина хотела развернуться и сбежать. Смелость быстро покидала молодую женщину.

Дверь в кабинет Видаля была приоткрыта. Фелисити неуверенно постучалась и подождала. Ответа не последовало.

Молодая женщина уже собралась уйти, когда услышала голос Видаля. Он приказал что-то на испанском языке. Фелисити повернула ручку двери. Она не пила алкоголь, однако ощущала легкое головокружение.