Громовое колесо - Евгений Викторович Шалаев

что согласился он нашу маленькую просьбу без внимания-то не оставить. Конечно, справедливости ради, надо заметить, тут и свой интерес наш новый знакомый имел. Да, как бы то ни было, думаю, землю будет Данияр рыть, да во всех смыслах – рыть, чтобы камень заветный Перуна найти. Что радует. Такого помощника пойди найди ещё!

Ну, слегка перефразируя народную мудрость, на ближнего-то своего надейся, а сам не плошай. Так что, оставив вскоре Данияра наедине со своей лавкой (простите, с бутиком), мы с рогатым направились по следующему адресу, что значился в нашем (ну как “в нашем”, так-то вообще в моём, конечно!) плане. Короткой дорогой направились.

Как и обещал хозяин антикварной лавки, выпустил он нас через чёрный ход, который располагался с противоположной от главного входа стороны дома. И направление движения он нам указал. Предупредил, правда, что по подворотням пройтись придётся. Зато дорога раза в три сократится.

А и ничего! Городок Тиза славный. Тихий и мирный. Тем паче, день ещё, не ночь. Так что, по подворотням, ну значит, по подворотням. Время зато сэкономим. Курочка, знаете, по зёрнышку клюёт. И, в итоге, лишний часок-другой себе на удовольствие урвём. Это на Обители того времени вагон и маленькая тележка. А здесь – четырнадцать суток всего. И не хотелось бы сутки те, с позволения сказать, от звонка до звонка оттарабанить. Не в каталажке же! Не на принудительных работах. Следовательно, стоит и о себе немного позаботиться.

В итоге же, в очередной раз, как оно зачастую и бывает, оказалось, что короткая дорога далеко не самая быстрая! Вот уж воистину – не смеши бога своими планами. Забыли мы одно из главных правил авантюриста – нормальные герои всегда идут в обход. И что? Вот уж сэкономили времени-то мы, так сэкономили! Всем на зависть! Хорошо хоть, ноги смогли унести…

Начиналось-то всё неплохо. Мы вполне уверенно двигались к намеченной цели. Подворотни действительно присутствовали, но, как в самом скором времени оказалось, оно и к лучшему. По теневым участкам, учитывая царящую по-прежнему на улице жару и палящее с неба солнце, двигаться было существенно комфортнее. Так что ещё и за это нашему славному Данияру – отдельное спасибо.

Само собой, так, на всякий случай, я ввёл в навигаторе в телефоне адрес второго антикварного магазина. Того самого, что мы собирались с сатиром успеть сегодня посетить и к которому теперь, как раз, и направлялись. И хотя дороги, по которой я да Орис сейчас топали, гаджет мой не знал, пытаясь всё время заставить нас свернуть куда-то в сторону, конечная цель нашего пути неуклонно приближалась. Вот ведь! Получается, антиквар знал город гораздо лучше, чем умная, вроде как, техника.

Рогатый всю дорогу нежно мурлыкал по телефону. Со своей Машенькой любезничал, без сомнения. Опять же сие только в плюс. Не то что разговаривать, даже слушать мне сейчас было просто лень. Такое вот настроение. Казалось, и здесь для меня звёзды сошлись.

- Далеко ещё нам? – обратился-таки Орис ко мне в итоге, убирая телефон в карман. Наговорился, получается с зазнобой своей.

- Метров сто осталось, по карте судя, – ответил я, глядя на телефон. – Точнее не скажу. Навигатор этой дороги не видит. Показывает, что мы прямо через дом идём. Ну, и бог-то с ним. Сейчас минуем вот эту, последнюю уже подворотню и всё – финишная прямая.

- Хорошо. Кстати! Что хотел сказать тебе. Ты, Лёша, первым-то в разговор нигде не вступай. Я тебя ещё в прошлый раз о том предупредить забыл. Ну, да и так всё как надо прошло. Всё путём. Но, лучше не рисковать. Поговорить, что надо выведать – это, братец, про меня. Здесь я профи. Так что в сторонку лучше отойди, смотри, а главное – слушай и учись.

Ответить я не успел. Мы как раз с сатиром дошли почти до середины подворотни. Свет в это место совсем уже не проникал. Считай, вся средняя часть прохода, тонула во тьме. Довольно длинная, надо сказать, эта подворотня оказалась. Не сказать, чтобы то хоть как-то меня смущало. Видеть, что кругом творится, учитывая мои новые возможности, я мог по-прежнему всё до мельчайших подробностей. Сотовая связь здесь ловила. Чего, вроде как, ещё? Разве что, неожиданно отделившаяся от стены тень, мгновенно трансформировавшаяся в образ огромного, тучного мужчины и загородившая нам с сатиром путь, заставила буквально застыть меня на месте, да онеметь от неожиданности. Орис, к слову, тоже замер прямо рядом со мной и так же настороженно, как и я, теперь смотрел на этот нежданчик.

- Какая встреча! – раздался какой-то тонкий, скорее даже, писклявый голос толстяка, гораздо более присущий девушке или даже ребёнку.

Ни я, ни сатир не ответили. Да и вообще, на приветствие в свой адрес, пусть и несколько странное для человека, видевшего нас впервые, никак особо не отреагировали. Не потому, что не хотели. Не могли пока просто. Хотя... Постойте-ка. А кого приветствие? А человека ли действительно?

Я внимательнейшим образом, сверху до низу, двигая только глазами, осмотрел особь, загородившую нам своей тушей дорогу. Смог осмотреть, несмотря на то, что ещё даже и не начал избавляться от оцепенения, странным образом охватившего меня фактически сразу же при появлении этого... существа? Да. Конечно. Уж очень неожиданного и совершенно непонятного появления. И всё равно. Ну как мне объяснить самому себе, откуда вдруг так быстро возник внутри этот холод, сковывавший все мои движения? Почему он вообще возник. Да и, холод ли это? Или всё же страх?

Я уже пережил смерть. Казалось бы, чего мне бояться теперь, побывав за гранью? Или, может, стоит страх, как остаточное явление ещё той, прежней жизни, списать на свою молодость? Ну, само собой, молодость, в смысле времени пребывания в потустороннем мире. Да даже не на молодость. Какое там! Ранее детство – вот что более верно. Да и то. Новорождённый, только появившийся на свет, через связь со своей матерью в утробе знает о мире людей гораздо больше, чем я до сих пор о мире неживых. Ну, так вот. Про свою молодость-детство-то. Опять же – твёрдое нет! Орис, изучивший ту же Обитель вдоль и поперёк, тому пример.

При чём здесь Орис? А поясню. Сатира сейчас била нервная дрожь, которую он просто не в силах был унять. В расширенных донельзя зрачках рогатого читался даже не страх, а настоящий ужас.