Легенды «Вымпела». Разведка специального назначения - Валерий Юрьевич Киселёв

спецназовцы! – продолжал Долматов, – не я вам это говорю, а классики и учёные. Именно эти светлые головы учат, что молчаливость и сдержанность определяются как одни из наиболее сильных черт личности. Умение молчать, по меткому выражению Дейла Карнеги[35], встречается у людей гораздо реже, чем любые другие таланты. Но умение молчать – это не только сильная черта характера, но и сверхмощное оружие борьбы.

И ещё одно очень важное качество: умение слушать. Ибо умеющий слушать – всегда сильнее не умеющего слушать и всегда его побеждает. Это даже не умение, а талант! Одна только способность выслушать собеседника выводит человека в разряд выдающихся личностей. К сожалению, среди людей это умение встречается крайне редко. Важно слушать, не просто делая вид, что ты внимателен, а действительно быть внимательным и понимать собеседника, вникать в его слова и только после этого постараться задуматься о том, о чём он говорит. После чего говорить самому… Для вас, как для оперативных работников, – это жизненно важно.

Александр Иванович смолк и отправил нас на обед.

* * *

После обеда у нас появилось немного свободного времени. Собирались возле нашего Первого корпуса, где были кабинеты и даже спальные места. Многие жили прямо здесь, в этом здании. Поэтому и после окончания рабочего времени никуда никто не спешил. Всё и всегда происходило вокруг этого дома.

Послеобеденное затишье в ОУЦе всегда было чем-то особенным. Стояли группками по четыре-пять человек. Кто-то пробегал куда-то спеша, кто-то вёл неспешные разговоры. Форма одежды была здесь самой разнообразной. Некоторые после своих занятий были одеты в форму спецназа, кто-то – в спортивную, стояли офицеры в форме всех родов войск, среди них был даже один моряк – капитан третьего ранга. Не знаю деталей, но все его звали «Матроскин». Людей в «гражданке» было, конечно, значительно больше. В одной из групп, наиболее многочисленной, стоял человек в форме лётчика гражданской авиации. Высокий, статный. Форма была ему явно к лицу. Особенно бросалась в глаза короткая орденская планка – орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Это был Володя Зверев. За тяжёлый массивный подбородок и фигуру, схожую с французским артистом, все его звали «Бельмондо». Это прозвище приклеилось к нему ещё и за то, что был кумиром среди женщин. Умный, рассудительный и очень справедливый по жизни человек. Стоя на осеннем, уже неярком солнышке, он в своём кругу вёл разговор, к которому я тоже присоединился.

– Доблесть человеческая! Люди чести! Что же это? Кого мы обманываем, называя недостойного этими словами? – рассуждал Зверев. – Вольтер говорил, что труд спасает от трех главных зол – скуки, нужды и порока. Но когда у человека появляются результаты труда – деньги и пропадает нужда, очень важно, чтобы безделье не стало синонимом скуки и другом порока. Значение поступка – в самом поступке, а не в его результате – это православный постулат, по которому надо учиться жить…

– Это примерно то, что ты делаешь, подавая нищему милостыню, – поддержал эти слова Сергей Панасенко. – Ты это делаешь для спасения своей души, а если «нищий» притворяется и обманывает тебя (в смысле, он богаче дающего), то это – его беда. Этот результат не должен печалить Человека, совершающего Поступок!

Зверев с пониманием и поддержкой посмотрел на Сергея: «Молодец!» – и, уже обращаясь к своему другу Анатолию Лесняку, спросил:

– Твой подчинённый? Самых лучших себе забираешь…

Они оба – и Лесняк, и Зверев – были командирами групп. Сейчас для них было очень важное и ответственное время: подбор и боевое сколачивание групп. Сами опытные оперработники, прошедшие серьёзную школу – территориального управления и Афганистан. У руководства Центра на них и была особая надежда. Кроме того, на них была возложена ответственность за своих подчинённых. Хотя молодого офицера Сергея Панасенко, несмотря на его молодость, неопытным и зелёным назвать было нельзя, но по возрасту он был почти самым молодым. Сергей только что приехал из Афганистана. Он не был в «Каскаде», а служил в мотоманевренной группе пограничных войск. Был командиром сапёрного взвода. Уже навидался и наелся войны, смертей и несправедливости. Поэтому Сергей был с уже определённо устоявшимися жизненными позициями, нетерпим к фальши и лжи, но очень вспыльчив и горяч. К своему командиру, Анатолию Лесняку, он относился с уважением, которое граничило с безрассудной исполнительностью. Было ощущение, что если бы Лесняк дал команду молодому офицеру проломить стену, Сергей, не задумываясь, разбежался бы и снёс всё на своём пути или разбился бы напрочь. Но Панасенко был тоже не простым человеком и разбиваться, конечно, безрассудно не стал бы. При его появлении в подразделении среди нас ходили непроверенные слухи: якобы что в Афгане за какой-то очень смелый и профессиональный поступок его представляли к званию Героя Советского Союза, но за неудержимо вспыльчивый характер, связанный часто с поиском правды и справедливости, награждение отложили. Сам Сергей об этом молчал… В коллектив он вписался сразу. Было видно, как Панасенко горел в своей любви и преданности спецназу, как не терпелось ему познать премудрости оперативного мастерства и стать профессиональным разведчиком. Поэтому и его отношение к таким, как Лесняк и Зверев, было особенным. А Бельмондо продолжал:

– Удачливые, известные и богатые – это не главное… Важнее, чтобы твоё окружение имело честные намерения и совершало поступки, за которые нормальному человеку не стыдно. Поэтому утверждение «цель оправдывает средства» – ужасно! Человек, идущий к своей цели через головы и души окружающих, наверное, станет благополучным, а поэтому – признанным обществом. Но останется ли он Человеком, в нашем с вами понимании этого слова?

Вопрос был, конечно, риторическим. Ответ у всех у нас был один… «Даже здесь, – вдруг подумалось мне, – наши старшие товарищи – командиры продолжают вести серьёзные разговоры, как бы проверяя нас, молодых…» Повернув голову, неожиданно для себя я заметил в соседней компании Шуру Фролова, своего сахалинского друга, и поспешил к нему. Здесь вели разговор на другую тему:

– Это были правила подлинно рыцарские, – говорил собеседник Фролова, Лёша Коржавин, – наверное, в самом начале – римские и, как мы представляем, – славянские… Смысл моих слов заключается в том, что истинно побеждённым считать можно только того, кого победили не хитростью и коварством, а в честной борьбе – лицом к лицу.

– Ты хочешь сказать, что можно ценить победу лишь тогда, когда сумел сломить мужество врага? – спросил его Фролов.

– Конечно! В последнее же время всё больше ценится хитрость. Сегодня это называют военным искусством.

– Но, безусловно, и глуп и плох сегодня тот, кто в момент перемирия не ждет нападения, – вмешался в