Бойцы с окраины Галактики - Роман Злотников

Берс замолчал, несколько мгновений размышляя над тем, что предпринять.

Он почувствовал, что вранье здесь не пройдет, но говорить правду тоже не очень хотелось. Однако шип-коммандер молча сверлил его требовательным взглядом, всем свои видом давая понять, что мгновенно раскусит любую ложь, к тому же, неизвестно почему, у Берса сложилось впечатление, что Сарпей тоже несколько опасается этого разговора, поэтому он решил рискнуть:

— Дело в том, лэр, что мы не совсем колония.

— То есть? — усмехнулся шип-коммандер.

— Вернее, совсем не колония.

— Аборигенная цивилизация?

— Да, лэр.

Шип-коммандер удовлетворенно кивнул:

— Так я и думал. — Он помолчал несколько мгновений, а потом вдруг повторил то, что спрашивал у Берса адмирал Эсмиер около года назад в своем собственном кабинете: — Расскажите мне о своей планете, курсант.

Берс уже открыл рот, но тут у него на сердце будто повеяло холодом. Он вздрогнул и замер, изо всех сил стараясь понять, откуда тянет опасностью.

Рисунок ускользал. Насколько в бою все получалось легко, настолько же было трудно сейчас.

Шип-коммандер удивленно спросил:

— Что с вами, курсант?

— Я… простите, лэр. — И Берс, которому наконец удалось поймать узор Рисунка; вскочил на ноги и пулей вылетел из кабинета.

Он вывалился из гравилифта, когда его опорная площадка только показалась из-под верхнего обреза проема двери, и рванул по коридору. К счастью, тот был почти пуст. Шагов за сорок до видневшегося впереди открытого люка в ангар, после последнего поворота, он услышал скрип такелажных цепей и слаженный рев десятков глоток.

— И-и р-р-раз, и-и р-р-раз, и-и р-р-раз, а ну еще, а ну давай, э-х-х-х-хех, — И полупридушенно: — Шабаш, встала.

Берс еще наддал, почти физически ощущая, как тают последние секундочки, и, едва вписавшись в проем аварийного люка, влетел в ангар. У левой стены шагах в сорока от входа из-под брюха шип-матки, на тусклом фоне которого был хорошо виден обнаженный, маслянисто поблескивающий сердечник ускорителя, выползали два десятка взмыленных курсантов, среди которых выделялось белой пеной на черной коже лицо Энтони. Берс на мгновение остановился, а потом ринулся вперед, заорав на ходу:

— В сторону! Он сейчас рухнет, все в сторону!

Энтони среагировал первым. Схватив за шкирку ошарашенного Млокен-Стива, он рванул вперед, по пути успев на ходу стиснуть локоть пайлот-коммандера.

Остальные танакийцы рефлекторно бросились за ними. Пробежав шагов двадцать, пайлот-коммандер опомнился и, резко затормозив, вырвал локоть из цепких пальцев Энтони, развернулся к нему, свирепо оскалился и начал:

— Вы! Курсант! Вы что, с ума…

Но в это мгновение со стороны шип-матки раздался резкий, басовитый звук, будто лопнула какая-то гигантская струна. Это чудовищная цепь, которая держала основной вес сердечника, неторопливо, будто при замедленном воспроизведении, распалась на две неравные части. Правая половина цепи плавно и величаво рухнула на припаркованные у стены двухместные «пустолазы», превратив их в искореженное и фонтанирующее сжиженным азотом из разбитых топливных баллонов крошево, а левая гулко грянула о стену ангара и, смяв двухдюймовый лист перегородки, будто тонкую бумажную салфетку, вышибла его в соседний отсек, а потом сползла по стене и рухнула на пол. Сам сердечник несколько мгновений повисел на шпильках, которых было установлено всего дюжина из положенных почти полутора сотен, а потом, сопровождаемый пулеметной очередью ломавшихся шпилек, рухнул на пол ангара. Несколько мгновений в ангаре стояла полная тишина, нарушаемая только затихающим шипением азота, потом кто-то севшим голосом просипел:

— Ой, мамочки!

Все вздрогнули, пайлот-коммандер захлопнул разинутый рот и повернулся к Берсу:

— Откуда вы знали, курсант?

Берс пожал плечами:

— Почувствовал, лэр. — Он не договорил, что из-за этого предчувствия ему пришлось чрезвычайно невежливо покинуть кабинет начальника базы.

Пайлот-коммандер поежился и, вздохнув, произнес:

— Шип-коммандер сожрет меня вместе с подтяжками. — Потом лицо его изменилось, он бросил на Берса несколько смущенный взгляд и пробормотал: — Э-э-э, спасибо, курсант.

Тут прорвало и остальных, все столпились вокруг Берса, принялись хлопать его по плечам, бормотать благодарности и нервно смеяться. Берс терпел это где-то полминуты, потом Энтони почувствовал, что тому становится не по себе. Он протолкался к Берсу и выдал фразу:

— Спокойно, парни, если теперь вздумаете совать голову, скажем, под лобовую башню — зовите, — После чего увел Берса под аккомпанемент хохота, в котором, однако, все еще были слышны истерические нотки.

Стал ли причиной этот случай, или он только послужил последней каплей, но на следующий день все трое землян обнаружили свои фамилии в списках обладателей допуска категории «А». Млокен-Стиву и Энтони это показалось удивительным, поскольку они еще не завершили полную тестовую программу, но Берс только пожал плечами и произнес в своей обычной манере довольно загадочную фразу:

— Просто Хан Пустоты решил, что о нашей планете он ничего знать не желает. Но им некогда было думать, что означает эта его фраза, поскольку до заветной капитанской рубки оставался всего один шаг.

7

— Ну и что теперь? — спросил Млокен-Стив, оглядывая приятелей. Энтони сидел на краю кровати и тихонько перебирал струны банджо, а Берс, как обычно, вывел на экран портативного многофункционального компа какие-то таблицы и невозмутимо их изучал. Подобный комп стоил целое состояние, но после той встречи на Стенвере с букмекером они могли позволить себе достаточно многое. Млокен-Стив вздохнул. Настроение было и хорошим, и не очень. С одной стороны, хотелось домой. Они все уже успели сильно соскучиться по Земле.

А с другой… Стоит признаться, что, несмотря на все проблемы, им удалось и здесь неплохо устроиться. Внутри, за забором, они стали чем-то вроде талисмана школы, а снаружи их защищала форма. Каким бы ты ни был ксенофобом, стоит трижды подумать, прежде чем катить бочку на императорский флот. Так что перспектива немедленного возвращения на Землю вызывала странные чувства, тем более что за прошедшие два года они успели достаточно проникнуться той атмосферой ожидания выпуска и получения диплома, которая существует в каждом учебном заведении, но особо чувствуется именно там, где студенты именуются курсантами и носят погоны. Однако главное, из-за чего они прибыли в империю, было сделано. В этой комнате сейчас сидели не просто трое курсантов четвертого курса, на левом плече которых уже красовались нашивки гардемаринов, а трое систем-навигаторов, способных проложить маршрут любого корабля — от каботажной баржи до линейного разрушителя[6] в любую точку Вселенной.