Галльская война Цезаря - Оливия Кулидж

Бритты – хорошие бойцы. Большинство из них носит кожаную одежду, хотя вожди одеваются в ткани, как галлы. Выходя на бой, бритты окрашивают свои лица в синий цвет то ли из-за какого-то суеверия, то ли для того, чтобы напугать врагов. Второе им часто удается: в этом виде они напоминают каких-то призраков из мира мертвых. Воин-бритт сражается копьем, которое дополняет щит, иногда длинным галльским мечом и носит при себе нож. Конница у бриттов плохая, поскольку их лошади очень мелкие, просто жалкие коротышки. Возможно, по этой причине вожди бриттов предпочитают сражаться на двуконных колесницах. Нашим солдатам, которые к этому не привыкли, колесницы показались огромными и грозными. Они отличаются прочной конструкцией и движутся с удивительной скоростью даже по труднопроходимой местности. На каждой из них находится возница, который не участвует в сражении, и воин, который очень быстро и ловко прыгает вперед на дышло, чтобы метнуть свое оружие, или соскакивает на землю и сражается пешим. Когда он делает это, возница разворачивает колесницу, отъезжает на край поля боя и стоит там, готовый к быстрому отступлению или преследованию противника. Таким образом, колесницы дают сразу и те преимущества, которые есть у конников, и те, которые есть у пехотинцев, вот только возница очень уязвим.

Таковы были войска, ожидавшие нашей высадки. Их было не так много, но достаточно, чтобы создать нам серьезные неприятности. Нашим транспортным судам хватило глубины, чтобы легко подойти к покатому берегу, но, когда их кили коснулись дна, нам оставалось еще несколько ярдов до берега. Не все наши солдаты могли выстроиться в ряд на носу своего корабля и по одному спрыгнуть в мелкую воду. Корма у наших судов высокая, а они были тяжело нагружены своим полным вооружением и щитами. Спускаясь с узкой части судна (по-морскому шкафута) туда, где вода доходила до подмышек, солдаты становились беспомощной добычей британцев, которые имели большой запас камней, собранных на берегу. Британские колесницы дерзко въезжали на мелководье, и камни со свистом проносились возле нас. Солдаты, стоявшие на шкафутах всех судов, медлили, не решаясь прыгать.

Цезарь приказал галерам выстроиться напротив вражеских флангов и атаковать противника камнями из пращей, стрелами и копьями из тех катапульт, которые мы установили на кормах. Это подействовало. Британцы очистили мелководье и отступили на несколько ярдов. Прежде чем противник снова набрался мужества для атаки, знаменосец десятого легиона позвал за собой товарищей, прыгнул в воду и один пошел вперед против врагов с орлом в руках. Колебаниям тут же настал конец. Солдаты десятого легиона стали прыгать за борт, толкая друг друга, чтобы оказаться в воде раньше соседа. Очень скоро они уже стали собираться на мелководье в маленькие, случайно составлявшиеся группы вокруг начальников: каждый подходил к ближайшему командиру, которого обнаруживал рядом. Они отчаянно сражались на мелководье и на берегу против превосходящих сил бриттов. Цезарь приказал собрать все наши лодки, усадить туда солдат и послал их выручать попавших в трудное положение. Вскоре мы смогли пробиться вверх, на гальку, и построиться в боевой порядок. Мы атаковали, но, поскольку наша конница еще не подошла, не смогли преследовать противника. Мы позволили британцам уйти и довольствовались тем, что отвоевали себе возможность закрепиться на берегу.

На следующий день британцы прислали послов и сдались. Кажется, местные вожди не смогли объединиться, а более сильные короли из глубинных областей Британии еще не боялись, что Цезарь дойдет до их владений. Как бы то ни было, местные правители покорились и отпустили Коммия и его тридцать конников со следами довольно грубого обращения, очень грязных и без некоторых вещей из их вооружения. Увидев освобожденных, Волусен засмеялся и сказал что-то на латыни, но Коммий, который был далеко не глуп, понимал наш язык. Уже следующей ночью Волусен вошел в наше временное жилище шатаясь, и с его руки капала кровь. Он сказал, что Коммий пытался его убить. У Волусена было достаточно врагов среди галлов, а тому, кто на него напал, он сломал шею, поэтому доказать что-либо было невозможно. Сам же Коммий во время нападения был с Цезарем и все отрицал. Небольшая стычка обернулась большой бедой.

Но еще большая беда пришла к нам оттуда, откуда мы не ждали. Наши восемнадцать кораблей с конницей, которые на несколько дней задержались с отплытием, наконец вышли в море. Они переплывали пролив во время шторма, который становился все сильнее. К тому времени, как с этих кораблей стал виден наш лагерь, море так бушевало, что они не могли держать курс. Некоторые из кораблей легли в дрейф, и их отнесло туда, откуда они отплыли. Другие, подгоняемые ветром, помчались вниз по Ла-Маншу, попытаясь встать на якорь, но зачерпнули слишком много воды, чтобы держаться против ветра. В шторм, среди темноты, они снова снялись с якоря и направились в Галлию.

Ко всему прочему шторм произошел во время полнолуния. В эти дни приливы бывают выше нормы, и наши моряки-галлы могли бы сказать нам, что этого следует ждать, но промолчали – это было характерно для них. Многие наши суда лежали на берегу и были залиты водой, а многие другие, стоявшие на якоре, сорвались с них и разбились или потеряли часть оснастки и стали непригодны для плавания.

Наши солдаты и офицеры были в ужасе. Если они собираются зимовать там, где находятся сейчас, им необходимо тяжелое снаряжение. А если возвращаться обратно, то как это сделать без кораблей? Было начало сентября, и оставалось совсем мало времени до осенних штормов. А материалы для починки судов можно найти только в Галлии.

Цезарь тут же деятельно начал устранять повреждения. Теперь, когда я думаю об этом походе, вооружившись более поздним опытом, я понимаю, что Цезарь слишком спешил и поэтому был неосторожен. Подобные ошибки часто встречались у Цезаря и в дальнейшем, потому что он был нетерпелив от природы и склонен верить в лучшее. Он рискнул отправиться в поход в конце лета, с малым запасом продовольствия и почти не зная, что увидит на том берегу. Но, несмотря на то что Цезарь иногда сильно рисковал, он быстро понимал свои ошибки. В том случае, о котором идет речь сейчас, он использовал металл и дерево с наиболее поврежденных кораблей для починки остальных. Тех солдат, которые не были заняты ремонтом, он послал собирать урожай с окружавших нас полей, на которых уже созрел хлеб. В это время местные жители, которые уже прислали нам часть заложников, начали извиняться, что не могут доставить остальных. У Цезаря возникли подозрения, что бритты увидели для себя возможность отрезать нам путь обратно в Галлию и надеялись уничтожить нас.

Так обстояли дела, когда седьмой легион был снова послан на уборку хлеба. К этому времени мы собрали основную часть того урожая, до которого могли легко добраться, и противнику было легко угадать, куда мы направимся теперь. Поэтому, как только солдаты разошлись по полям, сложили оружие в стороне и взялись каждый за свою работу, из соседних лесов на них помчалось множество колесниц. В один миг все пришло в беспорядок. Тот легат Цезаря, который командовал тогда седьмым легионом, не догадался поставить достаточно надежную охрану. Солдаты постарались собраться вместе и стали отбивать атаку – кто с оружием, кто и без него. То, что воины противника были на колесницах, с которыми наши солдаты были почти незнакомы, стало для наших людей дополнительной трудностью.

К счастью, часовые, стоявшие у ворот лагеря, доложили Цезарю, что в том направлении, куда ушел седьмой легион, видно облако пыли. Цезарь не медлил ни секунды. Он подозвал две дежурные когорты, солдаты которых были уже вооружены, и повел их на выручку седьмому, приказав остальным своим воинам следовать за ними. Он появился вовремя. Бритты прекратили бой, и к солдатам седьмого легиона вернулось присутствие духа. Но без конницы Цезарь не мог преследовать противника и отступил обратно в лагерь.

После этого несколько дней подряд стояла дождливая погода, которая в Британии бывает очень часто, и она удерживала наших людей в лагере. Британцы же вновь перешли к открытой войне: развив кипучую деятельность, они собрали огромное число конных и пеших воинов и направили эту армию против нас.

Легионы Цезаря одержали легкую победу, но почти не смогли воспользоваться ее преимуществами, потому что у них не было конницы. Коммий и его тридцать всадников упорно преследовали противника и очень помогли нам, но их было слишком мало, чтобы превратить отступление в бегство. Наша пехота преследовала противника так далеко, как могла, но затем ушла обратно в лагерь.

Цезарь решил вернуться в Галлию. Он не видел большой пользы в том, чтобы оставаться возле берега, но не решался ни разделить свою маленькую армию на части, ни идти вперед без конницы. Он многому научился. Построив больше кораблей, он решил вернуться сюда на следующий год с большей армией. Тем временем приближалось осеннее равноденствие и с ним – время штормов. К большому счастью для нас, наша недавняя победа снова напугала наших врагов, и их послы опять запросили мира. Цезарь потребовал заложников, но даже не стал ждать, пока их пришлют. Приказав, чтобы их переправили в Галлию, он втиснул своих солдат в оставшиеся корабли и поспешил отплыть обратно.